Проблема модели экономического человека в современном научном пространстве

Проблема модели экономического человека в современном научном пространстве

В статье предлагается культурологическая интерпретация модели экономического человека на основе этнометрических параметров, разработанных голландским социологом Г. Хофстеде, приводятся доказательства необходимости построения новых моделей человека в экономике с учетом культурно-специфических характеристик наций, а также обосновывается существующий в современной гуманитарной науке тезис о влиянии культуры на экономику Ключевые слова: модель экономического человека, Homo Economicus, экономическая теория, экономическая антропология, культурная нейронаука, культура, экономика человек экономический хофстед Современная наука находится в стадии поиска некой универсальной модели человека, способной описать и объяснить закономерности его поведения. Каждая научная область, исходя из накопленных теоретических и практических знаний, предлагает свое видение такой модели. Не составляет в этом исключения и экономическая наука.

Homo economicus или «экономический человек» присутствует во многих экономических теориях как характеристика рационального экономического актора, преследующего выгоду и соблюдение своих интересов.

Термин homo economicus впервые был предложен Джоном Стюартом Миллем в XIX в. Сам автор под этим термином понимал такого экономического актора, который неизменно поступает так, чтобы получить наибольшее количество выгоды, удобств и предметов роскоши с наименьшими затратами труда и физических усилий1.

Несмотря на то, что модель homo economicus часто и обоснованно критикуется в литературе, идея о том, что экономические акторы действуют, исходя из своих эгоистических интересов, является фундаментальной предпосылкой многих экономических теорий. По мнению большинства ученых, основными характеристиками экономического человека можно назвать следующие:

• 1. он обладает ограниченными ресурсами для удовлетворения своих потребностей, следовательно, он вынужден делать выбор;
• 2. его предпочтения устойчивы и непротиворечивы, в то время как ограничения (величина дохода, стоимость благ и услуг и действия других участников рынка) могут подвергаться изменениям; он способен оценивать доступные ему альтернативы с точки зрения их соответствия его предпочтениям;
• 3. делая выбор, он исходит из своих собственных интересов, в отличие от интересов своих контрагентов по сделке;
• 4. при принятии решения он располагает ограниченной информацией;
• 5. его выбор всегда рационален в том смысле, что в результате ведет к максимизации его целевой функции. Это означает, что ошибки, допускаемые экономическим человеком, могут носить только случайный, а не систематический характер2.

«Вариант homo economicus представлен экономистами К. Бруннером и У. Меклингом: это «человек изобретательный, оценивающий, максимизирующий полезность» (Resourceful, Evaluating, Maximizimg Man, или модель REMM). У. Меклинг добавлял еще две характеристики: «человек, действующий в условиях ограничений (Restricted)» и «человек ожидающий (Expecting)» (модель RREEMM)"3.

В последнее время критика в адрес модели homo economicus слышится со всех сторон. Критике подвергаются следующие черты экономического человека:

• 1. он стремится к максимальной прибыли, предельно рационален в своем поведении (вычисляет, рассчитывает каждый шаг),
• 2. он относительно пассивен (лишь просчитывает наиболее выгодный выбор), руководствуется при этом такими чертами, как жадность, страсть к накоплению,
• 3. он эгоистичен, существует безлично, вне связей с другими людьми,
• 4. для него аномальны систематические отступления от принципа предельной полезности4.

По поводу модели экономического человека существуют и такие мнения, которые представляются нам вполне обоснованными именно с точки зрения психологического знания: «Важнее всего нам представляется не то, что человек описывается как всепоглощающая потребительская машина, а то, что стираются глубокие различия, существующие между людьми как в психологическом (нравственном), так и социальном отношении. В результате создается превратное представление, что все люди одинаковы, и всегда таковым является их поведение"5.

Однако, несмотря на критику в адрес модели экономического человека, она все равно воспринимается как одно из «средств» достижения экономического процветания наций. При этом в настоящее время в среде экономистов-теоретиков, социологов и культурологов стало очень распространенным мнение о большом влиянии культуры на экономику. По аналогии с тезисом Д. Норта «Институты имеют значение», широкое распространение получил тезис «Культура имеет значение». Особенно популярным он является у представителей новой институциональной экономической теории, рассматривающих культуру в аспекте особенностей функционирования неформальных институтов. В связи с этим культурологические исследования экономики, в частности моделей человека в экономике, приобретают в научном сообществе все больший вес.

В 80-х гг. XX в. голландским социологом Г. Хофстеде были проведены культурологические исследования, по результатам которых были составлены «культурные портреты» наций. С годами количество стран, участвующих в данном культурометрическом исследовании, выросло с 40 до 102, а количество параметров, по которым были произведены культурные «замеры» увеличилось с 4 до 6. В результате страны оцениваются по следующим параметрам: индивидуализм/коллективизм (individualism/collectivism), маскулинность/феминность (masculinity/femininity), долгосрочная/краткосрочная ориентация (long-term/short-term orientation), поощрение удовольствий/сдержанность (indulgence/restraint), дистанция власти высокая/низкая (power distance), сильное/слабое избегание неопределенности (uncertainty avoidance)6.

Результаты этнометрического исследования Г. Хофстеде вызвали широкий интерес у мирового научного сообщества, а у самого Хофстеде появилось много последователей. Этнометрические индексы, полученные Г. Хофстеде, также не остались обделенными вниманием со стороны представителей экономической науки. Были установлены позитивные корреляции между экономическим благосостоянием нации и высокими показателями индивидуализма7, маскулинности8, долгосрочной ориентации9 и поощрения удовольствий10, а также негативные корреляции успешного экономического развития и высокой дистанции власти11 и сильного стремления избежания неопределенности12. Иными словами, общепринятым является убеждение в том, что высокий уровень индивидуализма, доминирование маскулинных ценностей, долгосрочный период планирования жизни и поощрение удовлетворения своих мимолетных желаний в сочетании с низкой дистанцией власти и общества и отсутствием боязни перед чем-то новым способствуют экономическому развитию нации. Таким образом, мы можем провести корреляционный анализ, который позволит выявить связь между параметрами, описанными Г. Хофстеде, и характеристиками экономического человека, в результате чего получаем культурный портрет экономического человека:

• 1. индивидуалист — Individualistic (это можно расценивать как проявление такого качества, как эгоизм экономического человека);
• 2. исповедует маскулинные ценности (достижение успеха, богатства, власти) — Masculine (устойчивость предпочтений);
• 3. «просчитывает» свою жизнь на относительно длительный срок вперед, откладывает сбережения — Long-term oriented (принятие решений в условиях ограниченных ресурсов для максимизации собственной выгоды);
• 4. стремится к максимальному удовлетворению своих желаний — Indulgent (максимизация полезности, эгоизм);
• 5. живет в обществе с низкой вертикалью власти — Egalitarian (максимизация полезности, эгоизм);
• 6. не боится нововведений и рисков — Open-minded (принятие решений в условиях ограниченных ресурсов для максимизации собственной выгоды) (IMLIEO).

Из вышеизложенного следует вывод, что общество, состоящее из личностей, обладающих вышеприведенным набором характеристик, обладает большей способностью построения своей экономической политики в рамках модернизации и устойчивого роста. По мнению некоторых специалистов, для достижения успехов в экономическом развитии необходимо проводить государственную политику социальной пропаганды таких ценностей, которые способны сформировать новый культурный облик нации. Основным каналом такой пропаганды должны стать современные аудио-визуальные средства: телевидение, интернет, киноиндустрия, детская и подростковая литература. Критикуя содержательное наполнение современного российского медиа-пространства, исследователи отмечают, что «почти никогда успех не показывается как результат труда, смелой мысли, готовности индивидуально рисковать"13. При этом для придания российским средствам массовой коммуникации «правильного» вектора развития авторы социологических исследований предлагают проводить конкурсную государственную политику с привлечением успешных молодых европейских режиссеров и авторов. Иными словами, представляется необходимым модифицировать традиционные установки российской культуры с тем, чтобы культурный портрет населения России походил на образец развитых европейских стран.

Однако хотелось бы отметить, что, несмотря на устойчивую убежденность социологов и экономистов в том, что перечисленные культурные характеристики являются самым верным «культурным рецептом» экономического успеха, ни одна из развитых европейских наций не демонстрирует полного им соответствия.

Модель человека, наиболее близкую человеку экономическому, можно обнаружить, с некоторыми погрешностями, в Великобритании, Ирландии, Швеции, Люксембурге и Швейцарии. К слову, именно авторам британского происхождения мир обязан появлению модели экономического человека: и Дж.С. Милль, и А. Смит, и Д. Рикардо были британскими подданными. Однако и в указанных странах заметно несоответствие пропагандируемой модели в части:

• 1. долгосрочности ориентации: в Великобритании этот параметр занимает срединное положение (51), а в Ирландии находится на довольно низком уровне (24);
• 2. маскулинности: в Швеции зафиксирован минимальный уровень маскулинных ценностей (5), забота о близких и комфорт там ценятся выше карьерных успехов и финансового процветания;
• 3. избегания неопределенности: в Люксембурге и Швейцарии зафиксированы достаточно высокие показатели по этому параметру (70 и 58 соответственно)14.

При этом необходимо отметить, что сами культурные характеристики демонстрируют существенный вариативный разброс по странам (в исследовании Г. Хофстеде участвуют 102 страны).

Для оценки вариативности рассматриваемых культурных характеристик был принят коэффициент фондовой дифференциации.

Результаты оценки вариативности параметров приведены в таблице 1 и иллюстрируются рис. 1.

Таблица 1.

Показатели вариативности параметров Параметры PAR.

IN.

MS.

LTO.

IDG.

PD.

UA.

Коэффициент фондовой дифференциации VF %.

• 667,2
• 657,6
• 730,8
• 643,2
• 378,5
• 361,0

Соответственно, разброс оценок по таким параметрам, как индивидуализм, маскулинность, долгосрочная ориентация и поощрение удовольствий, может достигать 7 раз, а в части избегания неопределенности и дистанции власти — почти 4 раза.

Рис. 1. Коэффициенты вариативности параметров

Следовательно, по предварительному анализу этнометрических замеров Г. Хофстеде можно сделать вывод о том, что модель экономического человека в чистом виде не представлена ни в одной нации, хоть и принимается за «эталон». Это означает, что, несмотря на возможную, с экономической точки зрения, полезность соответствия данной эталонной модели, ее достижения представляется достаточно нереалистичным. К тому же, высокая вариативность культурных показателей свидетельствует о существующих в нациях значительных глубинных отличиях, препятствующих воплощению модели экономического человека.

В свете всего вышесказанного представляется возможным предположить, что необходимо отказаться от идеи построения универсальной модели человека в экономике, пропагандируя продвижение «эталонных» ценностей развитых западных стран, и внимательнее вглядеться в культурные черты отдельных наций и заложенные в них ресурсы социально-экономического развития. Одним из вариантов осуществления данной задачи может послужить построение культурно-специфических моделей человека в экономике (на основе инструментария Г. Хофстеде), способных наглядно продемонстрировать глубинные культурнообусловленные отличия в экономическом поведении представителей различных культурно-исторических общностей.

Рассматривая проблемы экономической теории и формирование в ее рамках новых парадигмальных представлений о важнейших аспектах экономической реальности с точки зрения культурологического подхода и открывая на этом пути новые эвристические возможности исследования экономики, становится очевидным необходимость исследования различных сторон экономического процесса, его участников, а также применяемый при этом категориальный аппарат с позиций междисциплинарного подхода. Идею о том, что, как минимум, для каждой нации экономическая модель человека должна быть уникальна, подтверждают, например, исследования в области совершенно новой, вероятно, одной из самых молодых научных дисциплин — культурной нейронауки. Культурная нейронаука (или культурная нейропсихология) начала активно развиваться и завоевывать все большее внимание со стороны научного сообщества совсем недавно. Связано это, в первую очередь, с возросшими возможностями наблюдения за строением и функционированием головного мозга. Культурная нейронаука основывается на нескольких подтвержденных фактах. Во-первых, учеными уже давно обнаружен и доказан тот факт, что мозг человека невероятно пластичен15. Это означает, что он может структурно и функционально меняться в зависимости от различных условий, таких как: «дои послеродовой опыт, медикаменты, гормоны, взросление и созревание, питание, болезнь, стресс"16. Во-вторых, из того, что мозг пластичен и может изменяться под действием окружающей среды и человеческого опыта, следует, что этот опыт во многом представляет собой не что иное, как культуру. «Структура и функции головного мозга человека на всем протяжении своего развития моделируются условиями окружающей среды. Социальное окружение, в свою очередь, моделируется культурой. Развивающаяся область культурной нейронауки исследует то, как взаимодействие нервных и культурных сил порождает те или иные шаблоны поведения, восприятия и познания. Главной задачей новой развивающейся отрасли науки стоит понимание того, как культура, которая выражается в моделях поведения, ценностях, символах, смысловых системах, коммуникативных системах, правилах и конвенциях формируется за счет сознания и мозга представителей определенной культуры и, в свою очередь, сама их формирует"17.

Таким образом, ученые пришли к выводу, что мозг у представителей разных культур будет структурно и функционально различаться. Доказательства этому выводу можно найти в современных нам работах. К примеру, принято считать, что для решения математической задачи в человеческом мозге задействуются области мозга Брока и Вернике (названы в честь ученых, обнаруживших их) — те области, которые преимущественно задействованы в производстве и обработке речи. Однако в 2006 году было проведено исследование, в результате которого было проведено сравнение мозговой активности при решении простых математических задач китайцами и американцами. Результаты, полученные по итогам проведенного анализа, оказались более чем неожиданными:

• 1. у китайских респондентов во время решения простых математических задач наблюдалась меньшая активность областей мозга Брока и Вернике, чем у американских респондентов;
• 2. одновременно с этим у китайцев была отмечена бульшая активность премоторной коры, ответственной за осуществление телодвижений.

Объяснение выявленных различий исследователи видят в том, как функционируют китайский и английский языки. Китайский язык концентрируется преимущественно на образах и письме, в то время как в фокусе английского языка, как правило, звуки — в английском языке каждая буква имеет свой определенный звук. «Таким образом, области мозга, ответственные за зрение и телодвижения, могут быть более удобны китайцам для применения математических правил, в то время как для американцев для выполнения тех же операций более удобны области мозга, участвующие в обработке речи и звуковой информации. Соответственно, несмотря на то, что и китайцы, и американцы при сложении 2 + 2 придут к одинаковому результату «4», пути, по которым они будут идти, будут разными"18.

Выводы, сделанные учеными в области культурной нейронауки, являются объективным доказательством необходимости включения культурно-специфических характеристик в модель человека в экономике. Действительно, если культурные практики, принятые у одной нации, способны структурно и функционально изменять головной мозг ее представителей, значит, с большой долей уверенности можно предположить, что мыслительные процессы, связанные с осуществлением экономической деятельности, будут протекать по своему, уникальному для этой нации шаблону. А это значит, что создание универсальной экономической модели человека, потенциально применимой для построения теорий и гипотез о путях успешного экономического развития для всех стран, просто невозможно.

Исходя из вышеприведенного анализа моделей человека в экономике культурологическим инструментарием, разработанным Г. Хофстеде, становится очевидным тот факт, что влияние культуры на экономику через влияние культуры на формирование различных моделей и типов человека и его особенностей, несомненно, имеет место быть. При этом также очевидно напрашивается вывод о том, что универсальная модель экономического человека возможна лишь в теории, и создавать ее необходимо лишь с целью наиболее полного гносеологического отражения в науке онтологических реалий экономики как социального процесса. При более дифференцированном подходе к анализу экономической реальности универсальная модель экономического человека утрачивает свой эвристический потенциал в силу того, что культуры различных наций оказывают свое собственное специфическое влияние на формирование, как самого человека, так и его концептуальной модели. Таким образом, становится очевидным, что при несомненном влиянии культуры на экономику через формирование ценностей и поведенческих установок людей, у каждой нации может быть выявлена своя, отличная от универсальной, модель экономического человека, учитывающая культурную специфику самой нации, и только в этом случае она будет способствовать обнаружению путей гармоничного социально-экономического развития.

• 1. Mill J. S. `On the Definition of Political Economy, and on the Method of Investigation Proper to It' (1836) London and Westminster Review
• 2. Автономов В. С. «Модель человека в экономической науке». Этическая экономия: исследования по этике, культуре и философии хозяйства. Вып. 2.: «Экономическая школа». С.-Петерб. госуд. ун-т экономики и финансов, Высшая школа экономики. — СПб., 1998.
• 3. Радаев В. В. Еще раз о предмете экономической социологии // Экономическая социология. — 2002. — Т.3. — № 3.
• 4. Белик А. А. Экономическая антропология: взаимодействие экономики и культуры // Экономический журнал. — 2010. — Вып. 20.
• 5. Хубиев К. А. Экономическая теория: между прошлым и будущим // Terra Economicus. — 2012. — Т.10. — № 3.
• 6. Hofstede Center Эл. ресурс: https: // www. geert-hofstede.com/ (дата обращения 15.05.2016)
• 7. Cox P. L., Friedman B. A., Tribunella T. «Relationships among Cultural Dimensions, National Gross Domestic Product, and Environmental Sustainability» // Journal of Applied Business and Economics vol. 12(6) 2011.
• 8. Hofstede G., Hofstede G. J., Minkov M. «Cultures and Organisations. Software of the Mind. Intercultural Cooperation and Its Importamce for Survival» // McGraw Hill, 2010.
• 9. Sungmin Ryu, Chul Woo Moon «Long-term Orientation as a Determinant of Relationship Quality Between Channel Members» // International Business and Economics Research Journal — November 2009, Volume 8, Number 11.
• 10. Jovo Ateljevic, Jelena Trivic (Ed.) «Economic Development and Enterpreneurship in Transition Economies. Issues, Obstacles and Perspectives». Springer, 2016.
• 11. Yasemin Hancioglu, Ulkuhan Bike Dogan, Surkan Sirkintioglu Yildirim «Relationship Between Uncertainty Avoidance Culture, Enterpreneurial Activity and Economic Development» // Procedia — Social and Behavioral Sciences, Volume 150, 15 September 2014, Pp. 908−916.
• 12. Аузан А. А., Архангельский А. Н., Лунгин П. С., Найшуль В. А. Культурные факторы модернизации: доклад /Фонд «Стратегия 2020. — М., СПб., 2011.
• 13. Kolb B., Gibb R., Robinson T. E. Brain plasticity and behaviour // Current Directions in Psychological Science/ Vol. 12, No 1, February 2003 // Blackwell Publishing Inc., American Psechological Society
• 14. Nalini Ambady The mind in the world: culture and the brain // Association for psychological science. Эл. ресурс: www.psychologicalscience.org/index.php/publications/observer/2011/may-june-11/the-mind-in-the-world-culture-and-the-brain.html (дата обращения 21.04.2016)

Сноски.

• 1 Mill J. S. `On the Definition of Political Economy, and on the Method of Investigation Proper to It' (1836) London and Westminster Review
• 2 Автономов В. С. Модель человека в экономической науке // Этическая экономия: исследования по этике, культуре и философии хозяйства. Вып. 2.: «Экономическая школа». С.-Петерб. госуд. ун-т экономики и финансов, Высшая школа экономики. — СПб., 1998. — С. 10−11.
• 3 Радаев В. В. Еще раз о предмете экономической социологии // Экономическая социология. — 2002. — Т.3. — № 3.
• 4 Белик А. А. Экономическая антропология: взаимодействие экономики и культуры // Экономический журнал. 2010. — Вып. № 20. — С. 68.
• 5 Хубиев К. А. Экономическая теория: между прошлым и будущим // Terra Economicus. — 2012. — Т.10. — № 3. — С. 61.
• 6 https: // www. geert-hofstede.com/
• 7 Cox P. L., Friedman B. A., Tribunella T. «Relationships among Cultural Dimensions, National Gross Domestic Product, and Environmental Sustainability» // Journal of Applied Business and Economics vol. 12(6) 2011.
• 8 Hofstede G., Hofstede G. J., Minkov M. «Cultures and Organisations. Software of the Mind. Intercultural Cooperation and Its Importamce for Survival» // McGraw Hill, 2010.
• 9 Sungmin Ryu, Chul Woo Moon «Long-term Orientation as a Determinant of Relationship Quality Between Channel Members» // International Business and Economics Research Journal — November 2009, Volume 8, Number 11.
• 10 Jovo Ateljevic, Jelena Trivic (Ed.) «Economic Development and Enterpreneurship in Transition Economies. Issues, Obstacles and Perspectives». Springer, 2016.
• 11 Cox P. L., Friedman B. A., Tribunella T. «Relationships among Cultural Dimensions, National Gross Domestic Product, and Environmental Sustainability» // Journal of Applied Business and Economics vol. 12(6) 2011.
• 12 Yasemin Hancioglu, Ulkuhan Bike Dogan, Surkan Sirkintioglu Yildirim «Relationship Between Uncertainty Avoidance Culture, Enterpreneurial Activity and Economic Development» // Procedia — Social and Behavioral Sciences, Volume 150, 15 September 2014, Pp. 908−916.
• 13 Аузан А. А., Архангельский А. Н., Лунгин П. С., Найшуль В. А. Доклад «Культурные факторы модернизации» // Фонд «Стратегия 2020», М., СПб., 2011. С. 15.
• 14 https: // www. geert-hofstede.com/
• 15 Kolb B., Gibb R., Robinson T. E. Brain plasticity and behaviour // Current Directions in Psychological Science/ Vol. 12, No 1, February 2003 // Blackwell Publishing Inc., American Psechological Society
• 16 Там же. С. 1.
• 17 Nalini Ambady The mind in the world: culture and the brain // Association for psychological science. Эл. ресурс: www.psychologicalscience.org/index.php/publications/observer/2011/may-june-11/the-mind-in-the-world-culture-and-the-brain.html
• 18. Там же.