Анализ стихотворения «Видел ли ты где-нибудь того, кто любит меня?»
Того, кто боится меня, прячась в густом тумане, в самом тепле жизни,. Кто в своих безжалостных играх вечно видит счастливые сны; Разве дрогнул теперь он, Глядя на умирающего в молчании?. Начнем анализ стихотворения с рассмотрения мотивов: Кто, поселившись в моих глазах, проливается слезами? Видел ли ты где-нибудь того, кто любит меня? Спрятавшись" (chip), «боящегося» (?arnevвle ko). В легких… Читать ещё >
Анализ стихотворения «Видел ли ты где-нибудь того, кто любит меня?» (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Видел ли ты где-нибудь того, кто любит меня?
Кто, поселившись в моих глазах, проливается слезами?
Того, кто наполнит пустой океан, зажжет огонь в пустом небе, растопит сердце, подобно золоту, омоет вечер жизни?
Того, кто боится меня, прячась в густом тумане, в самом тепле жизни,.
в легких частицах ночной тьмы?
Кто в своих безжалостных играх вечно видит счастливые сны ;
Разве дрогнул теперь он, Глядя на умирающего в молчании? [Lahar 1933, P.34].
Семантическая композиция. Мотивы
Начнем анализ стихотворения с рассмотрения мотивов:
Таблица 14
Первая строфа. | «Видел» (dekhв hai), «любящего» (pyвr karnevвle ko), «придя» (вkar), «став» (ban), «проливающегося» (?harnevвle ko). | |
Вторая строфа. | «Зажигая» (jalвkar), «растопив» (galвkar), «омыв» (nahlвkar), «наполняющего» (bharnevвle ko). | |
Третья строфа. | «Спрятавшись» (chip), «боящегося» (?arnevвle ko). | |
Четвертая строфа. | «продолжал смотреть» (dekhtв rahв), «начал дрожать» (ka?pne lagв hai), «увидев» (dekh), «умирающего» (marnevвle ko). | |
В стихотворении четыре строфы. В первой строфе автор обращается к некому воображаемому собеседнику на «ты»: «Видел ли ты где-либо любящего меня?» Соответственно, в стихотворении три лица: «ты», «я» и некто третий. Вопрос «видел ли ты того, кто???» объединяет первые три строфы: «видел ли того, кто любит меня?», «того, кто наполняет пустой океан?», «того, кто боится меня?». Сам вопрос и обращение на «ты» более не повторяются. В первых трех строфах лирический герой через обращение к кому-то показывает, характеризует «третьего персонажа». Глагол «видеть» употреблен по отношению к «tum» («ты видел?»). «Третий персонаж» определяется через конструкцию глагола с адъективирующим формантомvвlв, который образует из глагола определение (дословно: тот, кто нечто делает, делающий). «Видел ли ты: любящего, проливающегося, наполняющего, испугавшегося?» Автор не использует для третьего персонажа никакого указательного или личного местоимения в первых трех строфах.
В четвертой строфе конструкция меняется: к «третьему персонажу» относятся финитные глаголы, в то время как глагол с формантомvвlв меняет свой субъект, тем самым устанавливается взаимоотношение между «третьим персонажем» и лирическим героем. В четвертой строфе снова используется глагол «видеть», но субъектом становится «он», тот самый третий (употреблено сложноподчиненное предложение с придаточным определительным): «тот, что смотрел и смотрел счастливые сны в своих жестоких играх, разве он задрожал сегодня, увидев молча умирающего?» В первый раз по отношению к «нему» употреблено указательное местоимение. Говорится, что этот некто третий постоянно смотрел счастливые сны. Здесь употреблена форма длительного типа действия глагола «видеть» в совершенном виде. Теперь же он смотрит на кого-то, и, возможно, на самого лирического героя. Конструкция с формантомvвlв в заключительной строфе относится не к третьему персонажу, не к «нему», а, скорее всего, к лирическому герою, «я» стихотворения. Таким образом, лирический герой и «третий персонаж» словно бы меняются местами.
Несмотря на повторение конструкции в стихотворении, действия третьего персонажа можно назвать разнообразными. Он активен и в восприятии лирического героя связан с действиями. Особенно ярко это демонстрирует вторая строфа, в которой содержится три формы абсолютива и один глагол с формантомvвlв. В третьей строфе подчеркивается его присутствие повсюду: и во тьме, и в «теплоте этого мира», и даже в тумане. С другой стороны, несмотря на то, что третий персонаж очень деятелен в восприятии лирического героя, в первых трех строфах для описания его действий используются лишь формы абсолютива и формы с показателемvвlв. Четвертая строфа, меняя угол зрения, добавляет и несколько других форм: длительного типа действия, начинательной конструкции с глаголом lagnв в перфекте, еще одного абсолютива. Лирический герой представлен крайне пассивно: чаще он выступает как объект действия. Сам лирический герой, «я» стихотворения, не совершает никаких действий. Однако единственное действие, где «я» выступает субъектом все же есть, но лишь в заключительной строфе. «Разве он задрожал теперь, увидев умирающего молча?» — скорее всего, «умирающий молча» относится именно к местоимению первого лица. Получается, что удел лирического героя — умирать в полном молчании, более он не совершает никаких действий. С другой стороны, он полностью уподобляется третьему, сливается с ним.
Таким образом, «третий персонаж» активен и совершает разнообразные действия. «Он» определяется через конструкцию с формантомvвlв в трех строфах стихотворения. Лирический герой же пассивен, но в четвертой строфе для него используется точно такая же конструкция. В грамматическом отношении «я» становится таким же, как «он», третий персонаж, занимает место лирического героя. И если в начале стихотворения автор спрашивал «видел ли ты его?», то в конце угол зрения меняется: «увидев [меня], умирающего, разве задрожал он?». «Он» становится наблюдателем за «я», а «я» полностью уподобляется ему.