Научная школа, научное направление, научная традиция (на примере анализа организационно-производственной школы российской экономической науки конца XIX — начала XX вв.)

Научная школа, научное направление, научная традиция (на примере анализа организационно-производственной школы российской экономической науки конца XIX — начала XX вв.)

Ключевые слова: Челинцев, Макаров, Чаянов, организационно-производственная школа, теория кооперации, районирование В современной историко-экономической литературе отсутствует единый подход к разграничению понятий «научная школа», «научное направление» и «научная традиция». Для истории отечественной экономической мысли это имеет особенно большое значение.

В конце 1920;х — начале 1930;х годов выражение «школа Чаянова», использовалось как бы вне научного поля, служило риторическим штампом для критики с идеологических позиций в лице Чаянова определенного круга ученых. В «школу Чаянова», помимо его ближайших коллег, часто записывались все, кто не поддерживал официальную линию на сплошную коллективизацию и форсированную.

То, что А. В. Чаянов стал основной мишенью для критики, объясняется несколькими причинами. Во-первых, по своему характеру и своим дарованиям он сразу выдвинулся в ряду коллег как блестящий оратор, полемист, азартно защищающий свои взгляды в дискуссиях по аграрному вопросу и по вопросам планирования. Эти качества А. В. Чаянова особенно проявились в 1927;1928 гг., кода среди ученых и в печати развернулась обширная полемика по вопросам дифференциации крестьянских хозяйств, планирования, организации колхозов, индустриализации. А. В. Чаянов с 1922 г. занимал должность директора Научно-исследовательского института сельскохозяйственной экономики и политики и совместно с Н. П. Макаровым фактически возглавил эту полемику с директором Аграрного института Коммунистической Академии Л. Н. Крицманом. Другие коллеги А. В. Чаянова, в частности, А. Н. Челинцев в печатной полемике высказывались более сдержанно и сухо (см., например, публикации в журнале «Пути сельского хозяйства» за 1927;1929 гг.). Н. К. Фигуровская вспоминала о своей встрече с женой А. Н. Челинцева в 1960;х годах. По её словам, супруга экономиста указывала на подчеркнуто сухой и деловой стиль работы Челинцева, который в буквальном смысле «сохранил ему жизнь» и острый стиль Чаянова, который стоил ему жизни.

Во-вторых, А. В. Чаянов был известен как выдающийся деятель и теоретик кооперации. В 1918 г. в составе лидеров и руководителей крупнейших российских кооперативов и кооперативных объединений А. В. Чаянов встречался с В. И. Лениным. Обширные связи А. В. Чаянова с деятелями кооперации, многие из которых находились в эмиграции в Праге, Берлине и Париже, делали его удобной мишенью для критики в качестве «идеолога кулачества», стремившегося увековечить буржуазный характер мелких производителей. научный школа экономический челинцев Таким образом, словосочетание «школа Чаянова» берет свое начало в конце 1920;х гг. На конференции аграрников — марксистов 27 декабря 1929 г. с жесткой критикой идей Чаянова выступил И. В. Сталин, назвав идеи ученого «антинаучными» и призвав прекратить их «свободное хождение в печати» [Сталин, 1938, а 306]. «Школа Чаянова» становится словесным символом инакомыслия в аграрных вопросах. Очевидно, что такая интерпретация не имеет ничего общего с научным подходом к определению организационно-производственной школы и ролью в её становлении и развитии выдающегося российского и советского экономиста Александра Васильевича Чаянова.

В конце 1980;х гг. началась подвижническая работа советских ученых — Н. К. Фигуровской, А. А. Никонова, В. В. Кабанова, В. А. Чаянова и других, результатом которой стала полная гражданская реабилитация многих советских экономистов, в том числе — А. В. Чаянова. Начинает вторую жизнь сочетание «школа Чаянова», но теперь оно становится символом восстановления справедливости и дани уважения к выдающимся экономистам. Но вопрос генезиса организационно-производственной школы как научной школы, роли и значения отдельных экономистов и их исследований уже непосредственно в рамках этой школы по-прежнему не ставился и не рассматривался.

В начале 2000;х гг. автор, работая над диссертацией, неоднократно беседовал с Н. К. Фигуровской, которая подчеркивала важность продолжения исследований и тот факт, что, несмотря на бесспорные заслуги А. В. Чаянова, которые всеми признаются, выражение «школа Чаянова» несправедливо приписывает именно ему все достижения полувековой работы земских статистиков и аграрных исследователей. На этот факт указывает и Т. Шанин, сформулировавший его с присущей ему яркостью и афористичностью мышления в виде парадокса о том, что «школа Чаянова» не является в сущности школой самого Чаянова" [Крестьяноведение, 2011, а 49].

Понятие «научное направление» характеризует скорее область исследования. Поэтому «организационно-производственное направление» следует понимать как область исследования — организация производства в сельском хозяйстве, и в этом смысле к организационно-производственному направлению Н. П. Макаров относит большинство ученых, подходящих к вопросам сельскохозяйственного производства как к деятельности единого хозяйственного организма, все части которого соподчинены единому хозяйственному замыслу и целесообразности [Макаров, 1920, а 26].

По мнению Н. П. Макарова, автора самого термина «организационно-производственное направление», новый ракурс заключался во внимании к вопросам научной организации сельского хозяйства и проблемам производства, в отличие от другого, «социально-экономического» направления, занимающегося вопросами распределения и социальными отношениями внутри хозяйства [Макаров, 1923, а 24].

Характерной чертой организационно-производственного направления, формировавшегося в последней трети XIX в., было внимание к анализу институтов и деятельности, а не мыслимого порядка — модели. При этом «оптимальная организация» крестьянского хозяйства — это не синоним экономической эффективности, поскольку природа крестьянских хозяйств некапиталистическая и подчиняется другим закономерностям. Изучение и организация крестьянского хозяйства в конкретных экономико-географических условиях становится основой, на которой строится вся система региональной и государственной социально-экономической организации.

«С точки зрения объектов, которыми занималась русская экономическая мысль, в области сельского хозяйства, можно выделить два основных русла в её работе и движении: в одном изучались социальные отношения внутри сельского хозяйства, в другом — вопросы организации сельского хозяйства». Следовательно, можно выделить «два направления — социально-экономическое и организационно-производственное. Первое занималось, по преимуществу, проблемами распределения и общественно-экономическими отношениями, складывающимися на почве присвоения народного дохода, второе во главу угла ставило проблемы производства, пытаясь установить принципы поведения во имя разумной организации производства» [Макаров, 1923, а24].

Исследование Н. П. Макарова «Крестьянское хозяйство и его эволюция» было опубликовано в 1920 году. Первый раздел, посвященный изучению отечественной аграрно-экономической литературы, содержит анализ более трехсот (!) публикаций по аграрно-экономической тематике. Подробно анализируя два названных направления, Н. П. Макаров не приходит к заключению о существовании некой «школы Чаянова» и даже вообще не выделяет собственно «организационно-производственную школу» как таковую.

Работа А. В. Чаянова «Основные линии развития русской сельскохозяйственной мысли за два века», опубликованная в качестве приложения к русскому переводу исследования Р. Крцимовски «Развитие основных принципов науки о сельском хозяйстве в Западной Европе» (М. 1927) также не содержит стремления выделить определенные черты собственно «школы». Скорее, А. В. Чаянов посвящает свою статью выявлению определенных исследовательских и научных традиций в российской аграрно-экономической мысли. «Часто может… показаться, — писал он, — что в области агрономии только за самое последнее время у нас появились оригинальные русские научные работы и оригинальные русские концепции… мы имели целый ряд поколений русских агрономов, которые… внимательно приглядывались к окружающей их сельскохозяйственной обстановке и пытались по мере сил делать собственные обобщения и выдвигать самостоятельные научно-агрономические теории. Пожалуй даже, первые даты наших сельскохозяйственных трактатов могут поспорить по своему времени с первыми трактатами немецкой науки» [Чаянов, 1927, с. 201—202].

А. В. Чаянов подчеркивает, в российской аграрно-экономической традиции сложились устойчивые традиции — восприятие хозяйственной жизни человека в личностном аспекте, в онтологической связи с другими сферами его деятельности. В области методологии — внимание к хозяйственной этике, и шире — к хозяйственной деятельности лишь как к одному из элементов человеческого бытия.

В ходе реформ Петра I изменились не только внешние институты государственного устройства, но и образ мышления той части населения, которая почти исключительно была в XVIII — первой половине XIX в. проводником экономических знаний. Образ экономического мышления, ярким выразителем которого был, например, И. Т. Посошков, основанный на умозрительном усовершенствовании реально существующих экономических институтов в реальной хозяйственной культуре во второй половине XVIII — первой половине XIX в. был заменен логической проработкой отвлеченных правовых и экономических понятий западноевропейской философии и политической экономии, взятых по отдельности. Авторитет классической политической экономии был настолько высоким, что попытки взглянуть под другим углом на вопросы организации хозяйства и хозяйственной мотивации предпринимались редко. Институты, которые расходились с устоявшимися представлениями о функционировании экономики, как правило, рассматривались как проявления отсталых форм хозяйственного развития.

Ни Н. П. Макаров, ни А. В. Чаянов не оставили четких указаний, кого именно следует считать основоположником организационно-производственной школы, но дали широкое представление о научных традициях исследования экономических отношений (А. В. Чаянов) и генезисе организационно-производственного направления (Н. П. Макаров). Термин «школа» использовался ими обоими крайне редко и по сути отождествлялся с «направлением». Революция, гражданская война побуждали ученых уходить в «чистую вне политики науку» [РГАЭ, л. 18−19], что разделяло организационно-производственную школу, изначально имеющую социальную направленность, на различные направления исследований.

Само понятие «научная школа» является более узким по отношению к «научному направлению». Внешние признаки научного единства — предмета исследований, методологии, теоретических выводов и практических рекомендаций — несут лишь номинальные характеристики общности и не могут служить основанием для заключения о существования собственно «научной школы». Научная школа характеризуется в первую очередь существованием механизма научного воспроизводства и развития в условиях определенной теоретической зрелости и цельности научно-исследовательского сообщества, формирующего научные традиции и делающего возможным дальнейшее развитие теоретических положений и выводов.

Организационно-производственное направление вводит в предмет анализа объективное изучение цели хозяйствования. Не отрицая общих закономерностей рыночной экономики в вопросах взаимодействия рыночных субъектов между собой, экономический анализ существенно дополняется понятиями целостности и целесообразности хозяйствующих субъектов. Понятие «целесообразности хозяйства», подразумевающее оптимальное использование пространственно-временных факторов или «местных условий» для достижения определенной цели (а не только получения прибыли), позволило по-новому поставить вопрос о внутренних закономерностях крестьянского хозяйства. «Хозяйство, как целое, — пишет Н. П. Макаров, — есть нечто целесообразное, продукт организаторских и комбинаторских способностей хозяйствующего субъекта; отдельные же действия не случайны, а закономерно соподчинены. Хозяйству, как целесообразной системе противостоит то общественно-неосознанное и в этом смысле нецелесообразное, стихийное, которое мы встречаем в свободных отношениях между хозяйствами, и, конечно, прежде всего в ценах; здесь мы имеем дело с случайными встречами действующих хозяйственных субъектов; там мы имеем дело с целесообразной деятельностью организующего субъекта, пытающегося из стихийного материала строить свою систему хозяйства. И те элементы хозяйственной жизни, которые хозяйствующий субъект привлечет для постройки своей хозяйственной системы, будут не случайно набросанными или собранными, а элементами закономерно соотносящимися и целесообразно подобранными» [Макаров, 1914, с. 190−191].

Предметом организационно-производственной школы была, и это непосредственно отражено в её названии, организация крестьянского хозяйства, которая понималась как целенаправленное, системное научное обоснованное воздействие на хозяйственные формы, обусловленные эволюционно и органически. На уровне отдельного крестьянского хозяйства разворачивалась семейно-трудовая теория, дающая развернутую динамическую интерпретацию закономерностей развития и функционирования крестьянских хозяйств. На макроуровне исследовались вопросы эволюции, проблемы оптимального размещения производств, экономического районирования и мер сельскохозяйственной политики. Связующим звеном, позволявшим «вырастить» интересы отдельного крестьянского хозяйства и отождествить их с интересами экономического района и национальной экономики в целом, дать мелкому хозяйству преимущества крупного, не нарушая его эволюционной структуры и хозяйственно-этической сущности, была теория кооперации.

Двойственность предмета потребовало от ученых особых методологических подходов. Весьма распространенными были метод пространственно-временных сопоставлений и эволюционный метод, большие заслуги в разработке которых принадлежат А. Н. Челинцеву. Такой подход позволял охватывать макроуровень и вносить в анализ необходимые факторы историчности и местных условий. Н. П. Макаров указывает на важность эволюции как предмета и как метода исследования, подчеркивая временный характер внешних хозяйственных форм и устойчивость семейно-трудового характера хозяйства. Этот подход нельзя отождествить с диалектикой, в то же время нельзя и отрицать её значительное влияние.

Метод пространственно-временных сопоставлений требовал эволюционной глубины и хозяйственной конкретики, что достигалось безупречным знанием реальности и широким использованием статистики. С другой стороны, микроуровень — трудовое крестьянское хозяйство — исследовался с помощью дедуктивного метода. Дедуктивный метод выстраивал логически стройную общетеоретическую систему внутренней организации крестьянского хозяйства на языке алгебры и графических построений (в этом, несомненно, заслуга А. В. Чаянова). В результате возникло уникальное научное направление, соединявшее в себе сильные стороны и индуктивного и дедуктивного методов: конкретику, жизненность эмпирии с убедительностью общей теории и безупречной точностью и действенностью практических рекомендаций.

Даже беглый анализ организационно-производственной школы в полной мере подтверждается упомянутый выше парадокс Т. Шанина, справедливо указывающий на необходимость признания весомых заслуг поколения российских ученых — земских статистиков и агрономов последней трети XIX — начала XX вв. Нельзя рассматривать научное наследие А. В. Чаянова в отрыве от системы исследований организационно-производственной школы («артели», как они сами себя называли) — трудов А. Н. Челинцева, Н. П. Макарова, А. А. Рыбникова.

Организационно-производственная школа сформулировала и начала теоретическую разработку проблемы внутренней организации рыночных субъектов задолго до появления первых западных работ, специально посвященных этой проблеме. Научная организация производства и её закономерности становятся самостоятельным предметом исследований.

Появление оригинальной концепции, в которой теоретическое исследование форм хозяйственной организации сочеталось с практическим пониманием и анализом взаимодействия этих форм с рынком, было новым словом в науке: вместо абстрактных проблем оптимального распределения продукта ставится вопрос о его оптимальном создании в данных конкретных экономико-географических и исторических условиях.

Организационно-производственная школа стала синтезом оригинальных русских традиций аграрного и экономического мышления, с достижениями западноевропейской мысли и агротехники. Сочетание научной теории с выверенной практической программой делает организационно-производственную школу — уникальным научным явлением, национальной экономической школой.

• 1. Крестьяноведение: Теория. История. Современность. Ученые записки. Под ред. Т. Шанина, А. Никулина. Вып.6. М., 2011.
• 2. Макаров Н. П. Крестьянское хозяйство и его эволюция. М. 1920.
• 3. Макаров Н. П. Крестьянское хозяйство и молочное производство в Моск. у. Эк. Стат. Сборн. В. VIII. М. 1914.
• 4. Макаров Н. П. Русская экономическая мысль в вопросах сельского хозяйства. // Крестьянская Россия. Выпуск. IV. Прага. 1923.
• 5. РГАЭ. Ф. 771. О. 1, Д. 279.
• 6. Сталин И. В. Вопросы ленинизма. Изд. 10. М. 1938.
• 7. Чаянов А. В. Основные линии развития русской сельскохозяйственной мысли за два века // Крцимовский Р. «Развитие основных принципов науки о сельском хозяйстве в Западной Европе». М. 1927.

Размещено на Аllbеst.ru.