Франкл как личность

Если по какой-то чудесной случайности становились возможными более близкое знакомство, личная встреча с В. Франклом, то сквозь его остроумные и самоироничные замечания на свой счет можно было вдруг ощутить (словно выходя из лесной чащи на поляну) его глубокую духовную личность. У него было чуткое, отзывчивое, сочувствующее сердце, которое застенчиво и очень тщательно оберегалось. Оно проявлялось только в немногих ситуациях, отмеченных атмосферой безопасности и доброжелательности. В. Франкл сам писал о своей способности к состраданию СFrank!, 2002, s. 15) и о том, что он, в сущности, не помнил зла. Пример, показывающий неизвестного В. Франкла: из сочувствия к одной пациентке, страдающей миелитом, он в конце каждой недели поздно вечером приносил ей прямо в палату эдельвейс, который сам срывал во время своих занятий альпинизмом. Это был сердечный человек, вынужденный в проявлениях своих чувств быть осторожным, иначе его легко можно было задеть. Его очень ранили чужая боль и страдание. Тогда он тотчас должен был что-то делать, чтобы дать облегчение своей душе. Но он не давал ей утешения, а, напротив, всегда пытался помочь другому в его страдании, помочь хотя бы чисто по-человечески.

Это глубокое сочувствие и сострадание было основой его врачебной деятельности. Он испытывал величайшую боль, если ему приходилось наблюдать или даже если он думал, что человек теряет надежду на перемену судьбы, веру в смысл и ценность жизни, т. е. если кому-то угрожала утрата чувства последней защищенности. Поэтому для него высочайшей целью было дать человеку утешение — не врачебное, не философское, но идущее напрямую от человека к человеку (ср., например: Frankl, 1979, s. 80f) — Его стремление к утешению других оказывало воздействие и на самого В. Франкла — подчас настолько сильное, что в ряде ситуаций он терял чувство реальности и оказывался бессильным, наталкиваясь в ответ на бестактность. Деятельная, практическая помощь другим имела для В. Франкла высокую значимость, при этом думать о самом себе для него было «внутренне глубоко неприемлемо» (Frankl, 1975а, s. 108). Он стремился «себя не замечать, забыть, не обращать на себя внимания», чтобы остаться совершенно самим собой. Наверное, поэтому его автобиография столь повествовательна и по большей части состоит из наблюдений, описаний, размышлений и отдельных сюжетов. Но в ней почти нет его собственных чувств, мало субъективно пережитого, лаконично представлены личные взаимоотношения. Он охотно скрывался за своими размышлениями, предоставляя другим судить о себе.

Столь сильная выраженность сочувствия показывает, почему всю жизнь и творчество В. Франкла пронизывает тема человеческого противостояния страданию. Логотерапия — это методичная попытка преобразования страдания в нечто позитивное. В. Франка обращался к негативному лишь тогда, когда в нем уже явно проступало позитивное или когда это позитивное можно было сделать видимым. В противном случае он предпочитал обходить конфликты, проблемы или чью-либо вину. Например¹, он говорил о национал-социалистическом прошлом М. Хайдеггера, но лишь для того, чтобы подчеркнуть его раскаяние, добавляя: «Разве гений не имеет права на ошибки и их признание перед всеми?» Он говорил об А. Эйхмане^[1][2], но только для иллюстрации того, как в подобном случае могло бы выглядеть преодоление им своей вины; он как бы давал А. Эйхману воображаемую возможность сделать доклад на тему «Как становятся Эйхманами». Из подобного события люди могли бы извлечь для себя определенный урок, а сам А. Эйхман получил бы возможность на этом отвратительном, преисполненном предупреждения примере увидеть себя со стороны. Точно так же В. Франкл хотел бы, чтобы концлагерный врач Менгеле наконец-то осознал свою вину и обратился к нему с вопросом: «Что бы Вы сделали на моем месте, чтобы искупить содеянное мной?».

Глубочайшее страстное желание утешения и защищенности было присуще и самому В. Франклу. Для него нахождение смысла и подлинных ценностей всегда было возможностью обретения этой защищенности, а утешение всегда было благороднейшей задачей человека. Поэтому он так охотно цитировал надпись, которая по приказу кайзера Йозефа II была сделана над входом в общедоступную больницу в Вене: «Saluti et solatio aegrorum» — «Исцелению и утешению больных».

• [1] В. Франкл приводил эти примеры на занятиях образовательной группы «Общества логотерапии и экзистенциального анализа» в Вене и, кроме того, на большомПсихотерапевтическом Конгрессе 13 декабря 1990 г. в Анахайме, Калифорния, отвечаяна вопросы перед аудиторией в 2000 человек.
• [2] Адольф Эйхман — немец, оберштурмбанфюрер СС. Будучи руководителем департамента по делам евреев, исполнял принятое в 1941 г. «окончательное решение еврейского вопроса», отправляя евреев в концентрационные лагеря.