Произведения о героизме и талантливости простого человека в творчестве Н.С. Лескова («Левша», «Тупейный художник»)

Среди русских классиков Горький указывал именно на Лескова как писателя, который с величайшим напряжением всех сил своего таланта стремился создать «положительный тип» русского человека, найти среди «грешных» мира сего кристально чистого человека, «праведника». Писатель с гордостью декларировал: «Сила моего таланта-в положительных типах». И спрашивал: «Покажите мне у другого писателя такое обилие положительных русских типов?» .

В филигранно отделанном сказе о Левше (1881) чудесный мастер-оружейник совершил техническое чудо — подковал сделанную англичанами стальную блоху, которую невозможно рассмотреть без «мелкоскопа». Но сущность своего рассказа Лесков не свел лишь к баснословной изобретательности самоучки Левши, хотя она и сама по себе имела в глазах писателя исключительное значение для понимания «души народа». писатель проникает в сложную диалектику внешнего и внутреннего содержания образа Левши и ставит его в характерные обстоятельства.

Левша маленький, невзрачный, темный человек, который «расчет силы» не знает, потому что в «науках не зашелся» и вместо четырех правил сложения из арифметики все бредет еще по «Псалтирю да по Полусоннику». Но присущие ему богатство натуры, трудолюбие, достоинство, высота нравственного чувства и врожденная деликатность неизмеримо возвышают его над всеми тупыми и жестокими хозяевами жизни. Конечно, Левша верил в царя-батюшку и был религиозным человеком. Образ Левши под пером Лескова превращается в обобщенный символ русского народа. В глазах Лескова нравственная ценность человека заключена в его органической связи с живой национальной стихией — с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Самым замечательным было то, что Лесков, превосходный знаток жизни своего времени, не подчинился той идеализации народа, которая главенствовала в среде русской интеллигенции 70−80-х годов. Автор «Левши» не льстит народу, но и не принижает его. Он изображает народ в соответствии с конкретными историческими условиями, а вместе с тем проникает и в таящиеся в народе богатейшие возможности к творчеству, изобретательности, служению родине. Горький писал, что Лесков «любил Русь всю, какова она есть, со всеми нелепостями ее древнего быта, любил затрепанный чиновниками, полуголодный, полупьяный народ». В рассказе «Тупейный художник» писатель выводит богатого графа с «ничтожным лицом», обличающим ничтожную душу. Это злой тиран и мучитель: неугодных ему людей рвут на части охотничьи псы, палачи терзают их неимоверными пытками. Так подлинно мужественным людям из народа Лесков противопоставляет «господ», осатанелых от безмерной власти над людьми и воображающих себя мужественными, потому что всегда готовы терзать и губить людей по своей прихоти или капризу — конечно, чужими руками. Таких «чужих рук» к услугам господ было достаточно: и крепостные и вольнонаемные, слуги и люди, поставленные властями для всяческого содействия «сильным мира сего». Образ одного из господских прислужников ярко обрисован в «Тупейном художнике». Это поп. Аркадий, не устрашенный грозящими ему истязаниями, быть может смертельными, пытается спасти любимую девушку от надругательства (*19) над ней развратного барина. Их обещает обвенчать и скрыть у себя на ночь священник, после чего оба надеются пробраться в «турецкий Хрущук». Но священник, предварительно обобрав Аркадия, предает беглецов графским людям, посланным на поиски сбежавших, за что и получает заслуженный плевок в лицо. Рассказы, о которых шла речь в настоящей статье, написаны в пору расцвета таланта Лескова — в 70-е и 80-е годы XIX века. Но действие этих, как и ряда более поздних рассказов, развертывается в эпоху Николая I, жившую в памяти Лескова как эпоха бездушного самовластья, палочного управления, крепостного бесправия.