Необходимость правильного понимания личности

Раз пониманию обществ должно предшествовать понимание личности, необходимо, чтобы последнее было вполне научно. В настоящее время психология отрешается от всякой метафизики, сдавая в архив или оставляя любителям неразрешимых споров вопрос о материализме и спиритуализме. Оно знает только «душу», соединенную с телом, но не думает, чтобы душа была только «функцией» тела. Для нее человеческое я есть не какая-то «сущность», а одно из явлений доступного нашему знанию мира. Это я как «духовное начало» познается внутренним опытом, и вне этого опыта нет иных способов познавать это начало: «души» отдельных клеточек (хотя бы и мозговых только), из коих состоит человеческий организм, или «души» целых обществ, складывающихся из отдельных индивидуумов, относятся к области метафизического творчества, и науке до них нет никакого дела. Отрешенная от метафизики, психология должна изучать душевную жизнь во всех ее проявлениях, на разных ступенях развития и в ее отношениях ко всей окружающей обстановке. Отношения человека к внешней природе, к другим людям и к обществу как единому целому могут быть утилитарными, когда человек видит в природе, в людях, в общественных учреждениях лишь орудия либо средства личных целей, или эмоциональными, когда природа, люди, учреждения возбуждают в нем те или другие чувства, или теоретическими и этическими (последними только к людям и обществу), когда они возбуждают его любознательность или вызывают в нем представление о должном. Практические отношения человека к человеку не могут быть выведены из одного какого-либо источника, равно как и отношения его к обществу. В человеке совмещаются эгоизм и альтруизм, стремление к личной независимости и социальный инстинкт, как совмещаются способность к личной инициативе и подражательность, сознание отдельности своего я и сознание рода. Человека делают таким или иным и его собственная природа, и общественная среда. Люди с одними и теми же прирожденными качествами будут непохожи друг на друга, будучи поставлены в разные социальные условия, но и одна и та же социальная обстановка вырабатывает далеко не одинаковых людей в зависимости от неодинаковых задатков, вложенных в них природою. Значит, общество не создает всего человека: нечто в нем создается природою, которая, несмотря на закон наследственности, также не отливает всех в одну форму. С развитием жизни в личности растет сознание ее особности и самостоятельности: развитое я не может быть простым сколком с других, одним из множества одинаковых оттисков одной и той же печати, как не может примириться с ролью средства или орудия общественных целей, с ролью служебного органа социального целого. Индивидуализм имеет глубокий источник в человеческой природе, и на высших ступенях развития он не противоречит ни альтруизму, ни социальному инстинкту. Напротив того, возведение его в принцип требует уважения личности и в других и влечет за собою желание дать и обществу такой строй, который наиболее обеспечивал бы достоинство, права и интересы всех личностей, его составляющих.

Сила философии XVIII в. заключается именно в глубоком понимании ею «прав человека и гражданина», хотя она и преувеличила значение личного разума в общественной жизни и не всегда верно понимала, какими средствами лучше всего и полнее всего обеспечиваются человеческое достоинство, индивидуальная свобода, идеальные права и материальные интересы членов общества. Реакция против индивидуализма XVIII в. была права, когда стремилась доказать, что одни индивидуальные силы не создают истории и не в состоянии обеспечить за всеми пользование естественными правами человека и только заходила слишком далеко, когда совсем отрицала всякое значение за личным разумом и личною инициативою, но она впадала в самое грубое заблуждение, когда отвергала то, что было истинным, здоровым и достойным считаться в философии XVIII в. за одно из драгоценнейших приобретений человечества. В признании «прав человека и гражданина» эта философия была безусловно права, и учения, пытавшиеся защитить такие положения, как-то, что не общество существует для человека, а человек для общества, или то, что граждане должны быть бедны и только республика — богата, были безусловно неправы, ибо ставили абстракции на место реальностей, а к реальностям относились, как к абстракциям. Если, однако, философия XVIII в. ошибалась относительно силы личного творчества и благодетельности свободного соперничества личностей, то ошибка эта заключалась лишь в преувеличении, но и реакция, которая подметила ошибочность этих взглядов XVIII в., пошла далее, чем следовало, создав представление об историческом процессе как о безличной эволюции и породив теории, которые отдавали личность якобы ради ее собственного блага под духовную и светскую опеку общественной власти.