Об истинности научных и религиозных суждений

О роли веры в науке. — Интуиция как форма веры. — Интуиция и предельные основания бытия. — О степенях верифицируемости научных и религиозных суждений. — Дедукция в религии и науке: о природе логической импликации. — Ю. С. Осипов о союзе науки, философии и религии. — Укрепление союза науки и религии — дело будущего В естествознании есть немало гипотез, подобных по своей мифологичное™ эволюционной теории. Среди видных ученых распространяется убеждение, что базовые принципы естественнонаучной картины мира нагружены общекультурным содержанием и несут на себе отпечаток религиозных установок ученых, будь то установки пантеистические, теистические или атеистические. Если это так, то точнее было бы говорить не о конфликте между экспериментально-теоретической наукой и религией «вообще», а о конфликте между мировоззренческими — идеалистическирелигиозными и атеистически-материалистическими — убеждениями участников научного процесса, в котором верх берет та или иная группировка.

Обсуждая проблему отношения между научной и религиозной истинами, православный богослов А. Нестерук считает: «…обе истины — и научная, и религиозная — имеют общее основание, общий источник их онтологической внеположенности — Бога, чье бытие, так же как и бытие людей в Боге, явлено нам через сопричастие, общение с Богом. Эта разделенность между богословием и наукой может быть преодолена в том случае, если богословие и наука восстановят присущее им отношение к евхаристии, понимаемой в космических терминах как возношение человеком творения Богу через искусство, науку или технику. Научную деятельность можно интерпретировать как космическую евхаристическую деятельность („космическую литургию“). Науку, таким образом, можно воспринимать как вид религиозного опыта»^[1]. В диалоге с наукой христианство прежде всего представлено своим богословием, предельная цель которого (в отличие от науки) заключается в преодолении этого мира и анофатическом признании трансцендентных вещей. Предмет богословия онтологически шире предмета науки, поэтому богословие «вполне допускает» любую научную теорию мироздания и «открыто» навстречу любой научной теории (В. Н. Лосский).

«Наука и богословие, — справедливо заключает А. Нестерук, — таким образом, являются двумя разными философскими системами: (1) онтологический монизм мира в науке и (2) онтологический дуализм между Богом-Творцом и миром в богословии. Из этого следует, что какое бы то ни было прямолинейное посредничество между наукой и богословием с философской точки зрения проблематично и возвращает нас к проблеме соотношения между богословием и философией. Наука как участница диалога с богословием не может вступить в этот диалог в „чисто научном“ модусе; она неизбежно будет истолкована в широком культурном, языковом и социальном контексте таким образом, что это поставит глобальное восприятие науки в перспективу метанаучную. Философия, таким образом, играет роль языкового и концептуального посредника между рациональными моделями науки и безграничным апофатизмом богословия»^[2].

Вступая в третью фазу своего взаимоотношения с космоцентрическими религиями, естествознание в лице многих его «колледжей», ранее примыкавших к атеизму, перестает удовлетворяться материалистической методологией и претендовать на высшую истину. Лауреат Нобелевской премии физик Р. Э. Милликэн говорил, что люди, которые мало что понимают в науке, и люди, которые мало смыслят в религии, могут порой поспорить, а зрители — подумать, будто спор происходит между наукой и религией, в то время как в действительности речь идет о столкновении двух типов незнания.

• [1] Нестерук А. Логос и космос: Богословие, наука и православное предание. М" 2006. С. XXIX—XXX.
• [2] Там же. С. 91.