Поэтика театра абсурда: Ионеско и Беккет

Мне кажется, что если бы театр абсурда не существовал, мне стоило бы его выдумать.

В. Говел

В январе 1953 г. в одном из парижских театров произошло, на первый взгляд, малоприметное событие — премьера странноватой пьесы " В ожидании Годо" С. Беккета, автора, знакомого узкому кругу. Позднее эта пьеса была признана шедевром, а сама дата рассматривается как веха в истории европейской культуры минувшего столетия. Он положил начало новому течению — антитеатру, или театру абсурда. Поначалу он казался, как и новый роман, чем-то эфемерным, «периферийным» и экзотическим, чудачеством, призванным лишь шокировать. Но постепенно начал теснить театр традиционный, завоевывать сцену, уверенно притягивать внимание зрителей, критики и серьезных исследователей. Признанием его классического статуса стало то, что ее лидер, Э. Ионеско, был избран во Французскую академию, т. е. получил статус «бессмертного». А Беккет стал лауреатом Нобелевской премии (1969).

Эстетика театра абсурда

В 1950—1960 гг. наряду с разными стилевыми течениями театра, относительно традиционного психологического (Пиранделло, А. Миллер, Т. Уильямс), ориентирами которого были Ибсен и Чехов, сложились две театрально-драматургические школы решительно выраженного новаторского характера. Это театр Брехта и театр абсурда (его также называли антитеатром, театром парадоксов, театром насмешки).

Они пребывали в полемическом противостоянии. Брехт исходил из просветительской функции театра, призванного пробуждать познавательную активность, призывать к деянию во имя перестройки несправедливых условий жизни. «Абсурдисты» же видели мир изначально бессмысленным и статичным, в котором индивид безнадежно слаб и пассивен. Если у экзистенциалистов человек, неодолимо одинокий, бунтовал (вспомним Сартра!), то в антитеатре был изначально безволен и порабощен абсурдом.

У антитеатра при его оригинальности были очевидные предтечи, подтверждение того, что новое — хорошо забытое старое. Их генетический «предок» — Метерлинк, создатель театра молчания, персонажи которого уподоблены марионеткам, особенно в одноактных пьесах, таких как «Слепые». Предвестник театра абсурда — безусловно, Кафка, высоко ценимый Беккетом.

Его Грегор Замза из «Превращения» — мифологема глубочайшей дегуманизации личности — прототип многих абсурдистских героев. Абсурд общественно-государственного устройства в романе Кафки «Процесс» — это квинтэссенция того алогизма, которым дышит антитеатр. Среди предтеч абсурдистов называют и русских обериутов, лидер которых Хармс был мастером острого парадокса, «замешанного» на сатире.

Персонажи театра абсурда наделены лишь именами: у них нет ни профессии, ни индивидуального лица, ни внутренней жизни. Эти действующие лица, в сущности, бездействующие. Это «Полые люди», если употребить метафору Г. С. Элиота. Их существование бесцельно и выражается в выплеске самых примитивных эмоций. Они — одномерны, свободны от моральных категорий и понятий, пребывают в условном времени и пространстве, косноязычны, уподоблены маскам или куклам, автоматам, заведенным или пребывающим на коротком поводке. Нередко они ущербны физически и умственно. Зачастую абсурдистские пьесы обретают черты трагифарса.