Балаганный универсум: мифологическое время

Балаган как значимый элемент праздника

Необходимость углубления в архаические эпохи происхождения балагана не исключает обращения к фактам его функционирования в России XIX в. Более того, она такое обращение предполагает. С самого начала будем исходить из времени функционирования балагана, а также из его соотнесенности с определенной частью городского пространства, что нас интересовало, когда мы рассматривали театр. Сопровождающая балаган архаическая символика сохраняется и в тех его формах, что известны по истории XIX в. Наши исследователи под «балаганами» обычно понимают нечто вроде функционирующего во время праздников и прежде всего, конечно, во время масленицы и пасхи театра. Если исходить из данного В. Далем определения балагана, то это не удивительно. Поскольку балаган отождествляется с сараем, т. е. с подмостками, площадкой, сценой для представлений, то он, естественно, ассоциируется с театром.

Между тем, как свидетельствуют описания печатающих свои «репортажи» о гуляниях «под горами» репортеров XIX в., балаганы вообще отождествляются с праздничными гуляниями. Обратим внимание на тот факт, что балаганы, например, связаны с масленицей — последним зимним праздником и, как считается, самым разгульным. Разгул и обжорство предшествуют великому посту, когда люди довольствовались толокном и пареной репой. Под «разгулом» следует понимать, например, катание с гор на санках и ледянках, а также катание на лошадях — на розвальнях и обшивнях. Эти ритуалы продолжались целую неделю. При Петре I масленичный разгул в Москве происходил в селе Петровском и Разгуляе. Позднее масленичные горы устраивались на Неглинной, на Москве-реке, под Новинском, а также на Девичьем поле. По праздникам московские загородные места (Марьина роща, Девичье поле и др.) обычно заполнялись веселящимся людом. Как утверждал И. Забелин, масленичные гуляния устраивались на Москвереке, напротив Кремля и на Неглинной, у Воскресенского моста⁵¹. Что касается Петербурга, то первоначально катальные горы здесь устраивались на льду Невы. С середины XVIII в. они происходили на Царицыном лугу, т. е. на Марсовом поле, а также на Адмиралтейской и Дворцовой площади. Поскольку такие гуляния происходили вблизи Зимнего дворца, то за веселящимся народом Екатерина II нередко могла наблюдать с балкона. Вообще, начиная с античности, зрелища были стихией, способствующей славе первых лиц государства. Этой традиции следовала и Екатерина И. Традицию массовых гуляний на Адмиралтейской и Дворцовой площади прервал лишь Павел I. Но с 1827 г. она была восстановлена вновь. С 1873 г. гуляния в Петербурге были вновь перенесены с Адмиралтейской площади на Марсово поле, где в 1897 г. на них был снова наложен запрет.

Обратимся к существующей в литературе периодизации истории балагана в Петербурге. Так, в этой истории различают три периода. В первый период (XVIII — I четверть XIX в.) петербургские гуляния с горами, качелями и каруселями происходят на Неве и в разных частях города. С 1827 по 1872 год народное веселье развертывается на Адмиралтейской площади, где устанавливаются балаганы, карусели и райки. Наконец, особо выделяется последняя четверть XIX в.⁵²

При реконструкции истории балагана необходимо воспроизвести атмосферу городской площади конца XIX — начала XX в. и показать ее связь с архаическими системами зрелищ, прежде всего с ритуалом. Естественно, что городская площадь нас будет интересовать не вообще, не в соотнесенности, например, с экономическими, техническими или организационными факторами, а исключительно в ее праздничных проявлениях. Следовательно, нас будут интересовать лишь ее проявления, соответствующие праздничному календарю. Смысловым центром праздничной площади будет то, что известно как называемая «балаганом» форма народных представлений. Для мемуаристов, констатирующих в начале XX в. его исчезновение, это было лишь веселым театральным представлением, происходящим по праздникам, связанным с переходным временем, от зимы к весне. Поэтому предметом описания у них нередко оказывалась толпа веселящихся, ярмарка, шутки и каламбуры и т. д. Нам же важно представить балаган законсервировавшейся и дошедшей до XX в. древнейшей и мифологической формой мышления, получившей выражение в специфической системе показа или театрализованного представления.

В балаганном представлении воспроизводилась одна из древнейших форм картины мира в ее космологических, мифологических и сакральных измерениях. К началу XX в. из системы искусства и зрелищ она была вытеснена на периферию, т. е. в формы городских увеселений и развлечений. Собственно, в этих низовых слоях культуры она функционировала и в предшествующих столетиях, правда, в формах сакральных ритуалов. На наш взгляд, то, что дошло до XX в. в виде праздничных балаганных представлений, оказывается осколком системы ценностей, что начинала формироваться на стадии перехода от охотнической к земледельческой культуре. Следовательно, речь пойдет не только о конкретных театральных или балаганных представлениях, но и о том, что такие представления сопровождает, дополняя воссоздаваемую праздничной площадью картину мира. В связи с этим в понятие балаган будем вкладывать два смысла: узкое и широкое.

В узком смысле под балаганом следует понимать специфическое театрализованное представление, организуемое во временно построенном деревянном сооружении, т. е. в павильоне. В конце XIX — начале XX в. такое действо чаще всего представляло народную драму. В силу этого, балаган обособлялся от общей атмосферы праздника, имитируя профессиональный театр.

В широком смысле под ним необходимо подразумевать то, что происходит на праздничной площади. Не случайно балаганный антрепренер А. Лейферт обращает внимание на то, что раньше балаганами называли не одни театры, в которых давались представления в течение Масленой и Пасхальной недель, но все, что представляло из себя в эти недели Марсово поле, т. е. все пространство массовых зрелищ и увеселений⁵³.

Балаганное представление отдельно от остальных действий на праздничной площади, от всего духа веселья, рассматривать нельзя. Балаган соотносился со всей стихией праздника и, прежде всего, с постоянно возобновляемым и повторяющимся праздничным временем. Стало быть, речь идет не просто о постройках, амбарах, сараях, в которых давались представления, а о возводимых на городских площадях во время рождества и масленицы гуляльных или катальных ледяных горах. В балаганах выступали петрушечники, вожаки ученых медведей, фокусники, раешники, панорамщики, звукоподражатели, балагуры-острословы и т. д. Иногда их называли «паяцами»⁵⁴. По сути дела, балаганное представление предвосхищает цирковую программу, о чем мы еще скажем.

Таким образом, балаган — это одновременно и театрализованные представления, и массовые гуляния в центре поселений, и разнообразные, приуроченные к рождеству и масленице формы праздничного веселья. А. Алексеев-Яковлев, режиссерская карьера которого началась в балаганных пантомимах на Адмиралтейской площади у братьев Легат и В. Берга, о гуляниях на Адмиралтейской площади говорит так:

Здесь за два-три дня до начала масленой недели вырастали высокие, широкие и длинные ледяные горы — и «под горами» закипало многолюдное народное гуляние со сравнительно большой и разнообразной зрелищной частью, сосредоточенной в расположенных кругом балаганах. Но как бы ни были пестры впечатления от этих гуляний, в основе их все же оставались ледяные горы. И вполне естественно, что, подразумевая все это гулянье в целом, в народе обычно говорили: «погулять на горах», «погулять под горами»⁵⁵.

Символично и то, что с окончанием праздника постройки для балаганов разбирались и устранялись. Этим подчеркивалось, что они были проявлением лишь праздничного, а не повседневного времени, граница между которыми составляла значимую особенность традиционной культуры.

Для воссоздания атмосферы массовых гуляний в Москве обратимся к периодической печати. Так, в апреле 1825 г. в газете «Северная пчела» отмечалось, что гулянья на Святой неделе в Петербурге дают лишь слабое представление о народном гулянье, происходящем в это время в древней столице под Новинском⁵⁶. В Москве пространство для гуляний распространялось от Кудрина до Смоленского рынка. В центре таких гуляний — ряд шатров, прерывающихся разного рода качелями и катальными горами, превращающими Новинское гулянье в веселый азиатский город:

С 12 часов утра до сумерек наблюдателю открыта живая и беспрерывно движущаяся картина: на качелях кружатся, поднимаются и опускаются с песнями веселые простолюдины, катаются с гор отважные, на балконах шатров под звуки вальса кривляются, забавляют чернь своими шутками паясы, а хитрые хозяева балаганов ласково приглашают почтенных господ в свою комедию. Толпа перебегает из одного шатра в другой, и в одном видит проворство фокусника над картами, шариками, деньгами, в другом любуется резвою нимфою, пляшущею под экосез на канате, в третьем ахает от удивления, смотря на проворного вольтижера, прыгающего на всем скаку с лошади и на лошадь. Тут же и Фраз показывает свой кабинет восковых фигур, которые не заслуживают презрения, и очень нравятся хорошей публике. Посреди гулянья открыта Ледюном прекрасная ресторация, где самый взыскательный гастроном находит полное удовлетворение своим прихотливым требованиям⁵⁷.

Для более полного описания масленичных балаганов не следует пренебрегать кукольными представлениями. Так, в Петербурге на Адмиралтейской площади давались представления механического театра Клейшнека:

В самом деле механический театр Клейшнека — прекрасная вещь! Взгляните на его деревянных актеров: какая отчетливость в жестах, благородство в поступи, какая дикция — совершенно новая дикция, чудесная дикция! Они лучше говорят, чем наши первые любовники. А при этом, какое разнообразие таланта: нынче деревянный актер играет Фауста, завтра Дон Жуана, послезавтра Арлекина; теперь он турок, через полчаса волшебник, через час канатный танцовщик⁵⁸.

Понятием балаган мы будем пользоваться исключительно в широком смысле, ставя акцент на всем шлейфе мифологических значений, которые лишь в этом случае и будут очевидны и без которых смысл балагана ускользает. По сути дела, этот широкий смысл приравнивает балаган к празднику, делая его синонимом праздника, причем, праздника, связанного с проводами зимы и встречей весны, т. е. иначе говоря, в соответствии с мировоззрением древнего человека, с умиранием старого и рождением нового космоса, когда смерть была предвосхищением жизни. Без этого космологического, а точнее, мифологического смысла не будет понятна и символика балагана и все являющиеся его слагаемыми многочисленные обряды и развлечения.

Касаясь структуры праздника, О. Фрейденберг утверждает, что он превращается в сумму представлений, для воспроизведения которых одного дня недостаточно. Поэтому праздник растягивается на несколько дней и даже на неделю. В течение этого времени представления, некогда функционирующие в виде исполняющихся на месте деятельности производственных обрядов, приобретают чисто зрелищную форму, не утрачивая, впрочем, присущих им сакральных свойств⁵⁹. Впрочем, эти последние к XIX в. угасают и потому из религиозного и мифологического феномена балаган трансформируется в чисто праздничную, т. е. развлекательную акцию. Причем, праздничная жизнь может одновременно развертываться на уровне как частной, семейной, так и общественной жизни коллектива, охватывая как быт, так и религиозные сферы. Нельзя не отметить, что в России масленица отмечалась по-разному. Это различие прежде всего основывается на социальной иерархии. Так, имея в виду масленицу, Е. Авдеева говорит, что в высшем обществе на масленицу дают балы и маскарады в частных домах и в дворянском собрании⁶⁰. При этом даже в самых знатных домах обычно приглашают на блины. После завтрака танцуют или выезжают на великолепных экипажах кататься. Наконец, в масленицу посещают театры, в которых в это время бывают утренние и вечерние представления. Среднее сословие утренние балы в масленицу не организует. Чиновники и купцы обычно ездят друг к другу в гости на блины. Затем катаются на горах или посещают театры. При этом московское купечество демонстративно щеголяет своими дорогими лошадьми. Простой народ столицы довольствуется блинами, взаимными угощениями и посещениями. Простолюдины любят кататься с гор и смотреть комедии в балаганах.

Особая статья — народные катания в столицах. По этому случаю открываются балаганы, в которых фокусники и балансеры демонстрируют свое искусство. Перед масленицей в городах хлопочут по поводу закупки рыбы, масла, яиц, свежей икры, пшеничной и гречневой муки. Блины обычно едят с икрой, семгой, маслинами, сметаной, маслом.

Репертуар балагана или, точнее, функционирующих на рубеже XIX— XX вв. балаганов не был окостеневшей и оказывающейся вне времени формой, но, вбирая в себя самые разные явления культуры и прежде всего театра, в том числе, западноевропейского, ассимилировал и культивировал их формы, которые после заката, собственно, балагана получат развитие в других формах, например, в цирке и кино. Если балаган этого времени экспансионистские тенденции и проявлял, то система мышления, которой обязано его появление, продолжала оставаться консервативной. Что бы балаган ни ассимилировал, он все приводил в соответствие с нормами присущего ему специфического кода, сформировавшегося под давлением сохраняющей связь с мифологическими представлениями архаической системы мышления.