Нетрудоспособные иждивенцы наследодателя

Указанные лица составляют особую категорию наследников по закону (ст. 1148 ГК РФ). Впервые институт обеспечения нуждающихся нетрудоспособных лиц за счет имущества, принадлежавшего умершему, появился в отечественном праве, как уже отмечалось выше, с принятием Декрета 1918 г. «Об отмене наследования». В соответствии со ст. 418 ГК РСФСР 1922 г. к числу наследников по закону были отнесены прямые нисходящие (дети, внуки и правнуки) и переживший супруг умершего, а также «нетрудоспособные и неимущие лица, фактически находившиеся на полном иждивении умершего не менее одного года до его смерти». При расширении в 1945 г. круга законных наследников (за счет родителей, братьев и сестер наследодателя) и введении очередности призвания их к наследованию в первую очередь наследников были включены «нетрудоспособные, состоявшие на иждивении умершего не менее одного года до его смерти» (ч. 1 ст. 418 того же ГК в ред. 1945 г.). Основы гражданского законодательства СССР и республик 1961 г. (ч. 4 ст. 118) и ГК РСФСР 1964 г. (ч. 3 ст. 532) к числу наследников по закону отнесли «нетрудоспособных лиц, состоявших на иждивении умершего не менее одного года до его смерти», установив, что «при наличии других наследников они наследуют наравне с наследниками той очереди, которая призывается к наследованию». В литературе указанный порядок наследования нетрудоспособных иждивенцев определялся как наследование «скользящей»^[1] или «плавающей»^[2] очереди.

Таким образом, начиная с ГК РСФСР 1922 г., признаки нетрудоспособности и нуждаемости применялись не для ограничения круга законных наследников (как это предусматривалось Декретом 1918 г.), а для его расширения, распространяясь не только на кровных родственников (за исключением непосредственно названных в законе прямых нисходящих, а позднее восходящих и боковых, наследовавших исключительно в силу родства), но и на совершенно посторонних лиц. При этом наряду с социально-обеспечительной функцией наследования иждивенцев, сохранение которой как меры социальной справедливости объяснялось социальной заинтересованностью в материальном обеспечении и защите интересов тех нетрудоспособных, для которых основным источником существования являлась материальная помощь наследодателя^[3], доктрина признавала и другие основания, оправдывавшие существование этого института. М. В. Гордон, в частности, относил иждивенцев, не находившихся с наследодателем в формальном родстве, к семье наследодателя^[4]. Позиция М. В. Гордона давала основание рассматривать законное наследование иждивенцев не только как меру социальной защиты, но и как средство восполнения воли наследодателя, так что было бы разумно предположить, что, не оставив завещания, наследодатель имел намерение обеспечить наиболее близких лиц, составлявших его семью, связанных с ним, по существу, семейными отношениями. В современной литературе М. В. Телюкина прямо говорит о том, что наследственный статус нетрудоспособных иждивенцев определяется тем, что «поскольку наследодатель их содержал при жизни, то можно предположить, что при составлении завещания он оставил бы им что-либо после смерти»; закон, таким образом, «пытается как бы предположить и восполнить направленность воли наследодателя в отношении иждивенцев»^[5].

В таком виде условия призвания к наследованию нетрудоспособных иждивенцев действовали до 2002 г., хотя в строгом смысле слова нетрудоспособные иждивенцы наследодателя не составляют группы лиц, устраняющих от наследования иных близких наследодателя — очереди в строгом смысле слова^[6].

По сравнению с ранее действовавшим регулированием, в ГК РФ прежде всего были ужесточены условия призвания к законному наследованию нетрудоспособных иждивенцев из числа родственников шестой и последующих степеней^[7]. Кодекс установил различные условия наследования нетрудоспособными иждивенцами в зависимости от того, входят ли таковые в число лиц, относящихся к наследникам по закону второй — седьмой очередей или не входят. В первом случае иждивенцы, не входящие в ту очередь, которая призывается к наследованию, должны отвечать тем же условиям, что и в ГК РСФСР 1964 г., т. е. быть нетрудоспособными ко дню открытия наследства и находиться на иждивении наследодателя не менее года до его смерти (п. 1 ст. 1148 ГК РФ). Во втором случае иждивенцы, не входящие ни в одну из установленных законом семи очередей, для призвания к наследованию должны, помимо нетрудоспособности и нахождения на иждивении наследодателя в течение года, еще и проживать совместно с наследодателем (п. 2 ст. 1148 ГК РФ). Следовательно, даже при отсутствии каких-либо иных законных наследников иждивенец, не проживавший с наследодателем в течение года до открытия наследства, не сможет претендовать на наследственное имущество, которое в качестве выморочного перейдет к указанным в законе субъектам. В обоих случаях нетрудоспособные иждивенцы наследуют «вместе и наравне с наследниками той очереди, которая призывается к наследованию», причем во втором случае, при отсутствии других наследников по закону, нетрудоспособные иждивенцы наследуют самостоятельно в качестве наследников восьмой очереди (п. 3 ст. 1148 ГК РФ). Итак, каковы же условия призвания к наследованию данной категории лиц?

Прежде всего закон говорит о том, что наследник должен быть нетрудоспособен ко дню открытия наследства. Критерии признания лица нетрудоспособным и имеющим право на получение соответствующего вида государственного вспомоществования установлены законодательством о социальном обеспечении, в частности Федеральными законами от 17.12.2001 № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», от 15.12.2001 № 166-ФЗ «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации». Как отмечается в литературе, нотариальная и судебная практика исходят из того, что к нетрудоспособным следует относить: женщин, достигших 55 лет, и мужчин — 60 лет; инвалидов I, II и III групп независимо от того, назначена ли названным лицам пенсия по старости или инвалидности (при этом лица, ушедшие на пенсию на льготных основаниях в связи с тяжелыми условиями труда, в круг наследников как нетрудоспособные не включаются); лиц, не достигших 16 лет, а учащихся — 18 лет^[8].

Что касается иждивения, то здесь следует учитывать, что состояние (нахождение) на иждивении может иметь место тогда, когда помощь наследодателя являлась основным источником существования нетрудоспособного лица, как установлено, в частности, в п. 3 ст. 9 Федерального закона «О трудовых пенсиях в Российской Федерации»^[9]. Если даже нетрудоспособный получал пенсию, но она была недостаточна для его существования, а помощь наследодателя была регулярной и дополняла пенсию, без чего не мог прожить нетрудоспособный, лицо может быть признано иждивенцем. Отношения иждивения могут возникнуть в разнообразных ситуациях — как при выполнении морального долга перед нетрудоспособным, так и при добровольном или принудительном исполнении алиментных обязательств в его пользу. Однако не наследует по закону в качестве нетрудоспособного иждивенца наследодателя нетрудоспособный гражданин, получавший от умершего пожизненное содержание с иждивением по договору ренты (ст. 601 ГК РФ). Дело в том, что содержание с иждивением, предоставляемое получателю ренты, является платой (встречным предоставлением) за переданное в собственность плательщика ренты недвижимое имущество. Рента обременяет это имущество. В случае смерти плательщика ренты к наследникам последнего вместе с правом собственности на указанное недвижимое имущество переходит и обязанность по предоставлению получателю ренты пожизненного содержания с иждивением (п. 1 ст. 586, ст. 1175 ГК РФ).

По нашему мнению, установить в нотариальном порядке факт нахождения лица на иждивении умершего будет достаточно затруднительно, так как сложно раз и навсегда очертить круг тех доказательств, которые в любом случае с достоверностью подтверждали бы данное обстоятельство, хотя это и не исключает возможность истребования нотариусом от наследника соответствующих документов, подтверждающих статус последнего (справка о назначении пенсии и т. п.). Следовательно, основным механизмом обеспечения реализации наследственных прав для нетрудоспособных иждивенцев остается судебный порядок подтверждения их статуса. Соответствующие разъяснения судам уже даны (см. п. 31 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.05.2012 № 9).

Пример

20 апреля 2007 г. Ленинский районный суд г. Екатеринбурга, рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по заявлению М. О. С. об установлении факта нахождения на иждивении, установил следующее.

Заявительница обратилась в суд с заявлением об установлении факта нахождения ее на иждивении Д. В. Н., умершей 20 октября 2006 г., которая являлась се тетей, на момент смерти проживавшей в г. Копейске Челябинской области. Установление данного факта необходимо для оформления в правах наследования, так как у умершей имелся жилой дом и квартира в г. Копейске, а также автомобиль и мотоцикл. Нотариус г. Копейска, к которому обратилась заявительница, отказал заявителю в выдаче свидетельства о праве на наследство и рекомендовал обратиться в суд для установления факта нахождения на иждивении наследодателя. У наследодателя имеется дочь, приходящаяся двоюродной сестрой заявительнице — Д. И. А.

В судебном заседании заявитель поддержала заявленные требования, в обоснование которых дала подробные пояснения, дополнительно сообщив, что с 2000 г. она фактически находилась на иждивении умершей тети. Заявительница родилась 20 ноября 1987 г., до 2002 г. училась в школе, а затем продолжила учебу в Уральском энергетическом колледже, в настоящее время учится на последнем курсе колледжа. Стипендию не получает. Ее мать — М. О. Н., умерла в 2003 г., отца у нее не было. Органами социального обеспечения заявительнице была назначена пенсия по случаю потери кормильца. В 2006 г. размер этой пенсии составлял 800 руб. Совмещать работу с учебой заявительница не может, так как является инвалидом II группы по общему заболеванию. Со времени смерти матери тетя систематически помогала заявительнице материально. Хотя у нее имелась своя дочь—Д. И. А., однако их семья была хорошо обеспечена, и тетя ежемесячно высылала племяннице по 2000—3000 руб., что являлось ее постоянным и основным источником средств к существованию. Доказательством этого могут послужить корешки квитанций об отправлении почтовых переводов с августа 2003 г. по октябрь 2006 г. до августа 2003 г. корешки не сохранились, однако факт перечисления денег за предыдущее время может подтвердить двоюродная сестра заявительницы Д. И. А. (дочь наследодателя). Д. В. Н. умерла скоропостижно, не успев составить завещания, хотя при жизни она обещала оставить племяннице часть имущества. Заинтересованное лицо — дочь умершей Д. И. А., являющаяся ее наследницей по закону, в судебном заседании пояснила, что по существу заявленных требований возражений не имеет, сама она своевременно приняла наследство, подав нотариусу г. Копейска Челябинской области соответствующее заявление. Мать при жизни действительно постоянно помогала своей племяннице, поэтому в память о ней Д. И. А. не возражает против установления требуемого факта и включении своей двоюродной сестры в круг наследников по закону.

Заслушав заявителя, заинтересованное лицо, исследовав иные материалы дела, суд находит заявление обоснованным и подлежащим удовлетворению по следующим основаниям. Факт нахождения заявительницы на иждивении умершей Д. В. 11. подтверждается также письменными доказательствами. Корешки квитанций об отправлении почтовых переводов с августа 2003 г. по октябрь 2006 г. свидетельствуют о том, что умершая Д. В. Н. ежемесячно посылала племяннице 2000—3000 руб., а на дни ее рождения — по 10 000 руб.

Из справки Уральского энергетического колледжа от 12 марта 2007 г. следует, что М. О. С. обучается на четвертом курсе колледжа. Студентка начинала обучение на договорной основе, однако в связи со смертью матери руководство колледжа приняло решение о возможности продолжения обучения ее на бюджетной основе, но без выплаты стипендии, так как колледж не является государственным учебным заведением и выплата стипендии учащимся в нем не предусмотрена. Согласно справке нотариуса г. Копейска Челябинской области И. от 23 февраля 2006 г. № 134, в компетенцию которой входят обязанности по оформлению наследственных прав в отношении умершей Д. В. Н., после ее смерти заведено наследственное дело № 176. С заявлением о приятии наследства и выдаче соответствующего свидетельства 20 ноября 2006 г. обратилась дочь наследодателя — Д. И. А. Других наследников, принявших наследство, не имеется. В соответствии со справкой ЖЭУ-27 г. Копейска с умершей Д. В. Н. проживала только ее дочь Д. И. А., поэтому других наследников, принявших наследство, у наследодателя не имеется.

Таким образом, суд считает, что факт нахождения заявительницы на иждивении умершей Д. В. Н. полностью нашел свое подтверждение в судебном заседании, согласно п. 2 ч. 2 ст. 264 ГПК РФ суд рассматривает дела об установлении факта нахождения на иждивении.

В соответствии с п. 1 ст. 1148 ГК РФ граждане, относящиеся к наследникам по закону, указанным в ст. 1143—1145, нетрудоспособные ко дню открытия наследства, но не входящие в круг наследников той очереди, которая призывается к наследованию, наследуют по закону вместе и наравне с наследниками этой очереди, если не менее года до смерти наследодателя находились на его иждивении, независимо от того, проживали они совместно с наследодателем или нет. Согласно п. 2 ст. 1143 ГК РФ дети полнородных и неполнородных братьев и сестер наследодателя (племянники и племянницы наследодателя) наследуют по праву представления. На основании ст. 1146 ГК РФ наследование по праву представления наступает в случае смерти лица, которое могло бы являться наследником по закону, до открытия наследства или одновременно с наследодателем. В этом случае право наследования переходит по праву представления к его соответствующим потомкам.

Мать заявительницы М. О. Н. умерла 12 декабря 2003 г. (ранее наследодателя Д. В. П.), что подтверждается свидетельством о смерти, выданным 13 декабря 2003 г. Ленинским отделом ЗАГС г. Екатеринбурга, следовательно, заявительница входит в круг лиц, названных в п. 1 ст. 1148 ГК РФ.

Факт нахождения заявительницы на иждивении наследодателя на протяжении трех лет к моменту смерти нашел свое подтверждение в судебном заседании. Помощь, которую Д. В. Н. систематически оказывала племяннице, являлась не просто существенным, но и основным источником ее средств к существованию, так как размер помощи, оказываемой ей тетей (2000—3000 руб.), значительно превышал размер ее собственного дохода. Единственным доходом заявительницы является пособие по случаю потери кормильца в размере 800 руб. ежемесячно, что подтверждается справкой отдела социального обеспечения Ленинского района г. Екатеринбурга от 24 января 2007 г. № 1—123. Дополнительного заработка заявительница не имела, так как являлась инвалидом II группы, о чем свидетельствует удостоверение ВТЭК 1-й Свердловской областной клинической больницы от 25 февраля 2006 г.

Документы, подтверждающие факт нахождения заявительницы на иждивении наследодателя, не могут быть получены иным способом. Установление данного факта имеет для нее юридическое значение, так как необходимо ей для оформления права наследования после смерти тети. Поскольку факт нахождения на иждивении доказан, суд считает заявление М. О. С. подлежащим удовлетворению. Руководствуясь ст. 194—198 ГПК РФ, суд решил: установить факт, что М. О. С, 20 ноября 1987 г. р., уроженка г. Екатеринбурга, находилась на иждивении Д. В. Н., умершей 20 октября 2006 г., с 2003 г. по октябрь 2006 г.^[10]

Целесообразность дифференциации нетрудоспособных иждивенцев умершего на группы не получила в литературе однозначной оценки. Например, против введения критерия совместного проживания последовательно высказывается Б. Л. Хаскельберг^[11]. Главное его возражение заключается в том, что лишение законом наследственных прав тех иждивенцев, которые не относились к числу законных наследников первой — седьмой очередей и не проживали совместно с наследодателем, не соответствует воле наследодателя, «если бы он хотел и мог ее выразить». Другой контраргумент заключается в необоснованности, по мнению исследователя, с нравственной точки зрения наделения наследственными правами кровных родственников вплоть до пятой степени родства, которые могли и не подозревать о существовании наследодателя, при отказе в признании наследственных прав иждивенцев, хотя и не проживавших с наследодателем, но находившихся на его иждивении. Наконец, Б. Л. Хаскельберг критикует положения п. 2 ст. 1148 ГК РФ о совместном проживании и с точки зрения обеспеченности населения жильем, отмечая, что проживание отдельно от наследодателя может объясняться неблагополучными жилищными условиями умершего, не позволявшими предоставить иждивенцу крышу над головой.

Противоположной точки зрения придерживается О. Ю. Шилохвост. По его мнению, вряд ли можно считать оправданным ущемление наследственных прав родственников или иных близких лиц, проживавших совместно с наследодателем (что может объясняться стесненными условиями проживания наследодателя), в пользу лиц, с наследодателем не проживавших, хотя бы и получавших от него содержание. Совместное проживание как раз и служит достаточной гарантией против того, чтобы при наличии более близких наследников посторонние лица, не проживавшие с наследодателем, призывались бы к наследованию, умаляя наследственные права тех, кто-либо в качестве родственника, либо в качестве члена семьи проживал с наследодателем. Во всяком случае совместное проживание должно служить безусловным признаком близости соответствующего лица наследодателю, которая, при условии нахождения этого лица на иждивении наследодателя не менее года до открытия наследства, обеспечивает его призвание к наследованию по закону. Допустив совместное проживание постороннего лица или очень отдаленного родственника, наследодатель уже частично выразил свою волю, и для признания наследственных прав иждивенца эта воля должна быть разумно восполнена, что и закрепляет п. 2 ст. 1148 ГК РФ^[12].

Сходной точки зрения на «смысловую нагрузку» критерия совместного проживания придерживаются и другие исследователи. В частности, как отмечает А. Л. Маковский, совместное проживание «должно свидетельствовать о семейной близости»^[13] иждивенца и наследодателя, что, как представляется, придавало и иной акцент наследованию нетрудоспособных иждивенцев — акцент, подчеркивающий значение совместного проживания в качестве признака, позволяющего разумно предположить о намерении наследодателя предоставить совместно проживавшему с ним иждивенцу содержание и на случай своей смерти. Примечательно, что данный автор введение этого дополнительного условия первоначально не рассматривал в качестве средства восполнения предполагаемой воли наследодателя, признавая наследование иждивенцев исключительно «стремлением законодателя обеспечить материально тех лиц, для которых помощь наследодателя при его жизни являлась основным источником существования»^[14]. Б. Л. Хаскельберг также квалифицирует условие о совместном проживании с позиций предполагаемой воли наследодателя^[15]. Совершенно очевидно, что совместное проживание в таком понимании не может служить обоснованием для предоставления нетрудоспособному иждивенцу своего рода социального обеспечения, так как нетрудоспособность такого иждивенца (как главное основание для предоставления обеспечения) не может зависеть от места его проживания. В этом контексте как раз раздельное проживание может свидетельствовать о меньшей нуждаемости (с позиций социального обеспечения) иждивенца ввиду наличия у него, по крайней мере, жилой площади.

С вопросом о совместном проживании нетрудоспособного иждивенца с наследодателем как условии предоставления этому иждивенцу наследственных прав в отношении имущества наследодателя связан вопрос о продолжительности такого проживания. Формулировка закона (п. 2 ст. 1148 ГК РФ), в которой условие о годичном сроке грамматически бесспорно связано только с требованием о нахождении на иждивении наследодателя, от которого требование о проживании совместно с наследодателем отделено союзом «и», как справедливо отмечалось в литературе, дает основание для различных толкований как в пользу распространения условия о сроке на проживание с наследодателем, так и против такого распространения^[16]. Представляется, что для призвания к наследованию нетрудоспособный иждивенец, не входящий в число наследников первой — седьмой очередей, должен по меньшей мере в течение года до открытия наследства не только находиться на иждивении наследодателя, но и проживать совместно с ним. В пользу данного утверждения могут свидетельствовать следующие соображения.

Условие о проживании, как уже отмечалось, характеризует не столько имущественное положение нетрудоспособного иждивенца, сколько отношение к этому иждивенцу со стороны наследодателя, считавшего соответствующего иждивенца настолько близким, что допустившего его проживание рядом с собой. Именно эти обстоятельства позволяют разумно предположить намерение наследодателя обеспечить иждивенца и на случай своей смерти, что является основанием для восполнения воли наследодателя и призвания иждивенцев к наследованию в качестве наследников по закону. С этой точки зрения никакое временное, непродолжительное или кратковременное проживание иждивенца у наследодателя (например, во время болезни последнего, его командировки в другой город и т. п.) не свидетельствует о близости отношений, точнее, не дает оснований для разумного предположения о том, что наследодатель желал бы обеспечить и того иждивенца, который приехал к нему незадолго до открытия наследства или проживал у наследодателя в силу каких-то иных случайных или временных обстоятельств. Только продолжительное и постоянное совместное проживание дает основание для восполнения воли наследодателя в том смысле, что он захотел бы оставить наследство и иждивенцу, будь у него возможность или желание выразить свою волю путем составления завещания. Поэтому продолжительность проживания следует рассматривать как неотъемлемую составную часть условия о совместном проживании, отсутствие которой должно означать неисполнение требования закона о совместном проживании и, следовательно, отказ в наделении соответствующего иждивенца наследственными правами^[17].

Кроме того, в законе не решен вопрос о понятии совместного проживания или, говоря другими словами, не перечислены обстоятельства, которые при необходимости доказывания факта проживания должны быть представлены в его подтверждение. В литературе по этому вопросу высказаны две точки зрения. Первую отстаивает А. Л. Маковский, полагая, что совместное проживание не связано с выполнением каких-либо формальностей, связанных с регистрацией по месту постоянного или временного проживания. Для призвания нетрудоспособного иждивенца к наследованию достаточно фактического его проживания в одном жилом помещении с наследодателем^[18]. Вторая точка зрения принадлежит М. Л. Шелютто, указывающей, что факт совместного проживания иждивенца с наследодателем в течение года должен доказываться документами об их регистрации на протяжении этого срока по одному месту жительства^[19]. Вторая позиция представляется правильной, так как отвечает тем же целям, что и требование о сроке совместного проживания. Безусловно, требует разъяснения высшими судебными инстанциями вопрос о том, как следует поступать правоприменителю в тех случаях, когда были предприняты все необходимые для надлежащего оформления проживания шаги, но соответствующая процедура не была завершена по независящим от наследодателя или иждивенца причинам. В этом случае установленное п. 2 ст. 1148 ГК РФ можно было бы считать выполненным, так как имеются бесспорные доказательства не только намерения наследодателя дать иждивенцу временное пристанище, но и проживать совместно с ним с соблюдением всех необходимых для этого формальностей^[20].

По нашему мнению, формулы, заложенные в ст. 1148 ГК РФ, не могут быть признаны безукоризненными не только по указанным выше соображениям. Данный тезис может быть проиллюстрирован следующими констатациями. Во-первых, как уже было отмечено в параграфе 5.5 настоящей работы, нормативные конструкции, заложенные в данной статье, практически исключают возможность призвания к наследованию внуков умершего. Допустим, что у наследодателя А. были дети Б. и В., а у последнего были дети Г. и Д., находившиеся на иждивении умершего. После смерти А. они, лишившись определенной части средств к существованию, тем не менее не могут быть призваны к наследованию: согласно п. 1 ст. 1148 ГК РФ призываются наследники второй — седьмой очередей, а внуки к ним не относятся, а в соответствии с п. 2 призываются лица, вообще не связанные с наследодателем узами брака, родства или свойства, проживающие с ним. Таким образом, не имея возможности наследовать по праву представления, так как жив их родитель, внуки умершего оказываются в положении значительно худшем, нежели его дальние родственники или чужие ему лица. В литературе указанная проблема не была обойдена вниманием, однако имеющиеся мнения, как правило, не основаны на подлинном смысле закона. Так, А. Л. Маковский^[13] полагает, что внуки наследодателя должны призываться к наследованию на основании п. 2 ст. 1148, а М. Л. Шелютто относит их к категории лиц, обозначенных в п. 1 той же статьи^[22]. Сопоставляя данные утверждения, необходимо отметить, что текстуальное выражение норм, содержащихся в ст. 1148 ГК РФ, недвусмысленно свидетельствует о том, что внуки наследодателя по действующему закону лишены возможности наследовать в качестве нетрудоспособных иждивенцев. Исправить положение возможно только посредством внесения изменений в ГК РФ с тем, чтобы данная категория лиц могла наследовать на основании п. 1 ст. 1148 Кодекса^[23].

Во-вторых, характеризуя порядок наследования нетрудоспособными иждивенцами, нельзя обойти вниманием еще одно важное обстоятельство. Одним из негативных практических последствий действия ст. 1148 ГК РФ может стать конкуренция наследственных прав отдаленных родственников, ничего не знавших о наследодателе, и лиц, хотя бы и чужих ему по крови, но не только близко знавших наследодателя, но и получавших от него содержание по крайней мере в течение года. К сожалению, такая ситуация неизбежна во всех случаях, когда основанием законного наследования будут какие-либо иные признаки, кроме близости родства. Вопрос заключается в том, какой степенью разумно ограничивается представление наследодателя о своей родне. И в какой степени такое родство уже не должно приниматься во внимание для наделения родственников наследственными правами. Далее необходимо решить, какой признак семейной и родственной близости должен превалировать при столкновении притязаний на наследство кровных родственников и нетрудоспособных иждивенцев. Ранее действовавшее законодательство (ст. 532 ГК РСФСР 1964 г.) признавало наследственные права кровных родственников, как правило, до второй (внуки, братья, сестры, дед и бабушка), редко до третьей (правнуки) степени родства при безграничных наследственных правах посторонних лиц (иждивенцев), лишь бы они были нетрудоспособными и находились на содержании наследодателя не менее года до открытия наследства. Ныне действующий ГК РФ перешел в другую крайность, когда безоговорочный приоритет отдан кровному родству: родственники до пятой степени родства включительно наследуют, несмотря ни на какие дополнительные признаки, будь то знакомство, проживание, нетрудоспособность и иждивение. Относящиеся к этим родственникам нетрудоспособные иждивенцы получают наследственные права преимущественно даже перед более близкими родственниками. Зато не входящие в число наследников первой — седьмой очередей нетрудоспособные иждивенцы получают право наследования только при условии совместного проживания. Подобное положение вещей никак нельзя признать обоснованным.

Справедливость, безусловно, требует, чтобы наследственные права нетрудоспособных иждивенцев второй группы, т. е. не относящихся к числу кровных родственников наследодателя в достаточных для наследования степенях, дифференцировались в зависимости оттого, с кровными родственниками какой степени они призываются к наследованию и делят поровну наследственное имущество наследодателя. Как указывает О. Ю. Шилохвост, при наличии наследников первой — третьей очередей наследственные права нетрудоспособных иждивенцев второй группы вполне разумно и справедливо оговорить теми условиями, которые содержатся сегодня в п. 2 ст. 1148 ГК РФ, т. е. в том числе и совместным проживанием. Что касается наследования нетрудоспособных иждивенцев наравне с наследниками четвертой — седьмой очередей, то, по мнению данного автора, его не следовало бы оговаривать совместным проживанием, или не требовать этого проживания непременно в течение года. Наследование нетрудоспособных иждивенцев в качестве восьмой очереди (при отсутствии предшествующих семи очередей), возможно, вообще не следует связывать с совместным проживанием, считая достаточным признаком предполагаемой воли наследодателя содержание их не менее года до открытия наследства. При таком подходе, очевидно, удалось бы обеспечить более справедливое и разумное соотношение наследственных прав кровных родственников и посторонних лиц, получавших при жизни наследодателя помощь, составлявшую постоянный и основной источник их существования^[24]. В противном случае может оказаться, что имущество отойдет государству в качестве выморочного даже при наличии лиц, которых наследодатель длительное время содержал, выразив тем самым волю на призвание их к наследованию. В отсутствие более близких наследников нет оснований для применения дополнительного критерия в виде совместного проживания, к которому закон прибегает для ограждения прав кровных родственников от притязаний совершенно посторонних лиц.

Сложность практического применения положений п. 2 ст. 1148 ГК РФ показывает следующее дело.

Пример

19 октября 2006 г. Нижнетуринский городской суд Свердловской области, рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску X. А. Б. к С. О. Б., Ч. Е. Б. о признании права наследования по закону, установил следующее.

X. А. Б. обратилась в суд с иском к С. О. Б., Ч. Е. Б. о признании права наследования имущества по закону, оставшегося после смерти Я. Б. М., умершего 3 мая 2006 г. В обоснование исковых требований указала, что состояла с Я. Б. М. в фактических брачных отношениях около 20 лет, вела с ним совместное хозяйство. На момент его смерти являлась нетрудоспособной и находилась на его иждивении. Завещания на наследственное имущество не имеется. Наследниками первой очереди являются дочери Я. Б. М. — Ч. Е. Б. и С. О. Б., которые после его смерти стали препятствовать ей в пользовании имуществом. В судебном заседании истица X. А. Б. и ее представитель на исковых требованиях настаивали. Ответчик Ч. Е. Б. в судебное заседание не явилась, была извещена о дне и времени рассмотрения дела. Ответчик С. О. Б., действующая в своих интересах и интересах Ч. Е. Б. по доверенности, исковые требования не признала, пояснив, что X. А. Б. в зарегистрированном браке с их отцом не состояла, а лишь встречалась, поэтому не может являться наследником первой очереди. Вместе с ним не проживала и хозяйство с ним не вела, на иждивении у него не находилась, имела свой источник дохода, поэтому не является нетрудоспособным иждивенцем. В связи с этим они против включения ее в число наследников. Из наследственного имущества имеется только дом, расположенный на земельном участке, который являлся собственностью отца. Выслушав стороны, свидетелей, исследовав письменные материалы дела, суд приходит к следующему.

В соответствии с п. 1 ст. 1142 ГК РФ наследниками первой очереди по закону являются дети, супруг и родители наследодателя. Согласно свидетельству о смерти Я. Б. М. умер 3 мая 2006 г. в г. Нижняя Тура. На момент смерти в зарегистрированном браке не состоял. Согласно свидетельству о расторжении брака с супругой Я. С. О. брак был прекращен 16 мая 1995 г. на основании решения Нижнетуринского городского суда. Свидетельствами о рождении и браке подтверждено, что ответчики С. О. Б. и Ч. Е. Б. являются дочерьми Я. Б. М. и относятся к наследникам первой очереди. В соответствии с п. 2 ст. 1148 ГК РФ к наследникам по закону относятся граждане, которые не входят в круг наследников, указанных в ст. 1142—1145 Кодекса, но ко дню открытия наследства являлись нетрудоспособными и не менее года до смерти наследодателя находились на его иждивении и проживали совместно с ним. При наличии других наследников по закону они наследуют вместе и наравне с наследниками той очереди, которая призывается к наследованию.

В судебном заседании было установлено, что истица X. А. Б. зарегистрирована по адресу: ул. Молодежная, дом № XX, кв. № XX, что подтверждается выпиской из лицевого счета и ее паспортными данными. Согласно домовой книги владельцем дома по ул. Дзержинского, д. XX, указан Я. Б. М. на основании свидетельства о праве на наследство по завещанию от 23 июля 1986 г. При этом судом сделан вывод, что факт регистрации по месту жительства и лицевой счет на квартиру не являются решающим обстоятельством, опровергающим факт совместного проживания X. А. Б. и Я. Б. М., поскольку свидетели П. А. Ф., П. Р. К., О. Л. Д., Ш. Н. Н., Л. Л. В. показали, что Я. Б. М. и X. А. Б. прожили вместе около 20 лет, считали их мужем и женой, не знали, что брак между ними не зарегистрирован. Проживали они то у него в доме по ул. Дзержинского, то у нее в квартире по ул. Молодежной. X. А. Б. первая обнаружила Я. Б. М. умершим в доме, похоронила его. Свидетель Ш. Н. Н., дочь X. А. Б., показала, что каждый год приезжала в гости к матери, которая проживала с Я. Б. М. то в доме, то в квартире, а последние восемь лет — постоянно в доме. Я. Б. М. неоднократно бывал у нее в гостях на Севере, приезжал на рыбалку. Мать и Я. Б. М. держали кур и коз, обрабатывали придомовый участок земли. Свидетель П. А. Ф. показал, что знал Я. Б. М. с 1971 г., был его другом. После того как тот разошелся с первой супругой, он стал проживать в своем доме по ул. Дзержинского, а жене осталась квартира. В этот же период Я. Б. М. сошелся и стал проживать с X. А. Б., его первая жена уехала работать на Север. В своем доме Я. Б. М. и X. А. Б. длительное время держали вместе огород, кур и коз. Живность перестали держать за год до ого смерти.

Не доверять показаниям свидетелей у суда оснований не имелось, так как свидетели являются незаинтересованными людьми по делу, а их показания согласовывались с письменными материалами дела. Факт длительного совместного проживания X. А. Б. с Я. Б. М. суд счел подтвержденным. X. А. Б. осуществила похороны Я. Б. М., понесенные ею при этом расходы подтверждены чеками, счет-заказом, товарными чеками. Как показала истица, помощь на похороны оказала лишь Ч. Е. Б. в сумме 3000 руб., остальная сумма — около 20 000 руб. — была затрачена лично ею, также была оказана помощь и с прежнего места работы Я. Б. М. За свой счет X. А. Б. произвела инвентаризацию дома, что подтверждено справкой областного центра недвижимости от 27 июня 2006 г. Согласно Федеральному закону от 17.12.2001 № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации» X. А. Б. на момент смерти Я. Б. М. являлась нетрудоспособной, так как находилась на пенсии по старости с 15 июня 1985 г., т. е. с 55 лет, что подтверждено справкой Управления Пенсионного фонда РФ в г. Нижняя Тура. Кроме того, X. А. Б. находилась на иждивении Я. Б. М., так как была на пять лет старше его, размер его пенсии был хоть и незначительно, но выше, что видно при сравнении справок Управления Пенсионного фонда РФ в г. Нижняя Тура о размере пенсии Я. Б. М. и X. А. Б. за 2005—2006 гг. Также все свидетели как со стороны истца, так и ответчиков по делу подтвердили, что Я. Б. М., будучи на пенсии с 19 апреля 1995 г., постоянно подрабатывал, поскольку ценился как хороший электрик. То есть доход Я. Б. М. являлся основным источником средств существования как для него самого, так и X. А. Б. Суд счел также, что ответчики не опровергли факт длительного совместного проживания X. А. Б. с Я. Б.М. по день его смерти, так как перестали общаться с отцом с 1986—1987 гг. С. О. Б. вообще не поддерживала отношения с отцом. Изредка в гости приезжала Ч. Е. Б., которая останавливалась у своей матери Я. С. О., а к отцу заходила лишь в гости. О жизни своего отца ответчики знают лишь со слов других людей.

Показания свидетеля Я. С. О. в части опровержения факта совместного проживания X. А. Б. с Я. Б. М. до расторжения брака не являются объективными, не подтверждают того, что, приходя к ней в гости, Я. Б. М. не мог проживать в так называемом гражданском браке с X. А. Б., поскольку она является родной матерью ответчика Ч. Е. Б. и заинтересована в исходе дела, а, как установлено, между сторонами возник спор о праве на наследство и его разделе. Показания свидетеля Л. Л. В. со стороны ответчиков в части того, что последний год Я. Б. М. и X. А. Б. вместе не проживали, суд не принял во внимание, так как установлено, что по ул. Дзержинского свидетель не проживал с октября 2005 г. по июнь 2006 г., поэтому не мог достоверно знать, проживали вместе Я. Б. М. и X. А. Б. или нет. В данной части его показания не согласуются с показаниями других свидетелей, тогда как в остальной части совпадают. Свидетель со стороны ответчиков Г. Е. В. является подругой свидетеля Я. С. О., ничего существенного по делу не показала. Подтвердила лишь факт, что после того как Я. Б. М. и Я. С. О. поругались, Я. С. О. осталась проживать в квартире, а Я. Б. М. перешел жить в дом. До 1990 г. Я. Б. М. бывал в гостях у бывшей супруги.

Судом сделан вывод, что в судебном заседании нашел подтверждение факт того, что истица X. А. Б. не менее одного года на момент смерти Я. Б. М. состояла с ним в фактических брачных отношениях, являлась ко дню его смерти нетрудоспособной и состояла на его иждивении, поэтому имеет право наследовать имущество Я. Б. М. наравне с наследниками первой очереди. Суд подчеркнул в решении, что доводы ответчиков на законе не основаны, не доказаны, а потому исковые требования подлежат удовлетворению. На основании изложенного суд решил исковые требования X. А. Б. удовлетворить; признать за X. А. Б. право на наследование имущества Я. Б. М., умершего 3 мая 2006 г., наравне с наследниками первой очереди С. О. Б. и 4. Е. Б.

Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда рассмотрела в судебном заседании 7 декабря 2006 г. гражданское дело по кассационной жалобе С. О. Б. на указанное решение Нижнетуринского городского суда. Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационной жалобе, судебная коллегия нашла решение подлежащим отмене по следующим основаниям.

Судебная коллегия установила: из материалов дела следует, что X. А. Б. в зарегистрированном браке с Я. Б. М. не состояла, данное обстоятельство ею не оспаривалось, следовательно, не могла быть включена в число наследников по закону в соответствии с п. 2 ст. 1142 ГК РФ. В соответствии с п. 2 ст. 10 СК РФ права и обязанности супругов возникают со дня государственной регистрации брака в органах ЗАГС. Согласно п. 1 ст. 1142 ГК РФ наследниками первой очереди по закону являются дети, супруг и родители наследодателя. В силу п. 2 ст. 1148 ГК РФ к наследникам по закону относятся граждане, которые не входят в круг наследников, указанных в ст. 1142—1145 ГК РФ, но ко дню открытия наследства являлись нетрудоспособными и не менее года до смерти наследодателя находились на его иждивении и проживали совместно с ним. При наличии других наследников по закону они наследуют вместе и наравне с наследниками той очереди, которая призывается к наследованию. В силу вышеприведенной нормы закона условиями призвания к наследованию лиц, которые не входят в число наследников по закону, являются: нетрудоспособность, нахождение на иждивении не менее года до смерти наследодателя, совместное проживание; т. е. призвание их к наследованию возможно при наличии не только общих условий — нетрудоспособности и состояния на иждивении, — но также и дополнительного условия — совместного проживания с умершим не менее года до его смерти.

Как указала судебная коллегия, в обоснование вывода о совместном проживании X. А. Б. и Я. Б. М. суд сослался на показания свидетелей П. А. Ф. и Ш. Н. Н., при этом из показаний П. А. Ф., отраженных в протоколе судебного заседания, следует, что Я. Б. М. жил в доме, а X. А. Б. в дом только приходила, при этом данный свидетель в доме бывал редко; свидетель Ш. Н. Н. — дочь истицы, в связи с чем указание в решении на то, что она не является заинтересованным лицом, не признается обоснованным, других доказательств, подтверждающих факты совместного проживания, истицей не представлено. Судом не были приняты во внимание и не дана оценка показаниям свидетеля Л. Л. В., проживающего по ул. Дзержинского, из которых следовало, что X. А. Б. в основном приходила к Я. Б. М., у нее была своя квартира. Учитывая изложенное, вывод суда о совместном проживании X. А. Б. и Я. Б. М. в течение года до его смерти не обоснован и какими-либо доказательствами не подтвержден, из материалов дела следует, что X. А. Б. была зарегистрирована и проживала по ул. Молодежной, д. XX, по этому же адресу получала пенсию, данные обстоятельства подтверждаются материалами дела. В соответствии с домовой книгой Я. Б. М, был зарегистрирован и проживал по адресу ул. Дзержинского, д. XX, по этому же адресу получал свою пенсию, что не оспаривалось в судебном заседании.

Действующее законодательство определяет понятие «иждивение» в п. 3 ст. 9 Федерального закона от 17.12.2001 № 173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», согласно которой члены семьи умершего кормильца признаются состоявшими на его иждивении; если они находились на его полном содержании или получали от него помощь, которая была для них постоянным, основным источником средств к существованию. Из материалов дела следует, что и X. А. Б., и Я. Б. М. являлись пенсионерами, пенсия X. А. Б. на момент рассмотрения дела согласно представленной справке составляла 1664 руб. 84 коп., а пенсия Я. Б. М. — 3070 руб. 33 коп. Каких-либо других доказательств, подтверждающих наличие у Я. Б. М. дополнительных источников средств к существованию, кроме пенсии, за счет которых осуществлялось иждивение истицы, в суд не представлено. Как не было представлено в силу ст. 56 ГПК РФ и доказательств в подтверждение того, что какое-то конкретное содержание в последний год жизни Я. Б. М. истица от него получала. Совместное ведение общего хозяйства само по себе в данном случае не имеет юридического значения. Судом первой инстанции было установлено, что X. А. Б. в течение 12 месяцев, предшествовавших смерти наследодателя, имела самостоятельный источник дохода (пенсию). Поскольку истица в течение 12 месяцев, предшествовавших смерти наследодателя, имела самостоятельный источник дохода, а доказательств того, что она получала от Я. Б. М. содержание, которое являлось для нее основным источником средств к существованию, ею не было представлено и судом не добыто, вывод суда о том, что X. А. Б. находилась на иждивении умершего Я. Б. М., нельзя признать обоснованным. Судебной коллегией сделан вывод, что при таких обстоятельствах решение суда законным и обоснованным признано быть не может и подлежит отмене. При этом судебная коллегия по имеющимся материалам дела приняла новое решение об отказе X. А. Б. в удовлетворении исковых требований в полном объеме. Руководствуясь абз. 4 ст. 361 ГПК РФ, судебная коллегия определила: решение Нижнетуринского городского суда Свердловской области от 19 октября 2006 г. отменить, принять по делу новое решение, которым в удовлетворении исковых требований X. А. Б. отказать.

Подчеркнем еще раз, что, несмотря на преобладание среди условий наследования нетрудоспособными иждивенцами признаков, свидетельствующих о предполагаемом намерении наследодателя передать этим лицам свое имущество по наследству (иждивение, проживание, независимость нетрудоспособности от требований законодательства о социальном обеспечении), наследование нетрудоспособных иждивенцев сохраняет черты, характерные для меры социального обеспечения (нетрудоспособность ко дню открытия наследства, помощь наследодателя как основной источник средств существования иждивенца). При этом первостепенное значение воле наследодателя для определения наследственных прав содержавшихся им иждивенцев придается отношениям с теми из них, которые не являются его наследниками первой — седьмой очередей, так как они, помимо общих требований нетрудоспособности и нахождения на иждивении, должны еще и не менее года до открытия наследства проживать совместно с наследодателем.

• [1] См.: Гордон М. В. Наследование по закону и по завещанию. С. 63.
• [2] См.: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть третья (постатейный) / отв. ред. Л. П. Ануфриева. С. 129. (Автор — З. Г. Крылова).
• [3] См.: Эйдинова Э. Б. Наследование по закону и завещанию. С. 32.
• [4] См.: Гордон М. В. Наследование по закону и по завещанию. С. 23.
• [5] См.: Телюкина М. В. Комментарий к разделу V Гражданского кодекса Российской Федерации // СПС «Гарант» .
• [6] См.: Никитюк П. С. Наследственное право и наследственный процесс: проблемы теории и практики. С. 79.
• [7] Один из первых проектов части третьей ГК (см.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья: проект // РГ. 1997. 8 фев. С. 8—10) предусматривал еще более жесткие условия наследования нетрудоспособных иждивенцев. Во-первых, определялась квота в ¼ часть наследственного имущества, в пределах которой допускалось наследование иждивенцев, причем как проживавших совместно с наследодателем, так и тех из них, для которых в силу близости родства требование непременного совместного проживания не предусматривалось (ст. 1192). Кроме того, иждивенцы были исключены из числа наследников, имевших право на получение определенной части наследства (обязательной доли), несмотря на содержание завещания наследодателя, в котором эти наследники не были упомянуты (ст. 1193).
• [8] См.: Зайцева Т. И. Нотариальная практика: ответы на вопросы. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 348.
• [9] При этом остается неясным, следует ли данную дефиницию по аналогии применять к наследственным отношениям — ГК РФ, как известно, не содержит ни собственного определения понятия «иждивение», ни отсылки к нормам иных актов (см.: Абраменков М. С, Чугунов П. В. Наследование нетрудоспособными иждивенцами (есть мнение) // Наследственное право. 2009. № 2. С. 20).
• [10] См.: Зайцева Т. И. Судебная практика по наследственным делам. С. 394—397.
• [11] См.: Хаскельберг Б. Л. Наследование по закону нетрудоспособными иждивенцами // Российская юстиция. 2003. № 7. С. 23—24.
• [12] См.: Шилохвост О. Ю. Наследование по закону в российском гражданском праве. С. 256.
• [13] См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 183.
• [14] См.: Маковский А. Л. Наследование по закону: реальность и перспектива // Закон. 2001 № 4. С. 18.
• [15] Хаскельберг Б. Л. Наследование по закону нетрудоспособными иждивенцами. С. 23.
• [16] См.: Сергеев А. П., Толстой Ю. К, Елисеев И. В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть третья / под ред. А. П. Сергеева. С. 96. (Автор — Ю. К. Толстой).
• [17] См.: Шилохвост О. Ю. Наследование по закону в российском гражданском праве. С. 260—261.
• [18] См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 100—101.
• [19] См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / под ред. Н. И. Марышевой и К. Б. Ярошенко. С. 127.
• [20] См.: Шилохвост О. Ю. Наследование по закону в российском гражданском праве. С. 262.
• [21] См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 183.
• [22] См.: Наследственное право / под ред. К. Б. Ярошенко. С. 149-
• [23] См., например: Чепига Т. Д. Наследственное право в ГК России // Закон. 2004. № 12. С. 95; Абраменков М. С, Чугунов Я. В. Наследование нетрудоспособными иждивенцами (есть мнение). С. 9.
• [24] См.: Шилохвост О. Ю. Наследование по закону в российском гражданском праве. С. 257—258.