Образ Лондона в романе

Роман представляет собой эксперимент по воплощению чисто визионерской идеи Лондона в развернутое художественное полотно, и очевидно, что в процессе этого эксперимента автор испытывает затруднения и с материалом, и с художественными средствами. Подчеркнутоинтеллектуальный, рационалистический посыл романа в процессе воплощения обнаруживает свою недостаточность, и автор вынужден прибегать к разным способам «очеловечить» повествование. Отсюда необычное для творчества Акройда обилие приемов повествования, сочетающихся в одном тексте, и создаваемое этим впечатление повышенной фрагментарности произведения; отсюда столь же непривычные для Акройда сатирико-комические элементы в романе; отсюда малый объем произведения — это самый короткий из романов писателя, и в русском переводе в заглавии даже фигурирует жанровое обозначение «повесть». В «Повести о Платоне» Акройд отходит от своего привычного жанра историографической метапрозы и применяет навыки метаповествования к жанру антиутопии. Однако в отличие от традиционной антиутопии, объектом критики в романе становятся не столько спроецированные на будущее реальные тенденции общественно-политического развития конца ХХ в., сколько собственные ранние представления автора об идеальном городе идеальных людей и положения постструктуралистской философии. Остановимся несколько подробнее на понятии утопии. Карл Мангейм разделяет хилиастические учения, т. е. представления о времени воплощения человеческих грез и чаяний, и утопии — место осуществления этих надежд. В контексте нашего исследования особенно важно, что «то, что в своем спонтанном созерцании происходящего субъект привносит во временной поток как форму членения событий, как бессознательно ощущаемый им ритм, становится в утопии непосредственно зримой картиной или, во всяком случае, духовно непосредственно постигаемым содержанием». Таким образом, Лондон в «Повести о Платоне» это утопия как пространство воплощенного идеала, видение, ставшее реальностью. С точки зрения решения пространственно-временной структуры романа, автор впервые строит произведение на идее, становление которой мы наблюдали в его исторических романах — на идее об одновременном существовании параллельных реальностей, которая находит в «Повести о Платоне» развернутое художественное воплощение. Лондон 3700-х годов сохраняет у Акройда свое место на карте мира, свою историческую топонимику, свою знакомую по прежним романам сверхприродную сущность, но при этом, данный крупным планом, этот фантастический город утрачивает человечность, которая соединяла в предыдущих романах разные временные пласты в образе Лондона. Сегодняшний Лондон в «Хоксмуре» и «Доме доктора Ди» представал «не в фокусе» по сравнению с Лондоном предыдущих эпох; исторический Лондон автор всегда прописывал ярче и пластичней, чем современный. Точно так же в «Повести о Платоне» современный нам Лондон, который по отношению к Лондону далекого будущего является историческим прошлым, описывается как город человечески более интересный и значимый, чем стерильный в своем покое и совершенстве город будущего. Лондон, завершивший цикл своего развития, избавившийся от человеческих пороков, а заодно с ними от человеческих страстей, сердечности, противоречивости, Лондон, притязающий на обладание конечной истиной существования и изгоняющий любых инакомыслящих, любых возмутителей общественного покоя, приобретает у Акройда характерные для жанра антиутопии свойства тоталитарного государства. Тогда сегодняшний Лондон, который в исторических романах не нес, как мы видели, специальной идеологической нагрузки, в «Повести о Платоне» закономерно становится, при всем своем несовершенстве, воплощением динамики и свободы, недаром он так манит к себе главного героя повести — городского оратора Платона.