Русские диалекты. 
Русские диалекты

Русские диалекты

Общим именем «русский язык» мы называем русский литературный язык, с одной стороны, и многочисленные местные русские говоры, с другой. Литературным языком принято у нас называть общерусский национальный язык, язык русской культуры, то есть язык государства, науки, печати и т. д. Наиболее отчетливые его образцы содержатся в письменности (в широком смысле слова), но с ним близко соприкасается и во многом совпадает также бытовая речь культурного слоя, интеллигенции.

Местные городские говоры представляют собой ту или иную форму взаимодействия между общим литературным языком и местными говорами деревни. Говоры же русской деревни в зависимости от тех сходств и различий, которые можно между ними установить, объединяются в группы большего или меньшего объема. Таких наиболее общих групп русских говоров считают три: севернорусская, южнорусская и среднерусская.

Севернорусская диалектная группа включает в себя говоры новгородские, олонецкие, архангельские (поморские), вологодские, вятские, говоры Верхнего и Среднего Поволжья, уральские, многие говоры Сибири. Все они объединяются некоторыми общими признаками, но в то же время им свойственны и некоторые разноместные приметы.

В области произношения русские северные говоры характеризуются следующими двумя общими свойствами. Во первых, на севере, как общее правило, произношение гласных не зависит от того, находится ли гласный под ударением или в безударном положении, или во всяком случае зависит гораздо меньше, чем это наблюдается на юге. Это свойство северного произношения лежит в основе так называемого оканья, то есть различения звуков о и, а в безударном положении, например, вод`а, но трав`а. Иначе говоря, северяне произносят о как о, а как, а и под ударением, и в положении без ударения. Во-вторых, в северном произношении качество гласного в очень сильной степени оказывается зависимым от того, какими согласными этот гласный окружен — твердыми или мягкими. Так, во многих северных говорах гласный, а после мягкого согласного, а в особенности между мягкими согласными, заменяется гласным е, так что произносят, например: зеть, опеть, мечик вместо зять, опять, мячик; грезь, но грязный, петь, но пятый и т. п. Во многих говорах (например, олонецких, вологодских) наблюдаем в таких же условиях чередование гласных е и и, например, хлеб, но хлибец, сено — на сине, вера — к вире и т. п. В словах этого рода звуки ей и заменяют собой гласный љ древнего времени. Вообще следует заметить, что в отличие от южных говоров в большинстве северных говоров древние гласные љ и е не совпали в своей судьбе. Очень часто на месте древнего љ до сих пор на севере произносят особый закрытый звук, среднего образования между е и и, вроде французского закрытого е (e), например; с`ено, л`ето. Такое произношение известно, например, в вятских, поморских говорах. В некоторых случаях на месте старого љ произносят и во всяком положении, то есть сино, на сине. Это наблюдается в новгородской группе говоров. И лишь в меньшей части случаев, например в некоторых говорах Поволжья, на месте старого љ теперь слышится просто е. Во всех северных говорах наблюдаем, далее, исчезновение междугласного j с последующим стяжением соседних гласных в один, например вместо знает произносят знаэт и потом знат, с более или менее протяжным а. Точно так же говорят работаэм — работам, Сысоэв — Сысов и т. п. Отсюда же объясняются прилагательные, напоминающие собой древние именные (так называемые краткие) формы, но на самом деле ими не являющиеся, вроде: нова изба, токи хороша книга, село Ильинско и т. п. В области согласных звуков общими признаками северного произношения служит, во-первых, г взрывное, то есть как g в латыни и западноевропейских языках, совпадающее с литературным произношением, и, во-вторых, так называемое цоканье и чоканье, то есть неразличение звуков ц и ч, так что вместо обоих произносят или ц мягкое, например цярь, цяшка, или ч, например царь, чашка (возможны и некоторые иные варианты).

В грамматическом отношении севернорусские говоры характеризуются, например, формами меня, тебя, себя в отличие от южнорусских мене, тебе, себе, окончанием т твердое в третьих лицах глаголов: идет, идут, а не одеть, идуть, неразличением формы дательного и творительного падежей множественного числа, например: обзавестись сапогам, гулять с девушкам, сравнительной степенью на — яе, например; красняг, скоряе, постпозитивной частицей, напоминающей по своей функции определённый артикль, например: дом-от, изба-та, село-то, люди-те (или люди-ти), безличными оборотами со страдательными причастиями, вроде: у них хожено (они ходили), деепричастными оборотами вроде: он вышедши, конструкциями типа: принести книга, напоить корова и др. Есть также немало специфических северных явлений и в лексике, например: орать в значении «пахать», но пахать в значении «подметать», зевать в значении «кричать, реветь», лонись — в прошлом году, баска — «красиво», бороновать, а не скородить, ухват, а не рогач (как на юге) и многое другое.

Южнорусские говоры — это говоры тульские, калужские (граничащие с белорусскими), орловские, курские, донские, воронежские, южная часть рязанских, говоры Нижнего Поволжья. Наиболее существенные приметы южнорусской речи такие. В произношении — различие в качестве гласного в зависимости от того, находится ли он под ударением или в безударном положении. На этом принципе основано так называемое аканье, то есть неразличение гласных о и, а в положении без ударения. Вместо обоих гласных в безударных положениях произносятся различные звуки — более или менее чистое а, звук средний между, а и ы и т. д., в зависимости от целого ряда специальных условий, причем в разных группах говоров по-разному. Существенным для всех этих разновидностей аканья остается, во всяком случае, отсутствие в произношении безударного гласного о и непременное его совпадение с гласным, а в одном и том же заменителе. Таким образом, на юге произносят то вода, трава, то въда, тръва (если обозначить буквой ъ указанный звук, средний между, а и ы) и т. д., в каждой группе говоров по-своему, притом — по-разному в разных безударных слогах. Рядом с аканьем следует упомянуть так называемое яканье, то есть подобное же неразличение и совпадение в одном звуке гласных, а (орфографическое я) и е после мягких согласных в безударном положении. Так, в одних говорах произносят висна, бида, в других — вясна, бяда, в третьих — висна, бида, но вясны, бяды, в четвертых — вясна, бяда, но висне, биде и т. д., в зависимости от различных специальных условий, но каждый раз так, что нет разницы между звуками, а и е после мягких согласных в положении без ударения. Другой важнейшей фонетической приметой южнорусских говоров служит г длительное (фрикативное), то есть звук, представляющий собой х, но только произносимый с голосом, звонкий: hара (гора), hорат или hорът (город) и т. д. В грамматическом отношении южнорусское наречие характеризуется окончанием т мягкое в третьих лицах глаголов: идеть, идуть, формами: мене, тебе, себе, частым по говорам отсутствием среднего рода, так что говорят: моя ведро, свежей маслы, почти полным вытеснением из употребления кратких форм прилагательного и др. Для южнорусского словаря характерны слова скородить, а не боронить, рогач, а не ухват, лошадь, а не конь и др.

Наконец, среднерусские говоры, занимающие пограничное положение между северными и южными и простирающиеся лентой с северо-запада на юго-восток, примерно от Псковщины через Московскую область к Нижнему Поволжью, характеризуются своеобразным совмещением северных и южных примет. Это говоры, представляющие собой очевидный продукт смешения носителей обоих основных русских диалектов в одно этнографическое целое. Одна из типичных форм этого диалектного скрещения в среднерусской полосе — говоры, характеризующиеся южнорусским произношением гласных и севернорусским произношением согласных, то есть аканьем, но звуком г, а не h, т твердым в третьих лицах глаголов и т. д., например среднерусское гара при северном гора и южном hара. Именно эта система произношения характерна для московского говора и легла в основу русского литературного языка. Достоверно известно, что московский говор был в прошлом окающим. Таким образом современное среднерусское произношение московского типа исторически есть севернорусское произношение, в котором оканье заменилось аканьем, пришедшим с юга.

Все русские говоры в целом, независимо от различий между их крупными и мелкими группами, отличаются некоторыми общими особенностями от говоров украинского и белорусского языков. Такой специфически русской особенностью является, например, развитие звуков о и е из старых ы и и в положении перед и, например слепой, мой, пей при украинском слiпий, мий, пий, белорусском сляпы, мый, пiй. Другое такое специфически русское явление, уже упоминавшееся выше, устранение древних форм с свистящими звуками на месте заднеязычных, например ноге, руке, сохе вместо древнерусских нозљ, руцљ, сосљ; в украинском и белорусском в этих формах до сих пор сохраняются свистящие согласные (нозi — назе и т. д.). Сюда же надо отнести утрату звательного падежа в русском языке, появление в русском языке форм множественного числа типа города, неизвестных украинцам и белорусам, и некоторые другие явления. С другой стороны, украинские и белорусские говоры характеризуются некоторыми общими новообразованиями, отсутствующими в русских говорах, например украинское кривавый, дрижати, белорусское крывавы, дрыжаць, русское кровавый, дрожать; украинское суддя, белорусское суддзя, русское судья и др. Все явления этого рода, касающиеся как взаимоотношений внутри русских говоров, так и их отношений с говорами украинскими и белорусскими, должны учитываться при попытках исторического объяснения той системы, какую представляет собой вся восточнославянская языковая область в ее современном состоянии.

Как сложилась эта система? С сожалением приходится констатировать, что вполне обстоятельного и ясного ответа на данный вопрос наука о русском языке пока не может еще представить. Очень интересный и относительно подробно аргументированный ответ на поставленный вопрос в новейшее время давал гениальный русский ученый Шахматов. Подробно на ней мы останавливаться не будем, так как, в гипотезе Шахматова многое основано на смелых и далеко не очевидных допущениях, за что она не раз подвергалась справедливой критике. Есть у нею и масса недостатков с точки зрения истории и этнографии, но есть одна ценная идея, мимо которой никак нельзя пройти мимо.

По мнению Шахматова, современный русский (великорусский) язык в его наречиях есть продукт не распада первоначально единого целого на две обособившиеся диалектные группы, а, наоборот, скрещения двух ранее самостоятельных диалектных групп, начавших жить общей жизнью в результате цепи исторических событий, которые сделали центр Европейской России жизненным центром будущего русского государства. Здесь, на стыке древних севернорусской и восточнорусской диалектных территорий, завязались первые узлы общерусской лингвистической жизни в виде среднерусских переходных говоров, с их двойственной, скрещенной структурой. Расширение среднерусской диалектной области в дальнейшем явилось выражением крепнущих связей между составными частями нового лингвистического образования, история которых характеризуется отчетливыми центростремительными тенденциями. Результатом этого сложного процесса явился также московский говор, который в качестве говора столицы и основного культурного центра Русского государства получил особенно важное значение и в истории русского литературного языка. Таким путем устанавливается в истории русского языка то чрезвычайно существенное положение, по которому черты сходства между северным и южным наречиями современного русского языка исторически моложе и новее, чем черты различия между ними. Например, отсутствие в современных русских наречиях старого звательного падежа или звуковые комплексы — ой, — ей в словах вроде слепой, пей, то есть особенности, которые характеризуют все русские диалекты в отличие от украинских и белорусских, возникли позднее, чем, например, такие расхождения между северным и южным наречиями, как разное произношение г, оканье и аканье и т. д.

События, которые изменили диалектные соотношения древнейшего времени привели к современной группировке восточнославянских диалектов, развивались в течение X—XIII вв. В это время отдельные группы восточнославянских говоров частично продолжали еще переживать общие для всех говоров процессы, частично же вырабатывали те свои частные особенности, которые служат для нас теперь важнейшими отличительными признаками трех современных восточнославянских языков. Таким образом, в термине «русский язык» надо различать два значения, соответственно двум основным фазам лингвистической истории восточного славянства. В применении ко времени до XIII-XIV вв. этим термином обозначается язык всех восточных славян как известное, дифференцированное внутри единство, определяемое общей политической жизнью в рамках древнерусского Киевского государства. Как известно, самый термин «Русь» возник первоначально в применении именно к государству Рюриковичей и только впоследствии закрепился для обозначения нового государственного образования и новой народности на северо-востоке. Для времени после XIV в. термин «русский язык» равнозначен термину «великорусский» и отличает русский язык в современном смысле от языков украинского и белорусского.

диалект говор лексика произношение.