Развитие риторики в России

До начала XVII в. искусство красноречия представлено в России многими яркими именами, но оно носит характерный для средних веков не конфронтационный характер, воплощается преимущественно в гомилетике и по этой причине вряд ли может рассматриваться как главный объект изучения для общей риторики, если понимать эту науку в точном смысле как учение о языковых средствах переубеждения.

Сам термин «риторика» впервые появляется в переводе греческой рукописи «Об образах» в 1073 г., но вплоть до начала XVII в. отсутствуют какие-либо учебники на русском языке. Обучение искусству говорить ведется на основе подражания образцам торжественного и учительного красноречия, практические же наставления разбросаны по различным памятникам («Пчела», «Домострой»). Первый переводной учебник — книга Меланхтона (1620).

По-видимому, первой оригинальной русской риторикой был учебник, написанный митрополитом Макарием (1617). Примечательно, что этот учебник состоял только из двух книг (разделов) — «Об изобретении дел» и «Об украшении». Тем самым как бы подчеркивается особая роль слова, которая «делам придает и прибавляет силы». В самом конце XVIII в. (в 1699 г.) эта риторика была переработана и дополнена Михаилом Усачевым.

К началу XVIII в. искусство красноречия, сохраняющего в основном свой не конфронтационный характер, начинает все больше переориентироваться с гомилетики на художественные жанры, и, прежде всего, поэтику. В 1705 г. появляется курс лекций Феофана Прокоповича (1681−1736) «De arte poetica» («О поэтическом искусстве»), а в 1706 г. — также написанный на латинском языке «De arte rhetorica» («О риторическом искусстве»).

Первой научной русской риторикой, продолжающей путь мирового развития этой науки, было «Краткое руководство к красноречию» (1747), написанное М. В. Ломоносовым (1711−1765).

Конец XVIII — начало XIX в. характеризуются симптомами приближающегося кризиса общественной феодально-крепостнической системы, первыми попытками социальных реформ. Инициатива их проведения обычно связывается с именем Михаила Михайловича Сперанского (1772−1839). Характерная черта этого времени — нарастающий интерес к конфронтационному красноречию в сферах академической, педагогической, деловой речи. Жизнь властно предъявляет к теоретическому аппарату риторики свои практические требования.

Ответом на них служат «Правила высшего красноречия» Сперанского, известные в рукописи, созданные на основе лекционного курса, который он читал в 1792 г. в Главной семинарии при Александро-Невском монастыре в Петербурге. Взлет интереса к риторике в России конца XVIII — первой половины XIX в. имеет, однако, те же закономерные последствия, что и на Западе. С 60-х гг. в названиях учебных пособий, риторику вытесняет словесность. При этом вслед за революционно-демократической критикой крупнейшие филологи — А. А. Потебня и А. Н. Веселовский — провозглашают основным видом словесности художественную литературу. Престиж риторики сильно падает. И это понятно. В ее научном аппарате нет механизма создания и усиления изобразительности, направленного на раскрытие психологических компонентов убеждающей речи. Престиж риторики продолжает падать, несмотря на расцвет конфронтационного по своей сути судебного красноречия, когда в золотой фонд русского ораторского искусства входят речи известнейших юристов: Петра Акимовича Александрова (1838−1893), Сергея Аркадьевича Андреевского (1847−1918), Анатолия Федоровича Кони (1844−1927), Федора Никифоровича Плевако (1842- 1908), Владимира Даниловича Спасовича (1829−1906), Николая Иосифовича Холева (1858−1899).

Он падает, несмотря на расцвет академического красноречия, представленного именами виднейших ученых: И. С. Сеченова, Д. И. Менделеева, В. О. Ключевского, К. А. Тимирязева, С. П. Боткина, И. В. Склифосовского. Падает до нуля, несмотря на рост так называемого «парламентского» красноречия в России начала XX в. Престиж старой риторики не возрождается даже в судьбоносное октябрьское время, когда ораторы увлекают под свои знамена неисчислимые массы людей. Правда, уже в 1918 г. в Петрограде усилиями С. М. Бонди, В. Э. Мейерхольда, А. В. Луначарского, Л. В. Щербы, Н. А. Энгельгардта, Л. П. Якубовского открывается первый в мире Институт живого слова, и преподаватели этого института предлагают программы курсов лекций по теории красноречия и теории спора. Затем вплоть до начала 30-х гг. появляются и соответствующие исследования. Например, «Программа курса лекций по истории красноречия/риторики», предложенная Энгельгардтом.

Тем не менее в последующие годы создается целый ряд исследований общего воспитательно-учебного и теоретического направления, которые ставят целью помочь политинформаторам, лекторам, агитаторам овладеть основами ораторского искусства. Это книги Г. З. Апресяна, Е. А. Ножина, А. Е. Михневича, Н. Н. Кохтева, В. П. Чихачева, Д. С. Беникова и др.

Продолжаются, хотя и далеко не беспристрастные, попытки оценивать социальную природу риторики. Завершая описание этого периода, особенно важно отметить, что уже в 1930 г., анализируя причины исчезновения риторики, к ее возрождению призывал академик В. В. Виноградов (1895−1969).