Трансакционный сектор России

В России первый опыт изучения трансакционного сектора принадлежит профессору В. Кокореву, который в 1996 г. проанализировал динамику трансакционных издержек в российской экономике за период с 1991 по 1993 годы¹.

Автором работы была применена методология Дж. Уоллиса и Д. Норта для измерения трансакционных издержек в макроэкономике. Количественная оценка трансакционных издержек в российской экономике, предложенная В. Кокоревым, основывается на сочетании микрои макроэкономических факторов, определяющих, по мнению автора, величину подобных издержек. На микроуровне трансакционные издержки определяются долей накладных расходов фирм по отношению к остальным статьям себестоимости, на макроуровне — динамикой товарооборота в национальной экономике.

Согласно проведенным расчетам, в 1993 г. темп роста трансакционных издержек фирм по сравнению с 1992 г. в два с лишним раза превышал темп роста трансформационных издержек. С другой стороны, анализируя соотношение между отраслями промышленности, строительства и торговли, В. Кокорев приходит к выводу о росте трансакционного сектора и, соответственно, трансакционных издержек также и на макроэкономическом уровне российской экономики^[1][2].

Результаты исследования ученого вызвали у его коллеги А. Шаститко ряд вопросов^[3], которые нельзя оставить без внимания.

Во-первых, действительно ли они растут? Чтобы ответить на такой вопрос, необходимо оценить динамику соотношения между измеренной и неизмеренной составляющими трансакционных издержек, причем в неизмеренную составляющую следует включать не только нерыночные, но и нелегальные трансакционные издержки. Первым шагом в решении данного вопроса может быть определение структуры трансакций в динамике.

Во-вторых, даже если общая величина трансакционных издержек действительно растет, означает ли это, что система обменов становится менее эффективной? Так, гипотеза об эластичном спросе на трансакционные услуги предполагает, что снижение средних трансакционных расходов обусловливает рост общих трансакционных расходов. С этой точки зрения увеличение трансакционных издержек совместимо с повышением эффективности и экономическим ростом.

В то же время рост трансакционных издержек может сопровождаться снижением трансформационных издержек как результата экономии на масштабе производства, использовании крупных организационных форм и соответственно суммарных издержек производства.

Как резюмирует В. Кокорев, в качестве цели преобразований российской экономики на микроуровне следует принять сокращение трансакционных издержек фирмы.

По мнению других экспертов, в частности А. Шаститко^[4], такая постановка вопроса недостаточно адекватно отражает реалии современной экономики в аспектах, во-первых, принципа экономии на общих издержках производства, а во-вторых, реалистичности требования сокращения трансакционных издержек. Как отмечает А. Шаститко, адекватность данной цели может быть оценена и с точки зрения природы институтов. Если главная функция институтов действительно экономия на трансакционных издержках, то тогда почти не остается сомнений в правильности такой установки. Институты, выполняя данную функцию, реализуют свою координационную природу. Однако не менее важна распределительная природа институтов. Таким образом, институты, если и позволяют сокращать трансакционные издержки, то лишь в той мере, в какой это приемлемо.

Еще одно исследование, связанное с измерением трансакционного сектора российской экономики, принадлежит авторству А. Блохина, который отталкивался в своем труде от работ Д. Норта и Дж. Уоллиса, а также В. Кокорева. Анализируя результаты последнего, Блохин обозначил методологические недостатки подхода, когда в качестве показателя совокупных трансакционных издержек используется доля накладных расходов в себестоимости продукции: «Дело в том, что показатель „прочие затраты“ в составе затрат на производство товарной продукции содержит позиции, которые не относятся к трансакционным издержкам, например, „налоги, включаемые в себестоимость продукции“, „отчисления во внебюджетные фонды (кроме пенсионного, занятости, социального и обязательного медицинского страхования)“, „износ по нематериальным активам“, „арендная плата“. Помимо этого, существенная часть трансакционных издержек оплачивается по иным статьям: заработной платы (оплата труда высшего и среднего управленческого звена, работников снабженческо-сбытовых и маркетинговых служб и др.); сырья и материалов (канцтовары, недорогая оргтехника); амортизации (в той мере, в которой на балансе находятся используемые для осуществления трансакционных технологий компьютеры, автомобили, средства мобильной связи, иная оргтехника); прибыли, используемой как для развития самого предприятия, так и для формирования уставных капиталов дочерних и зависимых обществ, в российских условиях часто создававшихся именно для осуществления необходимых предприятию трансакционных технологий. Если же учесть, что значительная часть трансакционных издержек любого российского предприятия осуществляется аффилированными с ним юридическими лицами, то использование показателя „прочие затраты“ лишь по промышленности или по выборке крупных и средних предприятий не дает полной картины динамики трансакционных издержек российской экономики»^[5].

Для своего анализа А. Блохин выбрал другую методику, основанную на показателях межотраслевых балансов в концепции системы национальных счетов. Она избавлена лишь от части перечисленных выше недостатков (используются данные по чистым, а не хозяйственным отраслям; в показатели трансакционных издержек включаются только такие позиции, которые могут расцениваться как трансакционные, хотя заведомо не все их отражают).

В то же время даже такой подход позволяет выполнить более корректные и более детальные расчеты. Наконец, предложенный подход позволяет оценить трансакционные издержки, не только непосредственно осуществляемые предприятиями в отраслях, но и мультипликативные.

Для расчетов были использованы данные межотраслевых балансов в концепции системы национальных счетов в разрезе 25 отраслей за 1990—1997 гг. Доля прямых трансакционных издержек отрасли определялась как сумма двух коэффициентов прямых затрат по столбцу, соответствующих отраслям: «сфера обращения, включая коммерческую деятельность» и «управление, финансы, кредит, страхование».

Мультипликативные трансакционные издержки определялись по формуле:

где qi и Ы, соответственно, мультипликативные (полные) и прямые трансакционные издержки отрасли i; (Е — А) ~^[5] — матрица коэффициентов полных затрат.

В общем случае показатели Ы могут включать не только сумму коэффициентов прямых затрат, но и соответствующую часть добавленной стоимости, отражаемой в третьем квадранте межотраслевых балансов.

Однако за неимением статистических данных, позволяющих выделить такие расходы, был принят более простой способ расчетов. При этом следует подчеркнуть, что результаты по расширенному варианту были бы выше полученных. Поэтому анализ показателей, отражающих даже часть трансакционных издержек, достаточно корректен и позволяет получить весьма плодотворные количественные результаты, подтвердить ряд содержательных выводов.

По итогам работы А. Блохин делает вывод: «Даже по грубым оценкам формулы мультипликативные трансакционные издержки выросли в 1991—1995 гг. в разных отраслях с 10—20 до 30—50%, а в некоторых даже выше. Такое, по сути, 30-процентное сокращение рентабельности для одних предприятий оказалось смертельным, для других обернулось снижением прибыли, заработной платы, инвестиций, амортизации, сокращением оборотных средств ниже уровня, нормального для поддержания производства. Дело, однако, не только в том, что сами по себе эти цифры высоки (в развитой экономике они могут и должны быть выше), а в том, что указанный рост был слишком скачкообразным, а расходы — неэффективными, поскольку возросшими расходами были оплачены объективно некачественные трансакционные услуги»¹.

Трансакционный сектор экономики РФ сквозь призму воспроизводственного процесса современной экономической системы и его структурообразующих элементов (секторов экономики); взаимосвязи экономических отношений производства, обмена, распределения, потребления, сбережения и накопления; институциональных изменений в экономической системе и теорий общественного воспроизводства, экономического роста, трансакционных издержек и национального счетоводства рассмотрел И. Хасанов^[7][8]. Указанный автор акцентировал внимание на том, что предметом его исследования стал чистый трансакционный сектор экономической системы. Он определяет его как совокупность отраслей, оказывающих финансовые услуги институциональным единицам в виде трансакций с финансовыми активами.

«Основываясь на объективных воспроизводственных процессах в мировой и национальной экономической системе, — пишет автор, — целесообразно под трансакционным сектором экономики понимать, прежде всего, финансовый сегмент (сектор) экономики, в котором осуществляется только трансакционная деятельность и функция. В отличие от отраслей экономики, оказывающих финансовые услуги, в оптовой и розничной торговле, которые до настоящего времени традиционно считают составной частью трансакционного сектора экономики, кроме трансакционной деятельности осуществляется также трансформационная деятельность. Отсюда оптовую и розничную торговли как отрасли нельзя относить к чистому трансакционному сектору. Под чистым трансакционным сектором мы понимаем совокупность отраслей услуг, осуществляющих только трансакционную деятельность. Таким образом, финансовый сегмент экономики следует понимать как чистый трансакционный сектор»^[9].

По мнению И. Хасанова, трансакционная методология изучения общественного воспроизводства предполагает рассмотрение функционирования экономической системы с точки зрения взаимодействия в определенной последовательности разнообразных трансакций в воспроизводственном процессе, а также выделения ведущих трансакций, прежде всего тех, которые обеспечивают взаимосвязь экономических секторов в общественном воспроизводстве. Имеется в виду, что оптовая и розничная торговли обеспечивают осуществление текущих сделок непосредственно с реальными активами, а финансовые, кредитные, страховые услуги и операции с недвижимостью косвенным образом, опосредованно способствуют трансакциям с действительными ценностями.

Автор отмечает, что недостаток теоретического обоснования значения, функции и практического изучения влияния чистого трансакционного сектора (финансового сегмента) на воспроизводственный процесс экономической системы в условиях мирового финансового кризиса отрицательно повлиял на национальное счетоводство валового внутреннего продукта и национального дохода. В настоящее время отсутствует методология измерения и определения чистого трансакционного сектора экономической системы и отражения его в национальном счетоводстве.

В противовес российским реалиям, аргументирует автор, в международной и отечественной практике национального счетоводства производственная деятельность чистого трансакционного сектора экономики не только измеряется частично, но и учитывается как промежуточное потребление в виде сектора «косвенно измеряемые услуги финансового посредничества».

И. Хасанов дает экспертную оценку существующей системе национального счетоводства: «В настоящее время возникла объективная потребность выделения отдельно чистого трансакционного сектора в национальном счетоводстве (в дальнейшем трансакционного сектора), призванного учитывать производственную деятельность финансово-кредитных организаций, оказывающих трансакционные услуги и осуществляющих сделки с финансовыми активами. Интегрированным результирующим показателем функционирования трансакционного сектора в международной системе национальных счетов является операция чистого кредитования (+) или чистого заимствования (-) в финансовом счете и счете операций с капиталом, которые в большинстве развитых капиталистических стран не ведутся»^[10].

В настоящее время воспроизводство общественного капитала находит отражение в международной системе национальных счетов, принятой к использованию в нашей стране в 1993 году. Новые подходы к исследованию рыночной экономики и оценке ее состояния, а также система национальных счетов предусматривают систематизацию и разделение экономики на:

— отрасли (производящие рыночные и нерыночные товары и услуги) и виды экономической деятельности;

• — счета производства, образования, распределения и перераспределения доходов, конечного использования валового внутреннего продукта и накопления капитала (на фазы общественного воспроизводства и воспроизводства общественного капитала);
• — институциональные единицы (хозяйствующие субъекты);
• — натурально-вещественные и стоимостные пропорции воспроизводства валового внутреннего продукта и другие.

«Однако, — констатирует И. Хасанов, — даже последнюю версию системы национальных счетов 2008 года нельзя считать соответствующей требованиям современной рыночной экономики. Поскольку она не предусматривает классификацию видов товаров и услуг по функционально-целевому назначению, т. е. на товары и услуги производственного назначения для организаций и потребительского назначения для населения, на финансовые услуги для корпораций и для домашних хозяйств. Этот недостаток не позволяет производить исследование и осуществлять комплексную оценку как воспроизводственного процесса экономической системы, так и трансакционного сектора национальной экономики, а также важнейших стоимостных, финансовых и натурально-вещественных пропорций общественного воспроизводства»^[11].

В результате проведенного макроэкономического исследования современного воспроизводственного процесса экономической системы Хасановым был выявлен чистый трансакционный сектор экономики, представляющий отрасли и виды экономической деятельности, оказывающие услуги (трансакции) с финансовыми активами: банковские, страховые, инвестиционные, операции с ценными бумагами и другими финансовыми ценностями, которые не относятся к реальным активам.

Автор в конце своей работы приходит к такому резюме: «Характерной особенностью этапа глобализации капиталистической системы является инвестирование свободных денежных ресурсов в разнообразные финансовые активы, за счет которых извлекается доход в следующих формах: банковских процентов, дивидендов, страховых выплат, курсовых разниц в ценах продажи и покупки непроизводственных активов, изменений в валютных курсах, котировках ценных бумаг и других. Это свидетельствует о том, что финансовые трансакции становятся более предпочтительными или выгодными видами деятельности, чем трансформационная экономическая деятельность, направленная на создание реальных материальных благ и активов.

Руководствуясь движущим мотивом и целью, капиталистическая экономическая система с трудом сохраняет жизнеспособность рыночных отношений; при этом рынок расширяется не за счет расширения рынка предметов потребления и услуг для населения, а за счет расширения фиктивного (непроизводительного) капитала. В условиях глобализации трансакционная деятельность выдвигается на передний план в отличие от трансформационной. Но если нет нормальных пропорций между трансакционным и трансформационным секторами, то тогда не следует ожидать экономического роста.

Несмотря на это, причинно-следственные связи и объективные пропорции либо замалчивались, либо игнорировались. Так, например, причиной глобального финансового кризиса явился выпуск фиктивных ипотечных ценных бумаг и других финансовых обязательств (не обеспеченных реальными стандартными кредитами), стоимость которых в несколько раз превысила стоимость недвижимых активов (жилья по ипотеке), что явилось нарушением объективных макроэкономических пропорций. В настоящее время созрела необходимость исследования направления развития трансакционного сектора экономической системы. К сожалению, весь ход историко-экономического развития подтверждает, что трансакционный сектор не выполняет функцию финансового обеспечения воспроизводственного процесса, развивается автономно и в определенной степени изолированно от реального сектора экономики"¹.

Отметим, что выделение трансакционного сектора экономики является основой институционального анализа стратификации общества, включая исследование выделения элит общества в рамках институтов экономики благосостояния^[12][13], а также выступает базисом качественного совершенствования российской экономики^[14].

• [1] Кокорев В. Институциональные преобразования в современной России: анализдинамики трансакционных издержек. СПб., 1996. С. 65.
• [2] Половинкина Н. В. Методологические основы анализа трансакционных издержек: сб. статей. Н. Новгород: Нижегородский государственный университет, 2005.
• [3] Шаститко А. Е. Трансакционные издержки: содержание, оценка и взаимосвязьс проблемами трансформации // Вопросы экономики. 1997. № 2. С. 55—70.
• [4] Шаститко А. Е. Трансакционные издержки: содержание, оценка и взаимосвязьс проблемами трансформации // Вопросы экономики. 1997. № 2. С. 56.
• [5] Блохин А. А. Институциональный аспект анализа цены российских реформ // Проблемы прогнозирования. 2001. № 1.
• [6] Блохин А. А. Институциональный аспект анализа цены российских реформ // Проблемы прогнозирования. 2001. № 1.
• [7] Блохин А. А. Институциональный аспект анализа цены российских реформ // Проблемы прогнозирования. 2001. № 1.
• [8] Хасанов И. Ш. Трансакционный сектор экономической системы: национальноесчетоводство общественного воспроизводства: автореф. дис. … д-ра экон. наук. Челябинск: ГОУ ВПО «Российская экономическая академия им. Г. В. Плеханова», 2009. 53 с.
• [9] Там же. С. 25.
• [10] Хасанов И. Ш. Указ. соч. С. 27.
• [11] Хасанов И. Ш. Указ. соч. С. 30.
• [12] Хасанов И. Ш. Указ. соч. С. 35.
• [13] Попов Е. В., Лавров И. В. Институты экономики благосостояния: теория и методология // Социум и власть. 2009. № 3. С. 146—153.
• [14] Цветков В. А. Проблемы развития российской экономики в среднесрочной перспективе // Экономика и управление. 2008. № 2. С. 172—178.