Специфика религиозного символа

Э. Кассирер в работе «Философия символических форм» рассматривает основные формы человеческого духа — науку, искусство, миф и т. д. — как особые формы символизации, которые хотя и объединены общим полем культуры, но представляют собой существенно разные типы связи человека с бытием. В философии и науке символизация основывается на отстраненной аналитической позиции внешнего сравнения и сопоставления. В мифе и религии символизируемое непосредственно включено в наше переживание. Религиозные символы служат важным условием генерирования такого рода экзистенциальных переживаний.

В мифе, религии и философии символическое прежде всего сопрягают с ситуациями воплощения абсолютной реальности в материале наглядных образов. В философии Абсолют исследуется отстраненно-предметно — как универсум, проявляющийся в единстве всех его многообразных свойств и отношений. В религии же Божество сакрализуется и эмоционально переживается. В основе толкования мифа (как чего-то противоположного религиозному мировоззрению) лежит углубляющаяся дихотомия мира: посюстороннее — потустороннее, явленное — сокрытое, материальное духовное. В религиях, где плотское в человеке противопоставляется его духовной ипостаси, в их символах акцентируется не внешняя чувственная явленность, но чувственность умозрительная или эстетическая, отражающая «движения души» в поисках трансцендентного первоначала. Непознанное и непознаваемое в религиозном символе частично рационализируются средствами метафорических и аллегорических сопоставлений, где ключевыми выступают эстетические мотивы интерпретаций.

Авиценна утверждал, что знание о Боге надкатегориально, и только посредством символа душа сообщается с Единым и понимает его. Подобно тому как душа соотносит внешнее и внутреннее и формирует части тела в единый организм, так и символ, соотносясь с духовным и материальным, компонует отдельные пласты бытия в гармоничное целое. Символ, проникая в недоступное эмпирии духовное бытие, выявляет его сущностные смыслы. «Логичность» символических диалектических сопоставлений кроется не в формальной логике, не в вербально-логическом осмыслении, а в языке искусства — стиле, который можно было бы назвать на фоне религиозного языка эстетической логикой.

Чтобы религиозный или философский символ эффективно функционировал, оперирующий им субъект должен осознавать свою способность достигать причастности к абсолютному «сверх-я». Психологи-юнгианцы говорят о постижении сверхличностного смысла существования через архетип самости, которая выступает как психологический носитель Богообраза^[1]. Признание соприкосновения «я» с абсолютным «сверх-я» проистекает из религиозной или философской веры, затем подкрепляется средствами разума.

Частичная познаваемость Абсолюта и умозрительное моделирование того, чего еще нет, обязаны свойству символа синтезировать чувственные и рациональные образы. Знаки могущества, величия и непостижимости несут на себе отпечатки сакральности, с ними ассоциируются образцы (идеалы), табу и страсти обладания. Бытийное и когнитивное в них синкретически слиты. Религиозный символ третьего порядка наделен трансцендентным смыслом, нераздельно слитым с образом, но не тождественным ему. Такой символ не поддается рассудочной дешифровке и требует вживания в него. Вживание в религиозные символы чужой культуры постепенно углубляется до познания ее «сакрального ядра». Подлинный религиозный символ представляет собой знак и способ восхождения души к Абсолюту, преодоления разрушающей иррациональности, культивирования в себе всегда становящейся личности человека. Религиозные символы сопряжены с сакральными идеалами и организуют язык религии.

Символы в теологии и философии суть такие предельные вершины, с высот которых универсум всякий раз по-новому обозревается и проблематизируется теоретическим разумом. Если символ «вообще» есть образ, раскрывающий скрытый смысл, то религиозный символ — это явление абсолютных тайн. Религиозный символ обладает особым качеством наглядности: в нем в формах вторичной чувственности представлена скрытая абсолютная реальность, а рациональное сплавлено с иррациональным и чувственным. Потребность в символах особенно возрастает в ситуациях дефицита способов вербализации вновь открывающихся горизонтов реальности — при встрече с неописуемыми тайнами бытия.

Так, символ Авраама, готовящегося к всесожжению своего сына Исаака, служит для иудеев, христиан и мусульман концентрированным выражением всей гаммы проявлений покорности людей Богу. Символ пещеры с движущимися по стене тенями служит смысловым ключом к учению Платона о мире потусторонних идей. К числу сакральных символов относят благовония (ладан, мирра, елей, розовое масло), воскурение фимиама. Извращение смыслов сакральных символов — одна из реалий религиозных междоусобиц. Например, борясь с римским католицизмом, протестанты подменили смысл латинского креста как животворящего символа и стали называть его не иначе как орудием смерти. Тем самым протестанты стали косвенно ассоциировать католиков со слугами абсолютного зла.

• [1] м См.: ДаурлиД. Юнг и христианство. СПб., 1999. С. 248.