Самоопределение и духовное наследие (опыт авторецензии)

Самоопределение и духовное наследие (опыт авторецензии)

Прошлое духовно прорастает в настоящем и тем самым в какой-то мере предопределяет будущее. Отношение с ним настолько не простое, что можно сказать: «Если в прошлое выстрелить из пистолета, то оно отзовется тысячекратными залпами из пушек».

Прошлое — это история во всех ее измерениях и смыслах, локальная история отдельного региона или отдельного народа. Мировая история — та история, которая началась в преддверии нашего летоисчисления и обернулась более интегрированной, вовлекающей в свой поток все веси и земли на протяжении уже современных двадцати веков.

Есть еще более близкая и совсем недавняя история нашего собственного бытия, о которой мы возгласили сначала лозунгами перестройки, а затем — суверенитета и демократии, куда вписывается теперь каждый прожитый год и день.

Что в ней, этой самой недавней истории, когда мы забываем о том. что было вчера, о чем шумно декларировалось?

Если сказать прямо, вся наша стратегия, начиная с Беловежской Пущи, была выстроена идеологически настолько просто, что проще и быть не может: начать с чистого листа, перечеркнуть все, что Рейган связал с «империей зла» и «войти» в «светлое царство рынка и демократии».

Радикализм отрицания как нельзя лучше вписался в то, что некоторые (кому повезло!) про себя называли «первоначальным накоплением капитала». По алчности, хищности беспределу он оставил позади все, что было в мировой истории, и, как свидетельствуют время от времени появляющиеся сведения, связан был с ничем не ограниченным произволом по превращению бывшей «общенародной собственности» в собственность «новых людей». идеология мировой казахстан степь Сам этот термин «новые русские» как раз выдавал, помимо всего прочего, «идеологию чистого листа», обернувшуюся невиданнымопять-таки по масштабу истории — обогащением отдельных лиц. В нем видели образец для подражания; стихия что-нибудь «прихватить» овладела всеми, одни «хватали» кредиты, другие сразу «снимали» с них «шапку», третьи «акционировали)» целиком колхозные и совхозные поля, лошадей, коров, технику от имени «группы» предприимчивых работников (фиктивные списки или «кооперативы» родственников), четвертые по остаточной стоимости скупали бывшие имения графов и князей, находившиеся в ведении Управления делами.

Как, где и в каких размерах на 1/6 части света происходил этот процесс, видно и в общем невооруженным взглядом, а во всех деталях станет понятным по истечении времени. Но ясно уже теперь, что некоторым и не надо было подбираться к общенародной собственностиречь идет о капиталах Газпрома и сходных ведомств. А о других можно сказать словами писателя: «Как не порадеть родному человеку».

Если не империя, то солидный кусок народного достояния оказался в руках «ближних». Рисоваться эти «нынешние князья» горазды, а. по словам Ержана Карабекова, «Бути не научились производить кроссовки».

А если «от злобы дня сегодняшнего» обратимся к дням «давно прошедшим», то с печальными последствиями «чистого листа» мы столкнемся еще не раз. Коснусь того, что я обозначил в своей книге «Стелы Кошо Цайдама» «как степная цивилизация». Речь идет о «Стелах», т. е. памятниках из камня, на которых начертаны письмена, посвященные двум великим деятелям — Кюль Тегину и Бильге Кагану, в местности Кошо Цайдам. близ реки Орхон. Эти братья являются как раз олицетворением явления «степная цивилизация С моей точки зрения, в ландшафтной зоне евразийских степей, в которые входит и территория Казахстана, сформировались непросто «кочевье», «кочевое общество», а особая цивилизация, связанная, конечно, с пастбищным скотоводством в силу природных условий, но включающая в себя, помимо этого, технологические и культурные достижения, «конную культуру», плавку железа города, ремёсла, земледелие, в том числе ирригационное, искусство. Добавьте к этому образование мировых империй и влияние на мировые миграционные демографические процессы. При сочетании определенных причин, в том числе внутренних ограничений и внешних обстоятельств, мировая торговля с сухопутного караванного пути (Шелкового пути) перешла на морские, океанические, трансатлантические маршруты. Запустели и исчезли города, заросли камышом и покрылись илом каналы и арыки, исчерпала и изжила себя степная цивилизация.

По поводу этого, еще недавнего величия, возникли идеологемы. Одна из них: степняки, явившиеся с преисподней, хотели всю землю превратить в пастбища. Добросовестный историк Бартольд доказал, что никто таких помыслов не держал в голове. Зато в умных административных головах родился новый приоритет: «пустые» пастбищные пространства превратить в пашню. И начался великий переселенческий процесс и вытеснение «диких кочевников» с обжитых земель в резервации. Последним акцентом этой идеологии является наш «друг» Солженицын. Чем это кончилось, мы теперь знаем: целинной эпопеей, пыльными бурями, эрозией и «урожаем» в 4−6 центнеров. И мы это пережили.

А теперь — в духе идеологии «чистого листа». Где-то утверждается, что нас спасет «подземная кладовая», минеральные ресурсы. Есть и пример — обогащение стран за счет нефти. Но ведь это случилось благодаря стечению обстоятельств и. в частности, ограничению монополии «семи сестер», образованию ОПЕК и т. д. Но это не повторится. Можно разрушить уникальную среду Каспия, как на глазах был уничтожен Арал в расчете на хлопок и рис. но будет ли от этого польза народу Казахстана?

Что духовно Казахстан мог бы вынести из прошлого, я постарался выяснить через жизнь и деятельность великих деятелей Степи в своей книге «Портреты».

От скифа Анахарсиса до современника Мухтара Ауэзова наши предки вырабатывали свое отношение к миру, к вечности и вложили общемировое духовное достояние, опыт своих переживаний, раздумий, высоких представлений о человеческом достоинстве.

В противовес идеологии «чистого листа», стремящейся «схватить» самое последнее слово «Запада и прогресса», все-таки существует, хотя и робкое, не без излишнего возвеличивания и пустой романтики, стремление поднять нынешние проблемы на высоту великих исторических традиций, вдохновить народ, облагородить его стремления, придать им по-настоящему возвышенно-человеческий смысл. Прошлая история не сага о великих свершениях и героических подвигах. В ней есть место великому и низменному, взлетам и падениям, высокомерию и унижению.

Действительно. Степь вкупе с пересекающимися географическими и историческими понятиями «Центральная Азия». (Туркестан" на значительном отрезке времени была «Воротами истории», местом, где не только сложился «Путь» шелка и многих товаров — ось мировой торговли, но и сосредоточился мировой культурный оборот, как доказывали Макговерн и Вернадский.

Но степная цивилизация разлетелась на осколки, исчерпав, в силу внутренних и внешних причин, свой потенциал. К XX в. от нее сохранился, в виде колонии России, регион, который по-разному административно делился, условно объединяясь с прилегающими территориями Мавераннахра термином «Туркестан» (кстати, Бартольд специально выделял Туркестан как особый феномен историко-культурного порядка), а после большевистского «национального размежевания» (1924;1925) получил наименование «Средняя Азия и Казахстан».

Нельзя не упомянуть в этой связи об идее «туркестанизма», идеологами которой являются Чокаев, Хаит, Паксоу. Можно иронизировать, наподобие Олкотту, что встречи лидеров этого региона есть не более чем пустые церемонии, но нельзя отрицать общности культурного наследия и исторических традиций в нем. Конечно, реконструирование политического пространства едва ли вероятно, но региональные объединения в нынешнем мире вовсе не подлежат идейному остракизму, а, наоборот, составляют заметную часть мироторговых и культурных связей.

Нынешнему Казахстану просто «вписаться» в современный мир на основе симбиоза «идеологии чистого листа» и «подземной кладовой» не удастся. Вернее, в систему «Запада» тогда впишется незначительная часть коррумпированных нуворишей, остальных ждет судьба эрозии, рассеяния, распада. Именно исходя из того, что касается ценностей, смыслов и жизнеориентиров. образа мысли, надо «вернуться назад», оглядеться и затем постепенными шагами выправлять то, что еще можно выправить, и двигаться по руслу идеологии общенационального интереса, которая может быть идеологией государства, нераздельного со своим народом. Помимо чисто материально-экономических выкладок, опирающихся на мнения, высказанные в печати, парадокса дефицита энергии при расточительном отношении к энергоносителям, в главе «Самоопределение» книги «Стелы Кошо Цайдама» делаются следующие выводы: «Для возобновления культурно-политического наследия в постсоветском центральноазиатском пространстве и преемственного развития традиций более всего необходим разрыв с „единомыслием“, которое чаще всего направляется конъюнктурными временными ориентациями и интересами. Это значит, нужен плюрализм, нужна как воздух свобода слова, независимость выражения оценок от властных структур. Нужно отказаться от мнения, что все видно только „сверху“. Без свободы мыслей и мнений общество закрыто от самого себя, проекты демократизации — пустая декларация. Что же касается культурно-политической интеграции, то она также завязана на свободе слова, но уже в рамках общего регионального информационного пространства… Мы должны быть готовы к вызовам истории, в которых образы прошлого займут достойное место. Человеческое измерение, возможно, не упростится, а. наоборот, углубится и предстанет не плоским и унифицированным, а чрезвычайно дифференцированным».

Но в своем обращении к прошлому я решил пойти дальше. Не потому, что в первом выпуске «Портреты. Штрихи к истории Степи», мне удалось исчерпать список наших замечательных предков. Просто решил изменить ракурс и дать «Портреты людей извне» — историков, ученых, путешественников, которые, начиная с отдаленного времени, в орбиту своего внимания вовлекли наш край.

В начале повествования стоят имена Геродота и Чжан-Цяня. того самого Чжан-Цяня миссия которого в 138 г. до н.э. положила начало Великому Шелковому пути. На слуху всех имена Карпини, Рубрука, Марко Поло. Великий Александр Гумбольдт посетил наш край. Тот самый Гумбольдт, который написал книгу «Космос» и геологически, географически очертил контуры массива, названного Центральной Азией.

Мы должны быть благодарны Ядринцеву, возвратившему нам из забвения документ большого исторического значения — мемориальный комплекс Кошо Цайдама и страстный призыв предков: «Храни свято свои честь, достоинство и имя. Но еще более велика заслуга датчанина Томсена, дешифровавшего рунические письмена на этих стелах VIII в. Все тюркоязычные народы, в том числе и казахи, должны отдать дань уважения «второму Вильгельму» (Томсена тоже звали Вильгельмом) — Радлову. который создал энциклопедию тюркских наречий и вызван к новой жизни языковой памятник большого звучания -«Кутадгу билик» Юсуфа Баласагуни.

Все эти имена, наряду с другими, отражены в рукописи, которую подготовили я и мои сотрудники из Центра аль-Фараби при КазГУ. Надеемся донести ее до читателя в ближайшее время.

Хочу особо отметить только одну деталь. Одним из известнейших людей, побывавших в Степи, был Федор Михайлович Достоевский. Обычно мы в этой связи ссылаемся на дружбу Достоевского с Чоканом и их творческое взаимообогащение. В нашем тексте поднимаются совсем другие пласты. Колоссальный духовный поворот Достоевского, отразившийся в «Записках из подземелья», как-то остается в тени. А он связан с омским и семипалатинским периодами жизни Федора Михайловича, полосой в 9 лет.