Крестьяне и холопы

Крестьянское население Московского великого княжества, независимо от его проживания на государственной (удельной) земле или на частновладельческой, подразделялось на следующие основные группы: старожилъцы, новоприходцы (новопорядчики), серебреники и бобыли.

В старожильцах, как видно из самого названия, числились крестьяне, длительное время проживавшие на каком-то определенном месте, платившие полное государево тягло (подать). Наряду с этим они несли те или иные повинности в пользу государства или владельца земли, на которой проживали. Старожильцы составляли основную часть крестьянского населения.

Новопорядчики — это крестьяне, недавно прибившиеся к какомуто определенному месту, еще не успевшие создать крестьянского хозяйства, а потому платившие тягло не в полном размере. Но со временем, прочно оседая на одном месте, они становились старожильцами.

Серебрениками называли крестьян, бравших в долг серебро. Различалось серебро ростовое, за предоставление которого взимались проценты, и зделъное, которое возмещалось работой (зделъем).

Однако те и другие должники обязаны были проживать в поле зрения кредитора, не менять место жительства. Но в XV веке имели место случаи, когда часть серебреников, не расплатившись с кредитором, переходила с его земель на государственные земли. Хотя на основании частного права они подлежали возврату на старое место как нарушившие договор, но великий князь, руководствуясь государственными соображениями, оставлял их на своей земле и посредством особой (полетной) грамоты давал им рассрочку платежа на два года¹. Великий князь, поступая подобным образом, видимо, исходил из того, что возвращение крестьян, обосновавшихся на новом месте, на частновладельческую землю, подорвет крестьянское хозяйство, а следовательно, их платежеспособность.

Особую группу крестьян, во многих отношениях не похожую на рассмотренные выше, составляли бобыли, которые вообще не включались в государево тягло, т. е. не платили крестьянские подати государству. Положение бобыля определялось договором (бобылъской порядной), которую, как правило, ничего не имевший за душой крестьянин заключал с землевладельцем, монастырем, церковью или крестьянской общиной. В этой порядной оговаривались обязанности, которые должен выполнять поступивший в бобыли крестьянин. Среди них: сумма бобыльского оброка и виды работ, подлежавших выполнению бобылем, в пользу того, с кем он заключил порядную, так называемое бобылъское «зделъе». Чем больше сумма оброка, тем меньше «зделье», и наоборот. Зделье могло состоять в привлечении бобыля к сенокошению, рубке леса, ремонту дорог и т. д. Бобыль получал в свое распоряжение двор, огород и сенокос. Пашенный участок ему обычно не выделялся. Таким образом, характерными признаками бобыльства были: бобыльская порядная, бобыльский оброк и бобыльское зделье.

Крестьяне, вообще не имевшие своего хозяйства, жившие в чужом доме, назывались захребетниками.

Вплоть до конца XVI века отношения между крестьянами и землевладельцами строились на договорной основе. Крестьяне были свободны в праве выбора землевладельца. Обычно они предпочитали селиться на землях бояр-вотчинников, которые довольствовались получением с них оброка. Мелкие землевладельцы — помещики практиковали привлечение крестьян к барщинным работам, что не могло не вызывать с их стороны недовольства как всякий подневольный труд.

Нуждаясь в рабочих руках, феодалы переманивали крестьян друг у друга обещаниями создания лучших условий. Вотчинники и помещики поселившимся на их землях крестьянам предоставляли двор, давали ссуду на обзаведение, на что трудно было рассчитывать, поселясь на черных землях.

Переходы крестьян от одного землевладельца к другому были частым явлением, что не могло не сказываться болезненно на состоянии помещичьего хозяйства. Поэтому государство принимало со своей стороны меры к упорядочению отношений между землевладельцами и крестьянами, а также межпомещичьих отношений. Его не могло не беспокоить то обстоятельство, что оказывавшийся без рабочих рук служилый человек ставился в сложное положение. Упадок помещичьего хозяйства отрицательно сказывался на боеготовности служилого человека, на его отношении к службе. Но запретом переходов, что не могло не сознавать государство, можно было повредить той части служилых людей, которая остро нуждаясь в рабочих руках, надеялась на уход крестьян от других помещиков и на поселение на их землях. Государство оказывалось как бы между двух огней. Кроме того, основная часть вотчинников была заинтересована в дальнейшем переселении крестьян на их земли. А с ними нельзя было не считаться. Политический вес боярства в Московском государстве XV—XVI вв.еков был очень велик. Высшие его представители разделяли с великим князем верховную власть. Однако соизмеряя, взвешивая и учитывая при проведении законодательной политики интересы различных групп феодалов, государство преследовало прежде всего собственные цели, а именно интересы государственной военной службы. Главное — обеспечить исправное ее несение служилыми людьми. Государство свято блюло и фискальные интересы, запрещая частным владельцам принимать на свои земли крестьян, покинувших земли великого князя и удельных князей, что вело к подрыву платежеспособности крестьянского населения.

Освященное вековой традицией право крестьянского отказа (отхода) правительство еще не могло игнорировать. Отдельные ограничения этого права, сделанные в знак особой милости в пользу небольшого числа феодалов, главным образом церковных, на основе выданных им княжеских жалованных грамот, не изменяли общего положения.

В XV веке крестьянские переходы от одного землевладельца к другому были весьма распространенным явлением. Сколоченное на скорую руку государство Ивана III было еще недостаточно прочным политическим организмом, чтобы позволять себе проведение рискованных экспериментов, еще не обрело готовности для ломки исторически сложившегося правового уклада жизни.

Право крестьянского отказа получило вполне определенное законодательное подтверждение в Судебнике Ивана III 1497 года. Юрьев день (26 ноября) не установлен Судебником. Он существовал как общепринятый срок перехода крестьян издавна. Судебник только закрепил эту норму обычного права. Поэтому трудно согласиться с авторами учебника по Истории государства и права России под редакцией Ю. П. Титова, которые считают Юрьев день установлением, продиктованным интересами господствующего класса в целях удержания крестьян от ухода с насиженного места под страхом предстоящей суровой зимы. Приемлемость этого срока для расчетов между крестьянами и помещиками не вызывает сомнения с точки зрения здравого смысла. К этому времени кончались сельскохозяйственные работы. Заметим, что и Псковская судная грамота, являясь хартией вольности, относила крестьянский отрок (отказ) ко времени глубокой осени — на Филиппово заговенье (14 ноября).

Анализируя статью Судебника о крестьянском отказе, можно с уверенностью сказать, что она реально обеспечивала пользование этим правом. Дело в том, что помещики, поселяя крестьян на своей земле, давали им безвозмездные ссуды для укрепления хозяйства, а расставаясь с ними, зачастую требовали возврата этих ссуд, хотя возведенные при содействии землевладельца дворовые пристройки оставались в его распоряжении. Но нужна была «зацепка» для обоснования помещичьего права на удержание крестьянина до погашения задолженности. Государство, что называется, поставило крест на этих претензиях, предписав ограничиваться при расчетах получением с уходящих крестьян пожилого в строго установленных размерах. Рубль, конечно, по тем временам — сумма значительная, но крестьянин за четыре года крестьянствования вполне мог ее заработать. Проживавший у помещика только один год должен был уплатить в качестве пожилого четвертую часть этой суммы.

Если даже допустить, что крестьянин не располагал такой суммой, то и в этом случае он не обрекался на вечную жизнь за нелюбимым помещиком. Землевладелец, испытывавший нужду в рабочих руках, мог расплатиться за него с помещиком, на земле которого он жил, и вывезти со всем скарбом в свое поместье.

Всемерно заботясь об увеличении крестьянского и городского населения, поскольку взимаемые с него подати служили основным средством пополнения казны, государство негативно относилось к росту числа холопов, которые не включались в тягло. В связи с этим с его стороны принимались меры по ограничению источников холопства.

Судебник Ивана III отменял холопство по городскому ключу. Теперь человек, поступивший на должность ключника в городе, сохранял свободу. Становился свободным холоп, бежавший из татарского плена: «А холопа полонит рать татарская, а выбежит ис полону, и он свободен, а старому государю не холоп» (ст. 56 Судебника 1497 года). Этим разумным установлением государство, заинтересованное в увеличении числа тяглых людей, стимулировало бегство холопов из плена. Перспектива обретения свободы на родной земле служила побуждающим моментом для бегства, связанного с риском для жизни. Кроме того, порвавший узы татарской неволи человек рассматривался как страдалец за веру Христову, заслуживающий вознаграждения свободой.

Положением «а старому государю не холоп» выразительно подчеркнуто, что государственный интерес стоит неизмеримо выше интереса частновладельческого, т. е. того, что применительно ко всем периодам истории мы стереотипно привыкли называть интересом господствующего класса. Строго говоря, сословие служилых людей в эпоху судебников еще не оформилось в господствующий класс. Оно жило крестьянским трудом, но не господствовало еще над крестьянами. Владение же холопами не означало классового господства. Холопы не были классом феодального общества, а лишь придатком к нему, сравнительно незначительным, отживающим. Холопов имели и состоятельные горожане, относившиеся к податному, всемерно угнетаемому государством сословию.

Преобладающее большинство служилых людей владело землей под условием несения службы. Иначе говоря, получали ее как вознаграждение за ратный труд, сопряженный с обязанностью подставлять грудь под пули.

Из общей массы холопов выделялись так называемые большие холопы, которые от имени и по поручению князей и бояр выполняли те или иные управленческие функции, «начальствовали» над свободным населением. Они получали за службу земельные наделы и пополняли ряды служилых людей.

Холопы, посаженные на землю, назывались страдниками.