Природа импликации и инференции

За счет чего, даже при явном несоблюдении коммуникативных постулатов, происходит коммуникация? За счет того, если говорить совсем просто, что коммуниканты проявляют догадливость. Человек — существо, способное не только к рациональному использованию речи, но и к творческому ее использованию. Благодаря этой способности мы можем воплотить норму речевого сотрудничества, а можем и нарушить ее — случайно, или намеренно, или как будто нарушить, на самом деле реализуя. Коммуникация в этом последнем случае осуществляется благодаря импликации, то есть подразумеванию непроговоренного смысла (англ, to imply от лат. implicare — «вовлечь, тесно связать») и встречной инференции (англ, to infer от лат. infene — «нести, приносить»), то есть выведению неочевидного значения. Оба действия могут осуществляться как путем логических шагов-заключений, так и посредством интуитивно-ассоциативных «прыжков». Грайс предлагал еще отличать импликацию от импликатуры (англ, implicature). Можно сказать, что импликатура — это скрытая или слабая импликация, подразумеваемый смысл высказывания, который выводится не на основе его семантики, а исключительно с учетом контекста.

Импликатуры привычно и каждодневно используются нами в обыденной речи, позволяя легко справляться с вопиющим, на поверхностный взгляд, недостатком в ней логики и связности. Возьмем простейший пример бытового диалога:

А.: Ты видел «Код да Винчи»? — Б.: Терпеть не могу триллеры.

Б. откровенно нарушает третий постулат (релевантности высказывания), говоря совсем не о том, о чем его спрашивают, то есть не отвечает на вопрос. Точнее же — отвечает, по косвенным образом. Б. знает, что А. знает, что жанр обсуждаемого ими фильма можно определить как триллер. Смысл ответной реплики Б. (не видел фильм и не собираюсь смотреть) поэтому считывается однозначно, хотя не выражен прямо.

Грайс предлагает различать в речи импликатуры конвенциональные, опознаваемые всеми во всех случаях полуавтоматически, и коммуникативные — разговорные, индивидуализированные, работающие применительно к конкретной ситуации — они требовательнее к адресату и восприятие их, как правило, проблематичнее.

В работе преодоления очевидных алогизмов, заполнения смысловых лакун, которыми изобилует речь, мы опираемся на общие фоновые знания (это хорошо видно из приведенного выше примера). Совокупность таких знаний, описываемая психолингвистами как апперцептивная или когнитивная база, — необходимая часть общего контекста коммуникации. Наряду с этим относительно объективным фактором, для успешного общения важен фактор субъективный: взаимная настройка на контакт, благожелательность, доверие. Отсутствие такой установки на сотрудничество может препятствовать взаимопониманию даже на родном языке. Ср. раздраженное: Ты что, по-русски не понимаешь? — обращенное, как правило, отнюдь не к иностранцу, а к носителю родного для собеседников языка. Буквальное понимание слов при этом не ставится под вопрос — говорящий прекрасно знает, что адресат все понял, — понял, но не исполнил или не исполняет «пакт о сотрудничестве» и тем нарушает контакт. В иных же случаях наличие выраженной мотивации к сотрудничеству делает нас почти бесконечно изобретательными в общении — способными к установлению контакта даже в отсутствие общего языка (это многим знакомо, но ситуациям бытового взаимодействия в чужой стране).