Литературоведческие и методические основы изучения творчества А.С. Пушкина

Изучение лирики А. С. Пушкина в школе

Система уроков по изучению творчества А. С. Пушкина индивидуальна для каждого учителя. Этот великий поэт столь дорог сердцу каждого русского человека, что невозможно собрать и вместить все его творчество в какую-то узко очерченную систему. Поэтому остановимся подробнее на некоторых моментах работы над лирическими произведениями Пушкина на уроке. Цель: показать различные методы, которые могут применятся на уроке по изучению поэзии А. С. Пушкина.

В 8 классе лирика Пушкина предоставляет возможность дать образ героя 20—30-х годов XIX века в его отношении к свободе и показать разные жанровые и идейные вариации этой темы от оды до эпиграммы.

Ода «Вольность», написанная Пушкиным в декабре 1817 года, в наши дни получила неожиданно острое звучание, когда пришлось понять сложное единство свободы и закона. Пушкин написал эту оду в доме братьев Тургеневых на Фонтанке. Из окон был виден Инженерный замок, в котором заговорщики задушили Павла I. У Тургеневых, как вспоминает Ф. Ф. Вигель, «собирались нередко высокоумные молодые вольнодумцы. Кто-то из них, смотря в открытое окно на пустой тогда, забвенью брошенный дворец, шутя, предложил Пушкину написать на него стихи. Он по матери происходил от арапа генерала Ганнибала и гибкостью членов, быстротой телодвижений несколько походил на негров и человекоподобных жителей Африки. С этим проворством вдруг вскочил он на большой и длинный стол, стоявший перед окном, растянулся на нем, схватил перо и бумагу и со смехом принялся писать».

Вигель напрасно иронизирует над необычайностью поведения Пушкина. И необыкновенный восторг, и попытка встать над событиями, увидеть даль истории заметны в этом интуитивном порыве поэта и ощутимы в оде, которая начинается энергичными и грозными аккордами и охватывает единым взглядом историю от Калигулы до пушкинской современности. Обобщающая сила образов оды такова, что комментаторы до сих пор спорят о том, к кому относится определение «самовластительный злодей» — к Наполеону или Александру I.

Ода открывается отказом от частного существования, от наслаждений во имя сурового и грозного исторического действия:

Хочу воспеть свободу миру, На тронах поразить порок. [25; 41].

Все пороки, правящие миром («алчная скупость», страх, произвол, «славы роковая страсть»), нарушили равновесие жизни:

Увы, куда ни брошу взор -;

Везде бичи, везде железы, Законов гибельный позор, Неволи немощные слезы. [25; 41].

Но есть другой закон, отличный от приказов «неправедной власти», — это закон равенства людей, свободы:

Лишь там над царскою главой Народов не легло страданье, Где крепко с вольностью святой Законов мощных сочетанье. [25; 41].

Над этим законом равенства, свободы нельзя властвовать ни народу, ни царям.

Дальнейшее течение оды уже на конкретных примерах показывает гибельность нарушения этого закона. Казнит ли народ Людовика XVI, отнимает ли «самовластительный злодей» у народа вольность, убивают ли предатели тирана на брегах «мрачной Невы» — все это, по Пушкину, «ужас мира, стыд природы». Естественное состояние жизни — «вольность и покой». И эти слова юного Пушкина определяют высшую ценность, которую он пронес через всю жизнь:

На свете счастья нет, Но есть покой и воля.

(«Пора, мой друг, пора…», 1834).

Ода заканчивается «уроком царям» и мечтой о гармонии мира:

Ни наказанья, ни награды, Ни кров темниц, ни алтари Ни верные для вас ограды.

Склонитесь первые главой Под сень надежную Закона, И станут вечной стражей трона Народов вольность и покой. [25; 41].

Представление классу оды Пушкина учитель возьмет на себя, рассказав ученикам и об особенностях жанра, требующего значительности предмета изображения и торжественного слога. Одна из самых пылких песен в честь свободы написана Пушкиным в 1818 году. Послание «К Чаадаеву» вдохновлено петербургскими впечатлениями, но в нем слышен еще юный лицейский задор.

Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856) был человеком оригинального ума и блестящего образования. Пушкин познакомился с ним еще лицеистом в Царском Селе. Чаадаев, офицер, участвовавший в Бородинском сражении и заграничных походах. Пушкин сознавал глубину натуры Чаадаева, недюжинный его ум:

Он вышней волею небес Рожден в оковах службы царской;

Он в Риме был бы Брут, в Афинах — Периклес, А здесь он — офицер гусарский.

В «пророческих спорах» Чаадаев при всей любви к свободе был скептичен. В 30-е годы, резко критикуя жизнь николаевской России в «Философических письмах», Чаадаев усомнился в великом будущем родины, и Пушкин оспорит его взгляд. Но привязанность к Чаадаеву была горячей. «Никогда я тебя не забуду, — пишет Пушкин на юге в дневнике. — Твоя дружба заменила мне счастье. Одного тебя может любить холодная душа моя». Скептический ум Чаадаева лишь усиливает пылкость Пушкина в послании 1818 года.

Рассказ учителя о П. Я. Чаадаеве, об истории его отношений с Пушкиным, рассматривание портретов юного поэта и его друга, чтение писем Пушкина и отрывков из X главы романа «Евгений Онегин», где речь идет о пылких собраниях «друзей свободы», оказывается необходимой прелюдией к чтению пушкинского послания «К Чаадаеву». Анализ его образной структуры стихотворения помогает в условиях школы акцентировать нравственную мысль, важную для юного читателя любого времени. [19; 57−89].

Н. П. Огарев в предисловии к сборнику «Русская потаенная литература» (1861) впервые заметил, что в послании «К Чаадаеву», где так звучно сказалась юная вера в будущую свободу, Пушкин говорит о «необходимости гражданской нравственной чистоты». Действительно, внутренний сюжет стихотворения развивает мысль о гражданском взрослении человека. «Любовь, надежда, тихая слава», одушевлявшие юношу и носившие характер личностных, частных чувств, уступают место порывам свободолюбия, не менее пылким, чем прежние чувства, но более широким, обращенным не к собственной жизни, а к нуждам отчизны. Это взросление человека, расширение его духовного горизонта оценивается Пушкиным как пробуждение («исчезли юные забавы, как сон, как утренний туман»). Такое пробуждение, обращение человека к своей стране, от частного к общему, для Пушкина — естественный шаг взросления и необходимое условие прихода «вольности святой». «Россия вспрянет ото сна», когда проснется каждый.

Вера Пушкина в достижимость свободы основана здесь на внутреннем законе развития человека. Но при всей пылкости этой веры, при сознании неизбежности и необходимости «пробуждения» человека и страны Пушкин видит и силы, препятствующие освобождению. «Гнет власти роковой» (обратим внимание на тройное усилие тяжести «самовластья») противостоит порывам «нетерпеливой души». И потому лучшее время жизни, самую ее сильную и самоотверженную пору, надо посвятить отчизне. Наградой оказывается уже не «тихая слава», а громкая, историческая («на обломках самовластья напишут наши имена»).

Опираясь на эту трактовку стихотворения Пушкина, учитель должен стремиться показать ученикам художественный процесс рождения пушкинской мысли, обнаружить ее движение в пределах текста. Вне такого подхода читателю-школьнику трудно эмоционально присоединиться к стихотворению, сделать его идею достоянием своего внутреннего мира. Представим себе вопросы, которые побуждают к анализу и позволяют развернуть беседу в классе: «Воспринимаете ли вы стихотворение „К Чаадаеву“ как историческое послание или как обращение к вам, его дальним потомкам?».

Этот вопрос помогает выяснить эмоциональное отношение читателей к тексту, степень их сопричастности к прочитанному. «Почему стихотворение начинается с отвержения «тихой славы», а кончается надеждой на историческое бессмертие («и на обломках самовластья напишут наши имена?») Вопрос рассчитан на целостное осмысление содержания стихотворения. В классе, после того как мы первым вопросом выяснили непосредственное отношение учащихся к тексту, этот вопрос создает затруднение, организует проблемную ситуацию, которую мы разрешаем с помощью последующих, более локальных вопросов: почему «любовь, надежду, тихую славу» Пушкин называет «юными забавами»?

Почему они исчезли, «как сон, как утренний туман»? Почему власть названа «роковой»? Почему в стихотворении повторяется слово «пока»? Зачем Пушкин сравнивает ожидание «минуты вольности святой» с тем, «как ждет любовник молодой минуты верного свиданья»? Почему Пушкин называет свободу «звездой пленительного счастья»? Эти вопросы однотипны, и не стоит непременно каждый из них обдумывать на уроке. Учителю важно убедиться, что школьники могут понять и объяснить художественную деталь (эпитет, сравнение), связать ее с осмыслением текста в целом.

Следующий вопрос побуждает учеников осознать художественную форму стихотворения уже не на уровне детали, а на уровне композиции: какую роль играет мотив сна в стихотворении? Почему в начале его говорится, что «юные забавы» исчезли, как «сон», а в конце: «Россия вспрянет ото сна»? Ответ на эти вопросы подводит учеников к разрешению проблемной ситуации урока. Теперь, когда общий смысл стихотворения прояснен, учителю важно представить себе, сложилось ли у учеников общее впечатление о его образах. Предлагаем школьникам рассмотреть фотографии разных памятников Пушкину, и спрашиваем, под каким из них можно было бы написать послание «К Чаадаеву». Для того чтобы ответить на этот вопрос, ученик должен представить себе облик поэта, читающего стихотворение, только в этом случае школьник способен сделать выбор между вариантами памятника и оправдать свое решение.

Таким образом, этим вопросом мы помогаем работе творческого воображения учеников. Знакомству со стихотворением Пушкина «Деревня» (1819) может предшествовать просмотр документального кинофильма о Пушкинском заповеднике в Псковской области, любовно восстановленном ныне, или заочная экскурсия в Михайловское, в которой к живому слову учителя подключается изобразительный ряд (портреты, фотографии, картины). Конкретные образы, реальные впечатления, безусловно, помогают понять поэтическую мысль пушкинского стихотворения. Однако нам важно проследить, как развивается пушкинская мысль о свободе. [19; 57−89].

Вопрос о том, чем близки и в чем расходятся «К Чаадаеву» и «Деревня», может стать общим для разбора стихотворения в классе. Проблемную ситуацию на уроке можно организовать и вопросом, прямо обращающим учеников к смыслу стихотворения: почему поэт, приехав в деревню, не сразу заметил «барство дикое» и «рабство тощее»? Возникшая проблемная ситуация разрешается учениками самостоятельно. С помощью письменной работы можно проверить умения, полученные ранее. В некоторых случаях, когда учитель не уверен в способности класса самостоятельно разрешить проблемную ситуацию, можно по этим вопросам провести беседу. Вопросы по теме могут быть следующими:

С каким чувством надо читать начало и конец стихотворения? (Эмоции.).

Какой вам представляется «Деревня» в первой части стихотворения? (Воссоздающее воображение.).

Как связаны и в чем противостоят друг другу первая и вторая части стихотворения? (Осознание формы на уровне композиции.).

Почему возможны произвол «барства дикого» и смирение «рабства тощего»? (Осмысление содержания.).

Почему поэт называет жар, который горит в его груди, «бесплодным»? (Осмысление формы на уровне художественной детали).

Каким вы видите поэта в начале и в конце стихотворения? (Творческое воображение.).

Что же дарит поэту деревня и почему он с такой пылкостью объясняется ей в любви («Я твой… Я твой…»)? В деревне поэт приобщается к естественному порядку вещей, к природе, к вольности, освобождается от «суетных оков». Свобода, которая даровала поэту «мирный шум дубрав, тишину полей», запечатлена в самой пластике стиха. Взгляд поэта беспрепятственно поднимается от цветов и светлых ручьев к мельницам крылатым, к небу. Безграничность горизонта, свободное движение взгляда (если воспользоваться языком кинематографистов, от крупного плана к общему) — вот вещественные признаки свободы, данные в описании пейзажа первой части. В такой обстановке человек становится независимым от власти молвы («роптанью не внимать толпы непросвещенной»), от ложных кумиров («злодея иль глупца в величии неправом»), он становится добр («участьем отвечать застенчивой мольбе»), он соединяется с историей, с человечеством («оракулы веков») и с самим собой, со своим внутренним голосом («творческие думы в душевной зреют глубине»), ему доступны теперь труд и вдохновенье. И только такой человек, которому деревня «открыла» свободу и которого сделала «другом человечества», способен ужаснуться «барству дикому» и «рабству тощему». Поэт негодует:

О, если б голос мой умел сердца тревожить!

Почто в груди моей горит бесплодный жар И не дан мне судьбой витийства грозный дар? [25; 46].

«Грозный дар витийства» мог бы заставить очнуться отчизну, разбудить народ, приблизить свободу, которая в «Деревне» представляется поэту желанной, единственно достойной человека нормой бытия, но столь далекой от осуществления.

Осмысление любовной лирики Пушкина в 9 классе может проходить и в формах скрытого анализа. Стихотворение «Ночь» (1823), положенное на музыку А. Г. Рубинштейном, может быть представлено в классе разными исполнителями. Старинная запись доносит до нас пение Медеи Фигнер, исполненное чистоты и самозабвения. Зара Долуханова поет этот романс страстно и властно. Разговор о том, кто из исполнительниц романса оказался ближе к пушкинскому строю чувств, побуждает к проникновению в текст.

Стихотворение 1825 года «Я помню чудное мгновенье…» открывает любовь как не искоренимое никакими враждебными обстоятельствами чувство, как неотъемлемую стихию человеческого сердца. Почему любовь Пушкин называет «чудным мгновеньем»? При всей ее хрупкости («мимолетное виденье», «голос нежный») любовь оказывается не убитой ни томленьями «грусти безнадежной», ни «тревогой шумной суеты». Двойные усиления эпитетов помогают Пушкину передать тяжесть обстоятельств, противостоящих любви. Повторы в стихотворении подчеркивают это удаление любви («милые черты» стали «небесными»). «Мрак заточенья», казалось, убил любовь, но она воскресает и становится неизмеримо более сильной, чем прежде. Не «томленья грусти безнадежной», а «упоенье» полнотой жизни приходит к поэту. Мгновенье оказывается сильнее годов, хрупкая красота могущественнее мятежного порыва бурь. И в этом для Пушкина чудо любви, с которой вместе «воскресли вновь и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы…».

Можно показать ученикам портрет А. П. Керн и рисунок Пушкина, изображающий ее. В одном случае мы видим милую, обаятельную в своей мягкости и простодушии женщину с волосами цвета ржи, чуть наивными голубыми глазами, полными плечами. На рисунке Пушкина в облике Керн появляются изящество и грации античных богинь. Музыка движений, благородство черт приданы оригиналу поэтической силой пушкинского чувства. Такой в минуты любви Пушкин видел Керн.

Вопросы, предложенные классу, обращают внимание, прежде всего на композицию стихотворения: почему воскресает «мимолетное виденье»? Какие силы в стихотворения противостоят любви? Зачем в стихотворении даны повторы? Первое или второе явление «гения чистой красоты» вызывает более сильный отклик в душе поэта?

В итоге, чтобы вызвать эмоциональное, но уже более глубокое отношение к стихотворению, слушаем романс М. И. Глинки в исполнении Н. Дорлиак и С. Рихтера. По точности исторического колорита, тонкости психологизма, музыкальной выразительности и стилистической завершенности это пока лучшее исполнение романса. Ученики, послушав его, решают, что сближает и что разнит стихи Пушкина и романс Глинки. [18; 166−211].