Особенности композиции «Слова о полку Игореве»

«Слово» начинается обширным вступлением, в котором автор, следуя книжной традиции, размышляет, какого принципа изложения придерживаться. Автор высказывает здесь решимость начать свою песнь «по былинам сего времени», «старыми словами скорбных повестей о походе Игоревом, Игоря Святославича», т. е. следуя за летописными повестями о походе Игоря, а «не по замышлению Бояна». 19 Автор «Слова» характеризует далее Бояна как песнетворца, способного, подобно шаману, путешествовать по мировому древу, как хранителя поэтической традиции, как песнетворца, чьи вещие персты князьям славу рокотали, когда он возлагал их на живые (проворные, быстрые) струны. Но при этом остается непонятным, почему автор отказывается петь «по замышлению Бояна». Автор объяснит это далее, в авторском отступлении, посвященном Бояну.

Повествование о походе Игоря начинается экспозицией, или прологом. Автор определяет здесь границы своего повествования (от «старого Владимира до нынешнего Игоря») и сообщает о том, что Игорь, отточив свой ум, как оттачивают перед сражением меч, повел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую. Таким образом, сообщение о подготовке Игоря к походу и выступлении в поход дано одной фразой: отточил свой ум и повел свои полки на землю Половецкую.

Третий фрагмент представляет собой завязку действия. Автор говорит здесь о солнечном затмении и приводит речь Игоря, обращенную к дружине: понимая зловещий смысл предзнаменования, Игорь выбирает «меньшее» из зол: «уж лучше убитым быть, нежели полоненным быть!». Страстное рыцарское желание сразиться с врагом овладело Игорем, и эта страсть «заслонила» зловещее предзнаменование. Игорь, словно забыв о предзнаменовании, говорит о своем желании испытать Дон великий, копье преломить в краю поля половецкого, о своей готовности либо голову сложить, либо испить шеломом Дону, т. е. одержать победу. Он призывает воинов сесть на коней и продолжить поход на Дон. Выбор Игоря в решающую минуту и определяет дальнейший ход событий.

Таким образом, повествование о походе Игоря начинается с картины солнечного затмения, заставшего Игоря в пути, перед переправой через Донец. Это не случайно: солнечное затмение в начале повествования об истории Игоря и сияющее солнце в конце — это кольцевой композиционный мотив произведения.

Определив хронологический диапазон своего повествования («от стараго Владимера до нынешняго Игоря»), автор рассказывает о дерзком замысле Игоря «навести» свои полки на Половецкую землю, «испити шеломомь Дону». Он как бы «примеряет» к своей теме поэтическую манеру Бояна («Не буря соколы занесе чресъ поля широкая — галици стады бежать къ Дону Великому» или: «Комони ржуть за Сулою — звенить слава въ Кыеве»).

В радостных тонах рисует автор встречу Игоря и Буй Тура Всеволода, восторженно характеризует удалых «кметей» (воинов) курян. Тем резче контраст с последующим рассказом о грозных знамениях, которыми отмечено начало Игорева похода и которые предвещают его трагический исход: это и солнечное затмение, и необычные зловещие звуки в ночной тишине («нощь стонущи ему грозою птичь убуди»), и тревожное поведение зверей, и «клик» Дива. И хотя далее описывается первая победа, принесшая русским князьям богатые трофеи, автор вновь возвращается к теме грозных предзнаменований грядущего поражения («кровавыя зори светъ поведаютъ, чръныя тучя съ моря идутъ…»).

Рассказ о второй, роковой для Игоря битве прерывается авторским отступлением — воспоминанием о временах Олега Святославича. Этот исторический экскурс поднимает тему, к которой потом еще не раз вернется автор «Слова» — тему губительных междоусобиц, из-за которых гибнет благоденствие всех русичей («Даждьбожа внука»). Но те кровавые битвы прошлых времен не могут сравниться с битвой Игоря против окруживших его половецких полков: «съ зараниа до вечера, съ вечера до света летятъ стрелы каленыя, гримлютъ сабли о шеломы…». И хотя битва происходит в далекой половецкой степи — «в поле незнаемом», но последствия поражения Игоря скажутся на Руси — «тугою (горем) взыдоша по Руской земли». Сама природа скорбит о поражении Игоря: «ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось».

И снова, оставив на время рассказ об Игоре, автор «Слова» повествует о бедах всей Русской земли, говорит о том, что в них повинны сами русские князья, которые начали на себя «крамолу ковати». Только в объединении всех русских сил против кочевников — залог победы, и пример тому — поражение, которое нанес половцам Святослав Киевский, когда половецкий хан Кобяк был взят в плен и «пал» «въ гриднице Святъславли».

Далее в «Слове» повествуется о вещем сне Святослава, предрекающем ему горе и смерть. Бояре истолковывают сон: недобрые предзнаменования уже сбылись, «два солнца померкоста» — Игорь и Всеволод потерпели поражение и оказались в плену. Святослав обращается к своим «сыновцам» с «золотым словом, со слезами смешанным»; он упрекает их за нерасчетливые поиски славы, за несвоевременный поход, сетует на княжеское «непособие».

Автор «Слова», как бы продолжая мысль Святослава, обращается к наиболее влиятельным из русских князей, прославляет их доблесть и могущество, призывает вступиться «за обиду сего времени», «за раны Игоревы». Но время славных побед для многих их них уже в прошлом, и причина тому — междоусобные войны, «крамолы». «Склоните свои знамена (или иначе: не вздымайте стягов, готовясь в поход), спрячьте свои притупленные мечи, так как вы уже лишились славы своих дедов», — этим призывом завершаются обращения к русским князьям. И как раньше автор вспоминал о временах Олега Святославича, теперь он обращается к времени другого столь же воинственного князя — Всеслава Полоцкого. Он также не добился победы, несмотря на временные успехи («дотчеся» злата стола киевского, «отвори врата Новуграду», «разшибе славу Ярославу») и даже на какие-то сверхъестественные качества (он способен к быстрому передвижению, у него «веща душа»).

Затем «Слово» вновь обращается к судьбе Игоря. В Путивле Ярославна молит силы природы помочь ее мужу, вызволить его из плена. Характерно, что и в этом лирическом плаче, построенном по образцу народного причитания, звучат свойственные всему памятнику общественные мотивы: Ярославна печется не только о супруге, но и о его «воях», она вспоминает о славных походах Святослава Киевского на хана Кобяка. Плач Ярославны тесно связан с последующим рассказом о побеге Игоря из плена. Природа помогает Игорю: дружески беседует с князем река Донец, вороны, галки и сороки замолкают, чтобы не выдать преследователям местонахождения беглецов, указывают им путь дятлы, радуют песнями соловьи.

Спор ханов Кончака и Гзы о том, как поступить им с плененным сыном Игоря Владимиром, продолжает этот насыщенный символами, взятыми из мира живой природы, рассказ о бегстве князя: Игорь летит «соколом» на родину, а ханы решают судьбу «соколича». Примечательно, что здесь, как и в других местах памятника, сочетаются два типа метафор — воинских символов («сокол» — удалой воин) и символов фольклорных, в данном случае — восходящих к символике свадебных песен, где жених — «сокол», а невеста — «красная девушка», «лебедушка» .

Автор «Слова» беспрестанно «свивает славы обаполы сего времени», т. е., говоря о настоящем, вспоминает о прошлом, ищет там поучительные примеры, отыскивает аналогии. Он вспоминает то Владимира Мономаха, то Олега Святославича, то Всеслава Полоцкого. В этом же ряду находится, видимо, и фраза, смысл которой до сих пор вызывает разногласия: «Рекъ Боянъ и Ходына Святъславля, песнотворца стараго времени Ярославля: „Ольгова коганя хоти! Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы“, — Рускои земли безъ Игоря».

Исследователи изменили написание первого издания, где читалось: «Рек Боян и ходы на Святъславля пестворца стараго времени Ярославля…», полагая, что здесь названы два певца — Боян и Ходына. Тогда фразу эту можно перевести так: «Сказал Боян и Ходына Святославовы, песнотворцы старого времени Ярославова: «Жена Олега когана!..» Грамматическое обоснование этой конъектуры (впервые предложенной еще в XIX в. И. Забелиным) получило недавно и косвенное подтверждение историко-культурного характера. Есть все основания считать, что Боян был певцом скальдического типа (речь идет не о его национальности, а о художественной манере; присутствие при дворе Ярослава норвежских скальдов (певцов-поэтов) — исторический факт). А для певцов скальдического типа было характерно исполнение песен или саг вдвоем: один певец доканчивает фразу, начатую другим. Если приведенное выше толкование фразы верно и здесь перед нами два певца — Боян и Ходына, то это еще один пример, когда автор «Слова» ищет аналогии в прошлом, вспоминая какую-то «припевку» Бояна и Ходыны, обращенную (как думали В. Н. Перетц и А. В. Соловьев) к жене князя Олега Святославича.

Эпилог «Слова» праздничен и торжествен: вернувшийся на Русь Игорь приезжает в Киев, к великому Святославу; «страны рады, гради весели». Здравицей в честь князя и заканчивается «Слово».

Определим теперь композиционные принципы, в соответствии с которыми создавалось «Слово».

Как известно, любому литературному направлению, течению свойственны определенные принципы композиции. Например, плутовской роман эпохи Возрождения строится по принципу «нитки с бусами», т. е. композиционно распадается на серию новелл, связанных с историей одного героя. Принцип, использованный автором «Слова о полку Игореве», можно назвать принципом трехуровневой композиции.

В «Слове» три уровня композиционного членения текста: внешний, средний и внутренний. В связи с этим принцип трехуровневой композиции можно назвать также принципом «матрешки». Первый (внешний) уровень — это деление текста «Слова» на 3 части: вступление (Запев), основную часть (Повествование) и заключение (Концовку). Второй уровень — это деление основной части (Повествования) на вступление (пролог), основную часть (состоящую из трех разделов) и заключение (эпилог). Третий (внутренний) уровень — это деление каждого из трех разделов Повествования на 5 подразделов, первый из которых во всех трех случаях является вводным, а пятый — заключительным (резюме). Иначе говоря, каждый из трех разделов Повествования тоже имеет три части: вводную, основную (состоящую из трех подразделов) и заключительную (резюме). Таким образом, наряду с принципом трехуровневой композиции можно говорить о принципе трехчленности каждого уровня композиции «Слова»: вступление, основная часть, заключение. При этом основная часть на втором и третьем уровнях тоже трехчленна.

Итак, в «Слове» мы видим сложную организацию входящих в него элементов, расположенных в определенной системе, по определенному плану, в основе которого лежит всеохватывающий, универсальный принцип трехчленности.

Несмотря на относительную самостоятельность трех основных разделов Повествования и отдельных фрагментов, обусловленную правилами господствующего стиля эпохи XI—XIII вв., текст «Слова» представляет собой единое художественное целое, написанное одним автором и единовременно. Все фрагменты в «Слове» органичны, все подчинены одному художественному заданию, все занимают строго определенное место в композиции памятника.

В связи с этим следует признать ошибочным предположение некоторых исследователей (в частности, М. А. Максимовича) о том, что известный нам текст «Слова» создан в два этапа, что третий раздел «Слова», рассказывающий о бегстве Игоря из плена, был дописан позднее. Д. С. Лихачев пишет по этому поводу: «Нет никаких оснований часть С, которую мы называем катарсисом, считать полностью или частично добавленной позднее: она вполне закономерно присутствует в С». Ошибочны мнения и тех исследователей, которые считали позднейшим добавлением к авторскому тексту «Слова» заключительные фрагменты произведения (XXIII—XXV). Эти фрагменты являются неотъемлемыми частями композиции «Слова»: один представляет собой резюме третьего раздела, второй — Эпилог Повествования, а третий — Концовку «Слова».

Ошибочным является и мнение о фрагментарности «Слова», о том, что отдельные фрагменты не объединены в последовательное и непрерывное повествование. Обособленность фрагментов в «Слове» кажущаяся.

При более внимательном анализе выясняется их теснейшая взаимосвязь. Сюжетное повествование в «Слове» последовательно и при этом — как отмечено исследователями — соответствует композиции летописной повести о походе Игоря. Те фрагменты, которым нет соответствия в летописной повести о походе, временно прерывают сюжетное повествование, но не нарушают последовательности изложения.

Ошибочными являются и мнения о компилятивном характере «Слова о полку Игореве», о наличии в его тексте вставных песен. Вероятно, эта точка зрения на композицию «Слова» также возникла в связи с тем, что отдельные фрагменты «Слова» относительно самостоятельны и связь между ними не для всех очевидна.

Цельность памятника подчеркивает кольцевая композиция мотивов в начальной и заключительной частях Повествования. О создании «Слова» одним автором говорит также зеркально-симметричное построение первого и третьего разделов, повествующих о походе в поле половецкое и возвращении из него. Цельность памятника подчеркивают также разного рода повторы, пронизывающие и скрепляющие воедино художественную ткань «Слова».