Особенности освещения деятельности органов предварительного следствия и суда

Общие правила поиска, получения и распространения журналистом информации несколько видоизменяются применительно к некоторым специфическим сферам. К числу таких сфер, в частности, относятся предварительное следствие и судебная деятельность.

Поиск журналистом информации о ходе предварительного расследования ограничен требованиями уголовно-процессуального законодательства. Согласно ч. 2 ст. 161 УПК РФ данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя и только в том объеме, в каком им будет признано это допустимым, «если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства». Но даже следователь не может разрешить разглашение данных о частной жизни участников уголовного судопроизводства без их согласия.

Точно так же не могут быть преданы гласности данные о частной жизни несовершеннолетнего потерпевшего без согласия его законного представителя. Данная норма подкрепляется положениями ст. 4 и 41 Закона о СМИ, согласно которым запрещается распространение в СМИ информации о несовершеннолетнем, совершившем преступление или пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия), включая фамилии, имена, отчества, фотои видеоизображения такого несовершеннолетнего, его родителей и иных законных представителей, дату рождения такого несовершеннолетнего, аудиозапись его голоса, место его жительства или место временного пребывания, место его учебы или работы, иную информацию, позволяющую прямо или косвенно установить личность такого несовершеннолетнего.

К сожалению, законодатель не вполне удачно сформулировал правила, которыми должен руководствоваться следователь, давая согласие на разглашение тех или иных данных предварительного следствия. Очевидно, что не должны разглашаться сведения, которые могут нанести вред интересам предварительного расследования. Однако, что касается сведений, которые связаны «с нарушением прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства», то запрет на их разглашение легко может быть интерпретирован недобросовестным работником правоохранительных органов как поощрение незаконных методов ведения следствия. С учетом установленного Конституцией РФ приоритета прав человека представляется оправданным толковать данную норму уголовно-процессуального законодательства как запрещающую разглашение данных предварительного следствия, если это повлечет нарушение прав и законных интересов участников судопроизводства. Более того, целесообразно, во избежание необоснованных обвинений журналистов в разглашении данных предварительного расследования, установить законодательно, какие категории сведений не могут быть предметом ограниченного доступа.

Распространение журналистом информации о ходе предварительного расследования конкретного уголовного дела законодательством не регулируется. Однако, исходя из конституционно закрепленной презумпции невиновности, журналист не вправе называть обвиняемого преступником до вступления в силу обвинительного приговора суда.

Поскольку принцип состязательности сторон является одним из краеугольных камней системы судопроизводства, постольку всегда существует для журналиста опасность оказаться инструментом информационной поддержки позиции одной из сторон. Этому способствует сохранившиеся в менталитете работников правоохранительных органов представления о СМИ как инструменте пропаганды. Так, в приказе Генерального прокурора РФ от 25.12.2012 № 465 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» говорится о необходимости использовать СМИ для освещения деятельности государственных обвинителей, предоставлять редакциям достоверные и юридически обоснованные материалы.

Попытки заранее сформировать общественное мнение в обвинительном ключе, в свою очередь, провоцируют явление так называемой телевизионной, радийной и газетной адвокатуры. Естественно, действуя в рамках закона и профессиональной этики, адвокаты дают аудитории только благоприятную для своих подзащитных информацию. Представляется, что задача журналиста в подобных ситуациях — стараться предоставить слово обеим сторонам, обеспечивая состязательность сторон и в публичном пространстве.

Освещение журналистом судебной деятельности также имеет очевидную специфику, которая предопределена прежде всего необходимостью обеспечения презумпции невиновности, охраны чести, достоинства и деловой репутации граждан, независимости судей. Конституционный принцип открытости судопроизводства, во-первых, служит гарантом точного соблюдения норм материального и процессуального права при исследовании материалов дела, снижая тем самым вероятность судебной ошибки. Во-вторых, гражданский контроль за работой судебных органов — непременный атрибут демократического правового государства. В-третьих, режим открытости судопроизводства и публичности оглашения судебных актов — важное средство правового воспитания граждан, формирования цивилизованного правосознания.

Независимый суд и свободные СМИ как основополагающие институты демократического правового государства могут существовать только вместе. Если нет независимого и справедливого суда, то не будет независимой и свободной прессы. Если нет независимой и свободной прессы, то не будет независимого и справедливого суда. А именно такой суд сможет защитить журналиста, подвергающегося гонениям в связи со своими публикациями в защиту общественных интересов. И только в свободной прессе судья, на которого оказывают давление высокопоставленные представители власти, сможет найти путь к общественному мнению, которое в свою очередь защитит судейскую независимость.

Несмотря на объективно существующую взаимозависимость профессиональных интересов журналистского и судейского сообществ сохраняется устойчивое отчуждение между ними. В представлениях судей о журналистах доминируют негативные оценки: ловцы «жареных фактов», манипуляторы общественным мнением, прислужники «сильных мира сего», «продажные борзописцы» и т. п.

Среди претензий, которые судьи обычно предъявляют журналистам, пишущим о судебной деятельности: поверхностность суждений, юридическая некомпетентность, оскорбительный тон публикаций, использование недостоверной информации. Следует признать, что до вступления в силу Закона о судебной информации журналист нередко оказывался в ситуации, когда доступ к содержащейся в материалах дела информации был для него закрыт. В подобной ситуации он, естественно, начинал искать информацию в других источниках (у адвокатов, следователей, прокуроров, свидетелей, в Интернете и т. д.) и легко мог ее получить у заинтересованных лиц. Вот почему можно утверждать: чем больше достоверной информации о судебном деле доступно журналисту, тем меньше вероятность использования им недостоверной информации.

Закон о судебной информации урегулировал вопрос доступа журналиста к судебной информации лучше, чем это сделано в процессуальных кодексах, но хуже, чем это должно быть. Процессуальное законодательство исходит из принципа публичности судопроизводства, и в этом смысле журналист пользуется тем же правом свободно присутствовать в зале суда во время открытого процесса, что и любой другой гражданин. Точно так же, как любой представитель публики, он вправе вести аудиозапись процесса. Однако и до сих пор встречаются случаи, когда журналистам запрещают пользоваться диктофонами, удаляют из зала, отбирают фотоаппаратуру при входе в зал суда и т. п.

Упомянутый закон придал журналисту, освещающему работу суда, особый статус, отличный от статуса публики (ст. 21—23). Среди форм взаимодействия судов со СМИ закон назвал свободный доступ журналистов в помещения судов, их присутствие в открытых судебных заседаниях, на заседаниях органов судейского сообщества, предоставление им информации по запросам редакций, аккредитацию в судах, Судебном департаменте, органах Судебного департамента, органах судейского сообщества и т. д.

Разъясняя эти нормы закона, Пленум Верховного Суда РФ в упомянутом выше постановлении указал, в частности, что судья не может препятствовать представителям СМИ в получении доступа в судебное заседание и к освещению конкретного процесса, за исключением случаев, когда дело рассматривается в закрытом судебном заседании или журналисты удалены из зала за нарушение ими порядка в судебном заседании. Причем закрытое разбирательство дела или соответствующей его части допускается лишь на основании мотивированного определения или постановления суда и только в предусмотренных федеральными законами случаях. Напротив, рассмотрение дела в закрытом судебном заседании по основаниям, которые не предусмотрены федеральными законами, противоречит конституционному принципу гласности судопроизводства, а также может быть признано нарушением права на справедливое и публичное судебное разбирательство, предусмотренного ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Журналист не обязан уведомлять суд об осуществлении аудиозаписи или получать на это разрешение. Однако, если журналист намерен вести кинои фотосъемку, видеозапись, трансляцию судебного заседания по радио или телевидению, то он должен заранее поставить об этом в известность судью, чтобы получить соответствующее разрешение. В свою очередь, судья, удовлетворяя или отклоняя просьбу журналиста, должен исходить из необходимости обеспечения баланса между правом на информацию и правом на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту чести и доброго имени, тайну переписки, охрану своего изображения.

В ряде зарубежных стран детально регулируются вопросы работы представителей СМИ в зале суда либо на уровне нормативного правового акта, либо на уровне прецедента или сложившихся судебных традиций. Например, в некоторых странах принято в зале судебных заседаний выделять специальные места для представителей СМИ. Свободные места здесь могут быть заняты представителями публики только после того, как там разместятся все желающие журналисты. Во многих судах есть даже специальные залы для журналистов, которые могут использоваться в качестве пресс-центров: здесь можно записывать интервью, передавать материалы в свои редакции. В нашей стране такие нормы пока не сложились, в результате чего практика формируется в значительной степени стихийно.

Точно так же во многом спорадически складывается практика аккредитации представителей СМИ на судебных процессах. Получив от председательствующего по делу аккредитацию, журналист одновременно должен приобрести права, вытекающие из ст. 48 Закона о СМИ. Его нужно будет предварительно извещать о заседаниях, обеспечивать материалами, создавать благоприятные условия для производства записи. Именно так организована работа с журналистами, например, в Конституционном Суде РФ. Разумеется, при таких условиях добросовестному журналисту легче всесторонне освещать процесс, способствуя тем самым утверждению престижа судебной власти.

Наиболее часто встречающаяся претензия судей к журналистам — тенденциозность оценок с целью оказания давления на суд. Подобные обвинения нередко рассматриваются Общественной коллегией по жалобам на прессу — независимым органом медийного саморегулирования^[1], который Пленум Верховного Суда РФ признал компетентным органом для рассмотрения споров, связанных с освещением судебной деятельности в СМИ^[2]. При этом Общественная коллегия неизменно подчеркивает, что обязательное в демократическом правовом государстве уважение журналиста к институту суда не означает запрета или ограничений на критику конкретного судебного органа, конкретного судьи или конкретного судебного решения. Подобная критика, если она носит квалифицированный, взвешенный и объективный характер, лишена бездоказательных обвинений и оскорбительных выражений, не должна восприниматься как вмешательство в осуществление правосудия или давление на суд. Например, Декларация Гильдии судебных репортеров считает давлением на суд «такое комментирование хода суда, которое ведется неграмотно, без веских аргументов, без предоставления слова обвинению или защите для изложения позиций обеих сторон».

Представляется, что в этом определении не учтены, в частности, такие факторы, как целеполагание журналиста, его мотив, а также момент публикации. Если материал о судебном деле появляется накануне его рассмотрения в первой, кассационной или надзорной инстанции, то это верный признак желания журналиста своей публикацией оказать влияние на суд.

В свою очередь, с точки зрения Пленума Верховного Суда РФ под «информацией, являющейся вмешательством в осуществление правосудия» и, следовательно, не подлежащей предоставлению по редакционному запросу, следует понимать «такую информацию, распространение которой может создать препятствия для осуществления справедливого судебного разбирательства», например, может повлечь нарушение принципов равенства и состязательности сторон, презумпции невиновности, разумных сроков рассмотрения дела и т. д.

Некоторые шаги навстречу журналистам сделаны судейским сообществом. Так, Кодекс судейской этики, утвержденный VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г., достаточно подробно регламентирует взаимодействие судей со СМИ. В нем справедливо отмечается, что эффективность судебной деятельности зависит от доверия к ней со стороны общества, от должного понимания обществом правовых мотивов принятых судом решений. В целях объективного, достоверного и оперативного информирования общества о деятельности суда судья должен взаимодействовать с представителями СМИ, так как это «не только помогает формированию правосознания граждан и укреплению доверия к суду, повышению авторитета правосудия, но и содействует выполнению средствами массовой информации их важной общественной функции по информированию граждан обо всех социально значимых событиях».

Судейское сообщество полагает, что при освещении судебной деятельности в СМИ судья должен проявлять осмотрительность, не делать комментариев по существу дел, по которым не принято окончательных судебных актов. Однако это не исключает права судьи давать информацию о процессуальных стадиях рассмотрения дела. По рассмотренному делу судья вправе в устной или письменной форме разъяснить принятый судебный акт.

Судье не запрещено комментировать решения своих коллег, но он должен проявлять при этом сдержанность и корректность. Судья вправе давать пояснения либо комментарий к принятому им решению, высказывать мнение о сложившейся практике применения норм материального или процессуального права. В среде судейского сообщества, включая специализированные СМИ, судья может выражать несогласие с поведением коллег в целях устранения недостатков в сфере судопроизводства, предупреждения и устранения нарушений конституционных и международно-правовых принципов публичности (гласности) судопроизводства.

Если деятельность судьи освещается в СМИ таким образом, что о работе судов и судей складывается искаженное представление, то решение о форме реагирования на такие выступления СМИ должно приниматься каждым судьей самостоятельно, на основе тех законных средств, которыми он обладает как гражданин. Личное обращение судьи в правоохранительные органы с целью защиты чести и достоинства или в СМИ для публичного ответа на критику целесообразно тогда, когда иные способы реагирования (например, обращение в Общественную коллегию по жалобам на прессу) исчерпаны или прибегнуть к ним не представляется возможным.

Кодекс обязывает судью, отвечая на публичную критику, проявлять сдержанность и осмотрительность. В тех случаях, когда в результате необоснованной критики действий судьи в СМИ могут пострадать авторитет и беспристрастность правосудия, предпочтительным является ответ на критику в виде публикации в СМИ комментария пресс-службы суда или органа Судебного департамента, а также органа судейского сообщества.

• [1] См. об этом подробнее в параграфе 4.12 учебника.
• [2] В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2010 № 16 «О практикеприменения судами Закона Российской Федерации „О средствах массовой информации“» указывается, что споры, связанные с освещением деятельности судов в СМИ, могут разрешаться как в судебном, так и во внесудебном порядке. В последнем случаедопустима возможность обращения в Общественную коллегию по жалобам на прессу, которая «рассматривает информационные споры, прежде всего нравственно-этическогохарактера, возникающие в сфере массовой информации, в том числе дела о нарушениипринципов и норм профессиональной журналистской этики. К компетенции Коллегииотносится также рассмотрение информационных споров, затрагивающих права человека в сфере массовой информации».