Модель мира в романе Р. Асприна «Еще один великолепный миф»

Для исследования романа Р. Асприна «Ещё один великолепный миф», как примера юмористического фэнтези, за основу была взята классификация жанровых признаков фэнтези (которые включают духовно — содержательные, эстетические принципы, тематику и стиль), предложенная С. Шамякиной [32, с.153].

Первое, что характерно не только для исследуемого романа, но и для большинства фэнтезийных произведений — создание «Вторичного мира», в нашем случае этот «вторичный мир» трактуется как параллельное измерение. Причём в исследуемом романе он противопоставляется не первичному миру объективной действительности, а такому же созданному автором вторичному миру, который по всем признакам наиболее соотносится с «нашим» реальным миром. Писатель для своих измерений создаёт культурно — исторически — географический фон. Для него характерны заимствованные из реальных мифологических систем персонажи, например единороги, демоны, бесы: «Чтобы продемонстрировать тебе ценность контроля, я сейчас вызову демона, существо из другого мира» [2, с. 5]. В этом случае явно видно, что персонаж из созданного авторским воображением мира, сознаёт свою реальность, как действительную, противопоставляя её другому миру — «существо из другого мира» [2, с. 5].

Если обратиться к другой цитате, то там увидим: «Что? А, девол. Он не с Девы, он с Бесера. Бес. Разве Гаркин ничему тебя не научил? «[2, с. 9]. Здесь персонаж наглядно представляет многомирие.

«Это впечатление подкреплялось везшим его массивным единорогом, нагруженным доспехами и оружием» [2, с. 21]. Интересным является действительное противопоставление мира героев такому потустороннему миру, который и мы считаем «потусторонним», поскольку он наделён реальными характеристиками и населены такими персонажами, которых мы знаем.

Отдельно следует рассмотреть мир персонажей, которых можно охарактеризовать как полностью вымышленных:

«Однажды в лесу я оказался лицом к лицу со змеекошкой. В другой раз я столкнулся с паукомедведем» [2, с. 6]. Следует отметить, что привычных нам названий фауны в романе вообще нет.

" - А из какого измерения происходишь ты? — С Извра.- Тогда получается, что ты извращенец? — Нет. Тогда получается, что я изверг. А теперь заткнись! «[2, с. 30]. «Изверг» и «извращенец» можно считать вымышленными существами, так как в данном контексте это не только характеристика личности, а точнее не столько, сколько название расы параллельного измерения.

Р. Асприн не заострялся на детальной разработке исторических событий вымышленного мира. Упоминается лишь некоторые из эпизодов истории, ключевых для исторического развития всех данных измерений. «Но какой бы ни была причина, он помешался на том, что хочет править всеми измерениями. Он попробовал провернуть это раньше, но мы вовремя прослушали про это и наша компания собралась в бригаду, чтобы преподать ему урок хороших манер» [2, с. 14−15].

Так же, упоминаються фрагменты истории отдельных измерений, но и они оказывают влияние на общий ход истории «- Ну, история никогда не была моей сильной стороной, но, насколько я могу судить, некогда все измерение Девы столкнулось с экономической разрухой. Страны страдали от напасти, оказавшей влияние на стихии. Рыба не могла жить в океанах, растения не могли произрастать в почве. Те растения, что произрастали, были искаженными, изменившимися, ядовитыми для животных. Измерение было больше не в состоянии обеспечить жизнь своим гражданам.

Я лежал, глядя на звезды, покуда Ааз продолжал свой рассказ.

— Путешествия по измерениям, некогда легкомысленное времяпровождение, стали ключом к выживанию. Многие покинули Деву, эмигрировав поодиночке или группами. Их рассказы о своей бесплодной родине послужили прототипом представления многих религиозных групп о загробном мире для злых душ" [2, с. 30]. Отдельные эпизоды истории того или иного измерения упоминаются на протяжении всей серии романов.

Сконструированная специфическая культура характерна для «вторичного мира». Описание обрядов, ритуалов, магических действ: «Но ведь это было невозможно! Гаркин всегда устанавливал Я начал копаться в памяти и не мог вспомнить, установил ли Гаркин защитный полог, прежде чем приступить к работе. Нелепо. Осторожность была первым и самым важным делом, что вдолбил в меня Гаркин, и частью осторожности являлось установление защитного полога, который необходимо было установить перед работой» [2, с. 5]. Ритуал построения защитного полога — основной в романе. Культура каждого мага начинается с умения его создать.

Полностью ритуал почти никогда не описывается: «Он развел руки в стороны, и разом ожили пять свечей по углам пентаграммы и линии её начали пылать жутким голубым светом. Несколько минут царила тишина, а затем он стал тихо и неразборчиво читать нараспев заклинание. Из жаровни появилась ниточка дыма, но не поднялась к потолку, а полилась на пол и начала образовывать небольшое облако, которое пульсировало и бурлило. Пение Гаркина сделалось ещё громче, и облако выросло, потемнело. Жаровню уже почти не было видно, но там в глубине облака что_то приобретало очертания «[2, с. 6]. Часто автор описывает внешние действия, но опускает ментальную составляющую ритуала.

Иногда наоборот: «Я уверенно сузил свою сосредоточенность и увидел перед своим мысленным взором, как в назначенной точке появился поблескивающий голубой свет. Не нарушая сосредоточенности, я провел пальцем над головой медленную дугу. За ним потянулся свет, протравливая в воздухе за собой пылающий голубой след. Когда он снова коснулся земли, или места, где как я чувствовал, должна быть земля, я снова провел пальцем, ведя свет по второй дуге защитной пентаграммы» [2, с. 27]. Но самой сути магического действия, почему возникает волшебство — не распознать.

Нет однозначного указания на эпоху, в которой разворачивались события, но можно подумать, что в средние века. Намёк на средневековый антураж: «С миг рыцарь оставался озадаченным, но быстро собрался с силами» [2, с. 23]. «Но я всё равно беспокоился. Всадник теперь появился в поле зрения. Это был высокий мускулистый мужчина, судя по виду, рыцарь. Это впечатление подкреплялось везшим его массивным единорогом, нагруженным доспехами и оружием» [2, с. 21]. Следует отметить взаимопроникаемость элементов реального мира и вымышленного автором мира, сознаваемого, как реальный в романе.

Кроме того способ наказания соответствует средним векам: «- Поэтому, хоть я и знаю, что вам очень хотелось бы превратить эту парочку в кровавое месиво, мы не можем вам этого позволить. Они должны быть повешены в соответствии с законом» [2, с. 54]. Да и степень гуманизма местных жителей соответствует эпохе Средневековья.

Как таковое описание художественного искусства отсутствует, но часто описываются ювелирные изделия, носящие, конечно же, свойства магических амулетов: «На шее рыцаря на ремешке висел грубый серебряный амулет, изображавший саламандру с одним глазом в центре лба» [2, с. 22]. Саламандра — единственное существо обьективной нам реальности, которое встречается в романе.

Можно провести параллель с амулетами древней истории: «Тот походил с виду на металлический прут примерно восьми дюймов длиной и двух дюймов в диаметре. По бокам у него имелись странные обозначения, а на конце — кнопка. — И-Скакун! — воскликнул Ааз. — Я уже много лет не видел ни одного из них» [2, с. 61]. «На этот раз то, что он извлек, выглядело похожим на ручное зеркальце с каким-то диском на обратной стороне. Глядя в зеркало, он осторожно вертел пальцами диск» [2, с. 47]. Из примеров видно, что чаще всего они имеют форму круга плюс дополнительные символы.

Неотъемлемой частью «вторичного мира» фэнтезийных произведений являются выдуманные ценности, традиции, суеверия, приметы. «Говорят, что, если ты заключил сделку с деволом, ты поступишь мудро, если пересчитаешь после пальцы потом руки и ноги, а потом родственников» [2, с. 30].

Но вымышленному миру свойственны и ценности реального мира «- Ясно, — фыркнул Ааз. — Вот оно, малыш, приближается. Ценник. Я же говорил тебе, что они художники по части вымогательства» [2, с. 48]. Желание снискать выгоду одно из основных в вымышленном мире и в мире объективной действительности.

Из другой цитаты видим еще некоторые особенности душевной организации некоторых героев: «- Какая от этого разница, если они станут покойниками? Ситуационная этика или нет, но у меня желудок выворачивало наизнанку при мысли об убийстве стольких людей» [2, с. 53]. Следует заметить, что и в нашем невыдуманном мире человеческая жизнь порой не имеет никакой ценности.

Социальное устройство: «Они (бесы) — дешевые имитаторы. Их измерение, Бесер, расположено поблизости от Девы, и деволы так часто торговались с ними, что чуть не довели до банкротства своими неотразимыми „честными сделками“. Чтобы остаться при своих, они принялись подражать деволам, пытаясь толкать диковинки по разным измерениям. Необразованному они могут показаться умными и могущественными; фактически они при случае пробуют сойти за деволов. Однако по сравнению с хозяевами они неумелые и некомпетентные эпигоны» [2, с. 30]. Видно, социальный статус существ из разных измерений различный. Это характерно и реальному миру.

Различается не только социальный статус, но и уровень научно — технического прогресса. «Извр — самообеспечивающееся, неприветливое измерение. У нас возможно, и не самые лучшие бойцы, но они достаточно близки к этому, чтобы путешественники из других измерений поторопились уступить им место. Технология и магия существуют у нас бок обок и переплелись друг с другом. В общем и целом это создает весьма мощный узелок» [2, с. 41]. Пент, как измерение наиболее близкое реальности имеет самый низкий уровень как науки, так и техники.

Видно, что и в вымышленном мире у жителей есть права, обязанности и относительная необходимость соблюдать закон: «Мы должны следовать закону так же, как и вы, а закон гласит, что только военные имеют право судить и карать горожан» [2, с. 54]. «- Поэтому, хоть я и знаю, что вам очень хотелось бы превратить эту парочку в кровавое месиво, мы не можем вам этого позволить. Они должны быть повешены в соответствии с законом» [2, с. 54]. «- Закон гласит, что им положено висеть, пока не сгниют!» [2, с. 55].

Герои являются носителями своеобразного слэнга:

" - Нижние Боги побери! — ахнул Брокхерст. — Извращенец! — ахнул Хиггенс" [2, с. 32]. «Ааз снова очутился на ногах, прожигая тело Гаркина взглядом. — Ух, этот недоношенный вомбатов сын!» [2, с. 10]. Высказывания носят больше эмоциональный характер.

Для произведений фэнтези, как и для рассматриваемого романа характерно использование в произведении мифологических и сказочных персонажей из реальных сказок и мифов: «- А из какого измеpения пpоисходят гномы? — Из Зооpика, — ответил он» [2, с. 38]. «- Глип! — сказал дракон, облизывая раздвоенным языком оба конца своих усов. Это привело меня в чувство. Дракон? Зачем мне дракон?» [2, с. 66]. «Боевой единорог — единорог Квигли, стоял в конюшне» [2, с. 85]. Но не следует путать сконструированную мифологическую систему (даже если в ней используются реальные персонажи), которая встречается только в фэнтези, с простым употреблением мифологических персонажей, которое кроме жанра фэнтези, используется также в иных жанрах — литературной сказке, мистике, романе ужасов, научной фантастике, магическом реализме, романтизме, иногда даже в реализме.

Для фэнтези характерны четыре типа главных героев: маг, воин, маг и воин одновременно, обычный человек. В выбранном романе можно наблюдать два типа: обычный человек, которому приходится (а в нашем случае — хочется тоже) обучаться на мага (Скив). Маг, потерявший магические силы, но сохранивший все теоретические знания (Ааз). Так же есть воин — Квингли, и профессиональный наёмный убийца Тананда (Танда), но вряд ли их можно отнести к полноценным главным героям, хотя и роль им отведена значительная.

Произведениям фэнтези во многом свойственны идеализм и эстетизм. Герои — идеальные люди: красивые, сильные, смелые, умные, отличные маги и воины. Но в исследуемом романе не совсем так. Здесь идеальных героев нет. Каждый из них обладает набором как положительных, так и отрицательных качеств.

На фэнтези оказывает сильное влияние языческая мифология с её понятием об отсутствии Абсолютного Добра и Абсолютного зла. В данном романе это тоже заметно: «Я решил рискнуть задать вопрос: — Э Извините, пожалуйста — Да, малыш. — Э — э, вы ведь демон, не правда ли? — А? О, да, полагаю, ты можешь так считать. — Но тогда почему вы ведете себя не как демон? Тот бросил преисполненный отвращения взгляд, а затем обратил мученическим жестом глаза к небесам. — И все — то критикует. Вот что я тебе скажу, малыш. Ты был бы счастливее, если бы я перегрыз тебе горло?» [2, c. 7]. Не сразу и не до конца понятно положительный герой или отрицательный. Часто это зависит от обстоятельств.

В фэнтези вообще, и в данном произведении в частности используются дополнительные языковые способы и средства. Например, создание оригинальных языков и вымышленных имен: «Я готов был ответить, но тут на меня налетел прохожий. Глаза у него, или у неё, размещались вокруг головы, а вместо рук имелись щупальца. — Взклп! — произнесло оно, махнув щупальцем и двинулось дальше» [2, с. 63]. «- Газабкп! — прорычал голос за моей спиной» [2, с. 65].

Смежность с реальностью. Невнимательность, доверчивость, если не сказать желание быть обманутыми: «- Ну, некоторые купили амулеты из-за своей доверчивости, остальные — шутки ради, а некоторые из нас потомуну, потому, что их покупали остальные. Но мы все купили их, точно так же, как купились на вашу историю, что их нужно изготовлять индивидуально, и что вам нужны деньги авансом» [2, с. 52]. Материальные ценности для многих и в реальном мире являются определяющими: «Мне пришло в голову, что вместо того, чтобы изучать магию, мне следовало бы посвятить свое время взятничеству и вымогательству. Они, кажется, срабатывали лучше» [2, с.55]. «Вы понимаете, сколько я могу потерять денег до заката? Никто не захочет, есть там, где в суп могут окунуться пальцы ног трупа. Я уже потерял большинство из потока обедающих!» [2, с.55].

Для фэнтези характерны циклы произведений; исследуемый роман является частью сериала, где произведения связаны между собой сюжетно и являются прямым продолжением друг друга.

Фэнтези как литературное течение, прежде всего, относится к эпосу, и представлено по большей части в эпических жанрах. В нашем случае это роман.

Главный принцип, которым руководствуются авторы фэнтези — фантазия. Фантазия в фэнтези имеет гораздо больше значения, чем во всех остальных направлениях. Она является главным приёмом в создании произведения, главным критерием отбора художественных образов и средств.