Ранняя русская литература (до Д. И. Мейера)

— Русские ученые приступили к исследованию понятия сделки существенно позднее своих иностранных коллег. Даже адекватное русскоязычное определение понятия сделки вырабатывается отечественной юридической литературой далеко не сразу. Нельзя же, в самом деле, считать определением такую, к примеру, характеристику, данную В. Г. Кукольником: «Сделка (de transactione. — D. II. 15; Cod. II. 4) есть договор между тяжущимися сторонами, силою коего они решат сомнительное тяжебное дело, уступая, удерживая или обещая что-нибудь один другому»^[1].

На первоначальном этапе развития русской юриспруденции место общего понятия сделки занимало более частное понятие — понятие договора. Это вполне закономерно, ибо материалом для изложения и исследования служили, главным образом, памятники римского права, которые не заключали в себе общего учения о сделке, но весьма развивали понятия о разнообразных договорах или контрактах. Именно их в основном и изучали ранние русские авторы. К примеру, еще один современник Ф.-К. Савиньи —Л. А. Цветаев — по рассмотрении ряда классических (прямо предусмотренных памятниками римского права) контрактов, оговаривается: «В сем издании не поместил я контрактов отважных [т. е. опасных, дерзких, рисковых, алеаторных]; они более принадлежат к Коммерческому праву, а сделки отношу я к теории судопроизводства»¹. Неудивительно, что из-под пера отечественных романистов первым вышло общее учение о договорах — двухи многосторонних сделках. Догматизация же учения о сделках в целом представлялась им делом будущего.

«Договор вообще есть, двоих или многих персон согласие на одно предприятие, на то, что они давать и исполнять между собою взаимно обязуются»^[2][3], — учил еще Ф.-Г. Дилътей. Со ссылками на римские источники он, в частности, писал, что «всякий контракт, чтоб был действителен, должен делаться по предводительству здравого разума и по определению воли обоих договаривающихся, и не должен заключаться в недозволенном законами деле: итак, самая сила контракта есть договаривающихся согласие, которое, если с обеих сторон явно бывает, контракт называется истинным; ежели же такое согласие с одной стороны только по справедливости дела и пользы обоих выводится, тогда контракт почитается мнимым»^[4], т. е. излагал вопрос, впоследствии ставший известным как материал об общих условиях действительности сделок.

«Договор (pactum) есть согласие двух или более лиц на одно чтонибудь, изъявленное ими и взаимно принятое»^[5], — откровенно неполно определял В. Г. Кукольник, немедленно вслед за тем указывая: «Каждый договор предполагает взаимное согласие; посему могли заключать действительные договоры все те, которые могли законно изъявлять согласие, и принимать обещание. Из этого следует, что люди вольные, самовластные, имеющие употребление разума, могут обязываться договорами, хотя бы они были слепы, глухи, или немы; не имеющие же сих свойств не могут законно обязываться»^[6].

Более точное определение, но, в общем, писаное в том же духе, встречаем у Г. И. Терлаича: «Договор есть действие взаимной свободной воли двух или многих лиц, утверждающее право и обязанность их к достижению предназначенной цели»^[7].

Весьма подробно об условиях действительности договоров трактует А. П. Куницын: «Необходимые условия, без которых всякий договор недействителен, суть следующие: 1) свободное согласие, 2) возможность отчуждать переданное право, 3) физическая и нравственная возможность исполнить договор… К свободному согласию требуется.

1) чтобы договаривающиеся лица были в полном употреблении разума во время заключения договора, 2) чтобы имели одинаковое понятие о предмете договора и желали взаимно совершить оный, 3) чтобы могли друг другу ясно выразить свою волю"¹.

О сделках, как понятии более общем по отношению к договору, впервые в отечественной литературе упоминает А. И. Кранихфелъд^[8][9][10]. Впрочем, такое словоупотребление еще не вполне последовательно; в ряде других мест автор сбивается, отождествляя сделку с договором, например: «В тесном смысле значения, договор есть условие или обязательство, словесно заключенное, без посредства письменности… Таковы и ныне сделки, в домашнем быту ежедневно или ежечасно встречающиеся, и потому не обременяемые никакими формальностями»^[11].

Не имеется совсем никакого учения о сделках и у К. А. Неволина. Лишь в самом начале третьего тома его знаменитой «Истории российских гражданских законов», впервые напечатанном в 1851 г., упоминается о том, что «права на действия лиц могут возникать 1) в силу свободной воли одного лица… 2) в силу свободной воли двух лиц, заключивших между собой договор… 3) непосредственно в силу закона, который с известным происшествием соединяет право так, что вследствие этого происшествия одно лицо может требовать от другого известного действия»^[12]. В последнем случае автор имел в виду одни только деликты;

следовательно, две первых группы упомянутых им юридических фактов должны рассматриваться как упоминания соответственно об односторонних сделках и договорах.

Резюме к пункту 2 части I. — Ранняя отечественная юриспруденция (конца XVIII — середины XIX в.) самостоятельного учения о сделках не создала. На основе римских памятников ею было выработано лишь обобщенное определение понятия договора как волевого акта; в вопросе о направленности этого акта — на юридические ли, только фактические лм последствия — единогласия достигнуто не было. Русские протоцивилистические источники рассматривали, по сути, единственный вопрос, впоследствии прочно связанный со «сделочной» проблематикой — вопрос об условиях действительности (юридической силе) договоров.

• [1] Кукольник В. Г. Начальные основания римского гражданского права (1810) дляруководства к преподаванию оного на публичных курсах. СПб., 1810, отд. II, п. 239.
• [2] Цветаев Л. А. Основания права частного гражданского, изданные в пользу учащихся. М., 1825, кн. III, п. 76, примечание.
• [3] Дилътей Ф.-Г. Начальные основания российского вексельного права. Владимир, 1801, гл. III, § 2.
• [4] Там же, гл. III, § 4.
• [5] Кукольник В. Г. Указ, соч., отд. II, п. 143.
• [6] Там же, отд. II, п. 148.
• [7] Терлаич Г. И. Краткое руководство к систематическому познанию гражданскогочастного права России. Ч. I. СПб., 1810, § 121. В части II (§ 36) автор прибавляет, что"договор есть взаимное действие свободной, согласной воли двух или многих лиц, утверждающее права и обязанности их, яко средства к достижению предназначенной
• [8] цели совокупного их труда"; затем (§ 37) дает более универсальную (не только к договорам относящуюся) формулу: «Каждое распоряжение человека, делаемое в его собственности, дабы оно было законно или правопреемно… должно быть свободно, без принуждения…».
• [9] Куницын А. П. Право естественное. СПб., 1818, § 170, 171; далее перечисленныеусловия действительности разбираются подробнейшим образом в § 172—189.
• [10] Между прочим, не в последнюю очередь именно благодаря употреблению термина"сделка" весьма туманный смысл обширной ст. 54 главы XVI Соборного уложения 1649 г. сокращается до элементарного в понимании абзаца: «По достижении 20-летнего возраста молодой человек мог свободно располагать своим имуществом, и заключатьсделки о нем; по крайней мере, от лиц, достигших сего возраста, не принимались никакие притязания об уничтожении сделок, ими относительно имущества в малолетствезаключенных» (см.: Кранихфелъд А. И. Начертание российского гражданского правав историческом его развитии, составленное для Императорского Училища Правоведения. СПб., 1843, § 30). — См. еще упоминания о сделках в § 31, 65, 69,101,123,127, 129(о «сделках, противных государственному интересу», — кажется, первое упоминаниетакого рода!), 140, 155, 159, 171, 185 и др. параграфы его сочинения; упоминания эти, в основном, казуистические, т. е. согласные с буквальным законодательным словоупотреблением. Сделка как научная категория А. И. Кранихфельду неизвестна.
• [11] Там же, § 123.
• [12] Неволин К. А. История российских гражданских законов. — Ч. 3. — Кн. 2. Об иму-ществах. — Раздел 3. О правах на действия третьих лиц. — Раздел 4. Об обязательствах.М., 2006. С. 7—8.