Фактор рациональности в конструировании исторического процесса

Актуальность темы

исследования. Исследование концепций рациональности в современном историческом познании представляет одну из наиболее активно обсуждаемых проблем. В этой связи в рамках различных философских направлений говорится о кризисе идеи рациональности, полагая, прежде всего, потерю достаточно четких критериев рациональности научного познания. Несомненно, что актуальность проблемы рациональности связана с реальным беспокойством о путях развития современной цивилизации, о дальнейших перспективах развития науки и техники. В современной литературе концепции рациональности связываются с рациональными формами сознания, познания и знания, при этом в стороне остаются основанные на рациональном познании человеческие действия в рамках исторического процесса.

Построение рациональной теории исторического процесса как части философии истории является задачей настоящего диссертационного исследования. Проблема конструирования исторического процесса имеет давнюю философскую традицию. Античная философия стала основой длительного спора философов по поводу возможности человека познать и представлять историю как целое, о самой истории как некоторой целостной реальности, относительно познавательных процедур в истории, споров о структуре исторического процесса и объективности характера самой структуры исторического процесса.

Философская традиция в изучении исторического процесса в основном обозначила те понятия, которые в итоге могут составить адекватный концептуальный аппарат. Философы разных поколений внесли свой вклад в разработку понятийного аппарата. Между тем ограниченность теоретических и методологических средств анализа существенно определила фрагментарный характер изучения изменяющейся исторической действительности. Исследование же самих исторических концепций в большей степени проходило на уровне определения сущности и смысла необходимых категорий и выявления соответствия их мировоззренческой позиции самого исследователя. Справедливо сказать, что к настоящему времени систематической теории исторического процесса не существует. С другой стороны, значительные, а порой фундаментальные достижения в сфере теории исторического времени создали реальные условия для построения адекватной теории исторического процесса. В этой связи представляется неизбежным подвергнуть осмыслению и переосмыслению, в зависимости от цели исследования, такие понятия, как «историческая ситуация», «историческое событие», «историческое состояние», «исторический факт» и другие. В русле подобной работы, естественно, по-новому будет представлено соотношение исторического времени и исторического изменения, с учетом выявления концептуальных и семантических условий последнего.

Следует обратить внимание на то, что в современной аналитической философии в недостаточной мере разработана общая теория процессов. Это приводит к тому, что в самых различных сферах гуманитарного знания нередко возникает концептуальная путаница в отношении терминов, которые и составляют саму сферу, в рамках которой уточняется смысл различных типов процессов. К таким терминам можно отнести «развитие», «преобразование», «трансформацию» и другие. В поисках концептуальных оснований исторического процесса исследователи сосредоточивают свое внимание на гносеологических и теоретических аспектах своей науки и, начиная с XIX — XX вв., история уже стремится «познать саму себя». Поэтому возникает потребность в анализе логических и методологических оснований исторического познания. Это дает возможность решить, с одной стороны, «старую проблему», связанную с принципиальной возможностью познания прошлого и прогнозирования будущего, а с другой стороны — проблему поиска адекватных концептов для конструирования исторического процесса.

В рамках конструирования исторического процесса исследователь неизбежно сталкивается с систематизацией объекта своего познания, уточняет основные понятия и познавательные структуры, ищет адекватные методологические основания для понимания исторической действительности. Это предполагает, в конечном итоге, построение моделей исторического описания с использованием концептуального аппарата и методов современной философии времени. Использование концептуального аппарата философии времени для конструирования «разномасштабных» теорий в рамках философии истории способствует преодолению ряда теоретических и методологических трудностей, возникающих с позиций уровня развития современной науки.

При этом рассмотрение концепций исторического процесса предполагает первоначальное обращение к понятию процесса вообще, а это значит, что исследование исторического процесса в рамках познания исторической действительности требует рассмотрения концептуальных и смысловых особенностей динамических понятий и категорий.

Степень разработанности тел! ы исследования. Проблема рациональности исторического процесса представляет собой достаточно сложный, в систематической форме не исследованный феномен. В качестве историко-философской ретроспективы рассмотрения проблемы рациональности используются основные положения известных представителей рационалистической философии Нового времени и немецкой классической философии.

Исследование основ рациональности исторического процесса имеет давнюю философскую традицию. Достаточно указать на такие имена как Платон, Аристотель, св. Августин, Ш. Монтескье, Ф. Гегель, К. Маркс, Р. Коллингвуд, Г. Риккерт, Э. Трельч, Г. Зиммель, К. Манхейм, О. Шпенглер, К. Поппер, К. Ясперс и другие видные философы. Среди русских ученых можно назвать такие имена философов как Н. Данилевский, В. Леонтьев, А. Лосев, X. Раппопорт, В. Кареев, а из современных исследователей необходимо отметить А. Гуревича,.

A. Ракитова. Г. Померанца, В. Афанасьева, Л. Гринина, А. Лоя, Б. Грушина.

Рассмотрение вопросов рациональности как мировоззренческой и аксиологической проблемы в отечественной литературе представлено в работах: Н. С. Автономовой, К. Х. Делокарова, П. П. Гайденко, А. И. Ракитова, Б. И. Пружишша, B.C. Степина, B.C. Швырева.

Особенностям рациональности социального субъекта в социокультурном контексте особое внимание уделяли В. В. Давыдов, И. Т. Касавин, В. А. Лекторский, B.C. Любченко, Н. С. Розова, В. Г. Федотова. Методологические аспекты данной проблемы нашли отражение в работах A.C. Богомолова, В. А. Лекторского, И. С. Нарского, Т. И. Ойзермана, B.C. Степина.

Анализом соотношения рациональности оценки и кенности занимались: М. В. Богуславский, С. С. Бубнова, A.A. Ивин, И. М Козлова,.

B.В.Козловский, H.H. Моисеев, Н. С. Розов.

Ряд оригинальных идей относительно неклассической рациональности обозначены в работах: Н. Т. Абрамовой, H.A. Алтухова, A.M. Буровского, A.A. Новикова, Р. П. Нугаева, В. В. Попова, Е. М. Сергейчика, Н. М. Смирновой, М. Х. Хаджарова. В зарубежной литературе данная проблема нашла отражение в работах Г. Башляра, Н. Гибсона, Д. Конлиска, Т. Куна, Л. Лаудана, X. Ленка, К. Поппера, Б. Рассела, Н. Решера, Д. Роулза, Г. Саймона, Р. Швери и ряда других ученых.

С другой стороны, необходимо выделить тех ученых, которые активно работали над методологической проблематикой, необходимой при моделировании исторического процесса, в частности при исследовании таких понятий как «ситуация», «состояние», «факт», «событие», «процесс», «изменение». Среди таких ученых можно выделить Л. Витгенштейна, Г. фон Вригта, Горского Д. П., Д. Даути, Гобозова И. А, Д. Клиффорда, Молчанова Ю. Б., Нарского И. С., Попова В. В., А. Уайтхеда. Работы именно этих авторов имеют особое значение с учетом поставленных целей и указанных задач данного диссертационного исследования, являющегося, по существу, одной из первых попыток построения теории исторического изменения с использованием фактора времени.

Настоящее исследование можно, с большим основанием, считать одной из попыток перейти от содержательных обсуждений особенностей конструирования исторического процесса к методологическим основам его конструирования с использованием аппарата современной аналитической философии времени, что, в известной мере, дает возможность по-новому подойти к формированию категориальных основ философии истории.

Значимость исследования определяется переходом от динамических концепций времени к описанию на их основе моделей исторического процесса.

Литература

представленная в настоящей диссертационной работе, в основном отражает тенденции и результаты современного развития теории исторического процесса с использованием фактора рациональности.

Объект — исследование особенностей конструирования.

У исторического процесса.

Предмет — рассмотрение фактора рациональности при моделировании исторического процесса.

Цель исследования — изучение влияния рациональных характеристик на адекватное представление истории как процесса в контексте социальной философии.

В соответствие с поставленной целью в диссертационном исследовании решаются следующие основные задачи:

— рассмотреть историко-философскую традицию формирования системы понятий, необходимых для рационального конструирования исторического процесса в рамках исторической действительностипредставить различные подходы к понятию «исторический процесс»;

— в контексте системно-исторического исследования изучить концептуальные особенности рационального конструирования исторического процессапроанализировать исторические отношения и образующие их элементыопределить соотношение понятий «исторический процесс» и «время»;

— показать значение и механизм реализации фактора рациональности в социумерассмотреть особенности рационалистического подхода к историческому времени;

— изучить базисные схемы общей теории процессову, — в рамках социально-философского исследования определить особенности рациональной реконструкции теории исторического процесса;

— раскрыть специфику принятия рациональных решений в процессе деятельности социально-исторического субъекта;

— исследовать исторический процесс с позиции его рационального объяснения.

Теоретико-методологическую основу диссертации составляют общефилософские принципы — принципы системности, всесторонности, конкретности исследования, а также такие социально-философские методы, как конкретно-исторический, историко-ретроспективный, сравнительно-исторический метод, метод единства исторического и логического в социальном познании. На промежуточных этапах исследования применялись методы логико-семантического анализа. В зависимости от целей и задач в процессе работы необходимо было прибегнуть к компаративистскому анализу, междисциплинарному синтезу и другим приемам общенаучной методологии.

Общая программа диссертационного исследования основывается на концепции изучения исторического процесса в рамках соотношения классической и неклассической рациональности, отраженных в работах: B.C. Швырева, A.A. Никифорова, П. П. Гайденко, B.C. Степина. Существенное влияние оказали работы зарубежных авторовГ. Башляра, Н. Решера, Л. Саймона, С. Тулмина, Я. Хинтикки, Р. Швери. В диссертации использованы материалы, принадлежащие В. В. Попову, Е. М. Сергейчику, З. А. Сокулер, В. Г. Федотовой, В. К. Финну, К. В. Хвостовой.

Научная новизна исследования.

Диссертация представляет собой многоплановое исследование, включающее историко-философские, методологические, социологические и культурологические аспекты. Научная новизна определяется следующими результатами, полученными автором при решении поставленных исследовательских задач.

1. В контексте историко-философского анализа традиций понимания исторического процесса определены концепты, используемые для рационального отображения динамики социальной действительности. Показана историческая и методологическая преемственность в формировании концептуального аппарата адекватного для исторического исследования в отношении понятия «процесса».

2. Изучен онтологический статус понятий «исторический процесс», «историческое событие», «историческое время" — с теоретико-методологических позиций уточнено их соотношение с рациональных позиций.

3. Показано, что если в ретроспективе модели происходившего процесса изменения исторического объекта представляют ту или иную рациональную интерпретацию объективно случившегося, то модели процесса исторических изменений, через которые исследователь выдвигает процесс в будущее, являются лишь прогностическими предсказаниями, то есть суждениями о вероятностных событиях.

4. Выявлена тенденция к редуцированию теории процессов к теории времени. Подобную ситуацию трудно назвать оправданной, так как процесс, происходящий в определенном темпоральном интервале, не является концептуально тождественным последнему. Представляется, что построение теории детерминистских и индетерминистских процессов целесообразно начинать с семантических построений, что позволит более точно представить исходный концептуальный аппарат.

5. Показано, что рациональность исторической ситуации входит в рамки социального действия через ориентацию индивида. В этой связи следует различать оценочную и мотивационную ориентацию индивида, что означает — каждый действующий индивид должен оценить свое окружение и с помощью мотивации внести коррективы в цель и методы совершенствования социального действия.

У>

6. В процессе исследования рациональной деятельности социального субъекта возникает такая проблема, которая связана с выбором определенных способов, стратегий, действий с учетом определенных средств, которые, в конечном счете, должны обеспечить наибольшую результативность и полезность реализуемых целей, как с точки зрения их рационального значения, так и с точки зрения их? значимости в социуме. В подобных случаях возникает ситуация, когда результат обеспечивает эффективность или рациональную максимизацию заранее установленной цели.

7. Рациональная деятельность включает в себя поведение определенной формы, нацеленное на эффективность, то есть типичное для рациональных субъектов, но кроме этого она также включает историческую деятельность, которая фактически не присутствует в рациональной деятельности.

Основные положения диссертационного исследования выносимые на публичную защиту, можно резюмировать в следующих тезисах:

1. Проблема реконструкции предмета исторического исследования в условиях современного развития науки может, в определенной степени, получить импульс через создание общего методологического поля исследования сущности и основных категорий отражаемой объективной истории. В качестве основного предмета исторического исследования следует, с нашей точки зрения, выделить интерпретацию «фактических данных», которые возможно понимать лишь как исторические описания, содержащиеся в различных исторических источниках.

2. Рационалистический дискурс состоит в выяснении причин исторического факта, его сущности, его связей с другими явлениями и закономерностями, в определении тенденций развития и т. д. В рамках постнеклассической науки исследование системной модели исторического процесса осложнено комплексным характером человеческой деятельности такого рода, неоднозначностью оценок ее содержания, структуры и функций, относительностью границ между предметом и объектом, соотношением целей и средств, материальных и духовных аспектов.

3. Вопрос о границе процессов находится в тесной связи с вопросом об их последовательности во времени. Именно соглашение об использовании той или иной последовательности (или упорядоченной структуры) процессов необходимо для решения многих философских и естественнонаучных проблем. Понятие исторического процесса имеет полностью определённые характеристики. В то время как речь заходит о социальных процессах, скорее следует говорить о социальных изменениях. Если принять данную точку зрения, тогда, как представляется, можно установить и достаточно корректную формулировку понятия исторического процесса.

4. Рассматривая исторические традиции и социальное моделирование исторического процесса, исследователь должен понимать, что его исследование предполагает, как бы, два вида работающих моделей. К первому виду можно отнести субъектов исторического процесса, тех, которые не только участвуют в создании определенной традиции в изучении исторического процесса, но которые, собственно говоря, эту традицию порождают. Рассмотрение подобного механизма в такой традиции — это и есть описание некоторых зафиксированных моментов, подобных моделей, их описание взаимодействия указанных традиций, показания некоторых ценностей и оценки. Каждый социальный субъект подобной деятельности будет демонстрировать некоторое практическое воспроизведение имеющихся у него образов, не фиксирую при этом внимания на, собственно говоря, содержательной стороне проблемы. С другой стороны, другой вид моделей — это скорее всего те модели, которые связаны с ситуациями, когда исследователь, анализируя исторический процесс, пытается вербапизировать и эксплицировать то содержание, которое, собственно говоря, транслировалось в рамках изучаемых традиций исторического процесса.

5. Вопросы, связанные с процедурной рациональностью, или эффективной рациональностью по отношению к принятию решений относительно деятельности исторического субъекта, конечно, так или иначе выдвигают проблему, связанную с соотношением рационального и интуитивного в рамках той же теории принятия решений, с точки зрения имеющегося историко-фактологического материала. Выдвигаются весомые аргументы относительно того, что некоторое интуитивное принятие социальным субъектом решений в условиях осознания исторического процесса при имеющихся предпосылках неопределенности будущего, конечно, будут базироваться на некоторых моментах, связанных с эвристическими способностями самого субъекта, которые, конечно, могут и основываться на весьма серьезных и доказательных предпосылках настоящего времени.

6. Исторически-рациональный социальный субъект, решающий конкретные задачи по объяснению исторического процесса, наделён склонностью приводить данные средства в соответствии с поставленными целями. Само это понятие предполагает некий изначально определенный образ целей и средств. Без подобного спектра исторических возможностей, рациональная деятельность социального субъекта вообще не может начаться. Рациональная деятельность включает в себя поведение определенной формы, нацеленное на эффективность, то есть типичное для рациональных субъектов, но кроме этого она также включает историческую деятельность, которая фактически не присутствует в рациональной деятельности. Рациональное объяснение и сам возможный уровень этого объяснения непременно предполагает, что в явной форме показывается та задача, которая подвергается рациональной обработке, так как это предполагает в дальнейшем выход на конкретную историческую исследуемую цель и определение конкретных средств достижения этой цели.

Научно-практическая значимость исследования.

Результаты и выводы настоящей работы могут иметь практическое применение при решении ряда философских проблем методологии исторического исследования, они могут быть использованы при подготовке и чтении учебных курсов по методологии историидля методологического обеспечения таких учебных дисциплин как социальная философия, социология, политология, историяони важны при решении ряда философских проблем, связанных с различными аспектами конструирования исторического процесса с учетом характеристик рациональности и темпоралыюсти в системе социально-философского знания. Содержание настоящей работы может быть применено при разработке и чтении специальных курсов, проведении спецсеминаров по таким дисциплинам как социальное моделирование, социальное прогнозирование, методология научного исследования.

Апробация исследования.

По содержанию исследования автором сделаны доклады и научные сообщения, представлены тезисы выступлений на региональных, общероссийских и международных научных конференциях: Международной научной конференции «Математические модели и их свойства» (Таганрог, 2004;2005) — Международной научной конференции «КСЕ» (Армавир, 2004) — Международной научной конференции «Философия природы и практическая философия» (Киев, 2004) — Региональной научно-практической конференции «Гуманитарные науки и образование в контексте формирования исторического мышления» (Бийск, 2005) — Международной научно-практической конференции «Дни науки — 2005» (Днепропетровск, 2005) — теоретических семинарах кафедры философии Воронежского государственного педагогического университета и кафедры философии Таганрогского государственного педагогического института (2003;2005).

ГЛЛВЛ1.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС В СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ.

§ 1. Концептуальные и ¡-методологические особенности исследования исторической действительности: историко-философская ретроспектива.

Конструирование исторического процесса в контексте обращения к теоретическим проблемам социальной философии предполагает построение соответствующих адекватных моделей. Представление подобных концептуальных конструктов характерно для представителей различных философских школ в разные эпохи. Рассматривая методологические аспекты в построении исторических моделей, уместно провести концептуальный анализ, направленный на выявление приоритетов в понимании того, что подразумевается под понятием «исторический процесс» .

Данный подход, конечно, связан с проблемой смысла истории. Различные суждения о смысле истории становятся производными от принятых исследователем предпосылок, раскрывающих сущность исторического процесса.

С другой стороны, содержание исторического процесса обусловлено индивидуальными и социальными особенностями и ценностными установками исследователя. Ценностно-смысловые связи субъекта с прошлым, переживания настоящего и отношение к будущему накладывают свой отпечаток на способ и характер исторического конструирования, а следовательно, и на принимаемые теоретические схемы. Обычно, когда мы осознаем историю, то склонны оценивать ее по результату, то есть по настоящему времени. Если абстрагироваться от персонификации человеческого бытия, то сам смысл истории не может находиться вне ее самой. Но этот же смысл не редуцируется к постулированию ее объективной закономерности, так как в противном случае правомерен был бы вопрос относительно закономерности развития природы. Между тем, поиск смысла в природе может быть весьма условен в отличие от поиска смысла в истории социума. Смысл человеческой истории заключается, прежде всего, в обращении к реальным человеческим ценностям, среди которых на первом месте естественно будет человеческая жизнь. Интерпретация истории определяется, прежде всего, рациональной целенаправленной деятельностью субъектов истории, однако не сводится к последней полностью, так как смысл — это объективное содержание процесса жизни человека.

Европейская рационалистическая философская мысль синтезировала исторические знания и представления. Несмотря на то, что профессиональное историческое познание возникает в Греции в 5 в. до н. э., «греки и римляне не обладали особым словом для того, что мы, в единственном числе, именуем историей, они знали „истории“ (historial) лишь во множественном числе» [184]. Именно описанием различных типов историй и занимались античные историки: Геродот, Фукидид, Тацит, Светоний и др. В их творчестве и находят особые методологические основания, представляющие одну из основных традиций понимания исторического процесса — античную (иногда называемую «рассказывающей»). Данную традицию исторического рассмотрения определяют особенности античной культуры и мировосприятия субъекта этой эпохи. Античность «исповедует» натуралистический историзм, когда «природа будет моделью для истории, а не история — моделью для природы» [84]. Таким образом, хотя античная философия в 5 в до н. э. уже во многом преодолевает мифологическое мировоззрение, но выйти за рамки натурализма она еще ^ не в силах. Именно подобное переходное состояние и обусловливает категориальные формы исторического моделирования, которые уже рациональны (и этим закладывает начала европейской рационалистической традиции) в постижении исторического бытия, но еще лишены какой-либо эпистемологической систематизации.

Подход Геродота к историческому исследованию всецело ориентируется на различные исторические источники прошлого (тексты, А1″ устные повествования), которые и принимаются за единственно существующую историческую реальность. Заметим, что результаты исторических исследований верифицировались, правда, насколько это вообще возможно для сообщений относительного прошлого. Однако несомненна мысль об отсутствии исторических текстов (легенд, мифов), описывающих какие-либо «участки исторического пути». В контексте данной традиции эти «участки» выпадают из континуума истории, поэтому последняя не может быть сведена к единому процессу и ^ моделируется как дискретная, событийная.

Между отдельными, зафиксированными в текстах, событиями имеются «исторические разрывы», которые, скорее всего, не онтологичны, а имеют теоретико-эпистемологический характер. В рамках традиции не найдены адекватные концептуальные средства для преодоления дискретности и именно поэтому, единственным объектом исторического исследования признается событие, которое в иных традициях будет «фрагментом» исторического процесса. Обратим ^ внимание, что категория «событие» понимается в античной истории особым образом. Дело в том, что событие моделируется по образцу природы, поэтому, ему приписывается цикличное протекание, что отмечал еще Гераклит. Наверное, имея в виду этот феномен, А. Ф. Лосев пишет: «Поэтому античный чувственно-материальный космос внеисторичен. Он астрономичен, но не историчен. Вечное круговращение, ли вечное возвращение к самому же себе, — это есть его история» [84] Таким образом, неразличимость природы и истории, циклическое их представление накладывает свой отпечаток и, собственно, формирует античное представление исторического процесса. Это цикл, пробегающий внутри субстанционально выраженного макрособытия, внутри которого (на разных стадиях цикла) разыгрываются микрособытия, которые и фиксируются в отдельных источниках.

В связи с особенностями античного исторического восприятия неизбежно возникает вопрос, а свойственна ли «историческая реальность» античному сознанию. Представляется отрицательный ответ. Дело в том, что если не рассматривать историческую реальность в качестве хаотично происходящих событий, фактов (что тривиально), а понимать под этим термином особое рационализированное образование, имеющее различные уровни понимания, то античная история лишена собственно гносеологической проблематики и, поэтому, ориентируется на логику природного развития, что, как раз, не позволяет говорить об исторической реальности.

Соотносится это, во многом, и с дискретностью исторического процесса, которая предполагает «фактические разрывы» и сводит историю лишь к текстуальному историческому познанию, ориентирующемуся на комментирование отдельных исторических текстов. Отсутствие единой исторической цепи в античной традиции на методологическом уровне может эксплицироваться через рассмотрение понятия «контрфактуальных суждений». В современных (особенно постнеклассических) исторических исследованиях, контрфактуальные описания создают картину возможных, не случившихся событий или ситуаций. Такие описания играют роль квазипрактических описаний, которые, во-первых, проводятся на метауровне исторического исследованияво-вторых, позволяют преодолеть дискретность исторического процесса, создавая необходимые логико-эпистемологические предпосылки его целостного пониманияв-третьих, предполагая создание целостной исторической реальности, задают ее вариативный характер. Однако античный мир не предполагал наличие контрфактуальности, да и не мог, в силу, хотя бы, циклического миропонимания.

Можно предположить, что уже в понимании античного бытия складывается противостояние неумолимо идущего времени, «хроноса», и «кайроса» как исторического времени. Во многом, это связано с методами исследования античных мыслителей. Стремясь к истинному «рассказу» событий, большинство из них неизбежно выходило за рамки простого пересказа, так как следуя правилам античного исторического исследования, сравнивали несколько имеющихся текстов (или устных свидетельств), как об одном и том же событии, так и о предшествующих и последующих. Тем самым создавался особенный метаисторический контекст. Без создания такого контекста толкование любого исторического текста будет иметь интерес для представителей других наук, но не для исследователей исторического процесса. Таким образом, реконструктивная историческая деятельность (отчасти уже свойственная античным исследованиям) является еще одной методологической предпосылкой моделирования непрерывного исторического процесса.

В период поздней классики наиболее явно это просматривается у Аристотеля, основным принципом философии которого уже является динамическое сущностное становление. Платоновское категориальное противопоставление идей, лежащее в основе ее диалектики, Аристотель наделяет непрерывностью (с некоторыми ограничениями), моделируя процессуальное&tradeразвития в рамках античной культуры.

Предположение Аристотеля о вариативности непрерывного по сути исторического процесса является почти революционным для того периода. Обращение к высказываниям о случайных будущих событиях, их семантический анализ «разрывает» циклическое мировосприятие, создавая проблемное поле для логико-исторических исследований различных направлений: логика действий, логика процессов, логика истины, логика оценок, и иные направления в рамках современной неклассической логики.

Христианство исторично в том, что проецирует собственно историческое индивидуальное бытие человека на определенный исторический интервал «Христианство исторично еще и в другом смысле, может быть более глубоком: судьба человечества от грехопадения до Страшного суда — предстает в сознании христианства как некое долгое странствие, в котором судьба каждого человека, каждое индивидуальное паломничество является в свою очередь отражением всего исторического пути» [24] Разворачивающийся во времени исторический процесс является центральной осью христианского размышления и миропонимания.

Представление о процессуальном, непрерывном историческом течении с фиксированными границами имеет свои основания и в Библии, которая создана как связное историческое повествование, причем эта связь выступает во всем логическом многообразии. В Библейских текстах можно выделить действующие причины, которые сами по себе творят свои следствия (события), связывая, тем самым, (каузально) предыдущее событие с последующимможно говорить и о других видах зависимости, лишь предполагающих какое-либо событие, но напрямую его не творящее. Такая позиция наиболее точно воспроизведена: «Бог все предвидит, но не все предопределяет» , — говорил еще Иоан Дамаскин.

Историософская концепция Августина, представленная в его книге «О Граде Божьем», построена на корреляте истории и процесса. Августин предлагает довольно цельный концептуальный аппарат исторического рассмотрения. «Эта картина, таким образом, является исторической, ибо, подверженная беспрерывным изменениям, она создается путем последовательного наблюдения человеческих обществ в различные эпохи, которые они проходят» .

Христианское историческое рассмотрение подводит человеческое сознание к осмыслению тождественности истории и процесса. Бытие человека впервые обретает уникальность, именно через обретение индивидуальной истории и ее осмысление Христианское истолкование смысла истории подразумевает ее осознание как особого рода целостного, единого процесса. Именно через это зарождается «субстанциональный» подход к содержанию и направленности истории.

Вокруг этой схемы и выстроена христианская модель истории, и именно в ней следует искать истоки историософских концепций Возрождения и, особенно, Нового Времени. Проблехма процесса в Средневековье (как это показано выше) решается в неразрывной связи с проблемой времени. Так, в 12 книге «О Граде Божьем», Августин трактует время в историческом (а не в метафизическом, как Аристотель) смысле, именно, время становится одним из основных измерений (наряду с причинностью) исторического процесса. Августин представляет его феноменом, позволяющим установить порядок действительных исторических событий. Единственным экспликатором времени, по Августину, являются события, именно, через них время возможно и понять и передать. В рамках христианского рассмотрения история представляет собой ряд темпорально согласованных, упрочненных стадий, каждая из которых может быть выражена через совокупность событий (хотя бы, еще только предполагаемых), связанных между собой через временные операторы «раньше», «позже» .

Блестящие работы европейской школы философии, предлагаются Джамбаттисто Вико, Жаном Антуаном Кондорсе, автором самого термина «философия истории», Вольтером и другими мыслителями Средневековья и Нового времени [25].

Историческая мысль в 19 — 20 вв. приобретает мощное философско-методологическое основание в «лице» гегелевского панлогизма, принципа тождества духа и мира, исключающего всякие сомнения в возможности познаваемости истории. Историки не сомневались в том, что они познают прошлое таким, «каково оно было на самом деле, что дальнейший прогресс знаний и раскрытие все новых цепочек причинно-следственных связей приведут к формулировке законов истории, обладающих такой же точностью и строгой применимостью, какие характеризуют законы природы» [43]. Поэтому формируется иное направление в философии истории, целью которого является переход от описательной исторической деятельности к историческому исследованию научно-рационального типа.

Исследователь исторического процесса структурирует, систематизирует объект своего исследования, пытаясь найти адекватные концептуальные и методологические основания для его понимания. При таком подходе расширяются границы наук, и идет современный поиск теоретических ориентиров.

Обращение ученых к построению точных моделей описания позволяет использовать средства современной символической логики для решения многих концептуальных проблем. К настоящему времени уже существуют различные логические концепции, рассматривающие проблемы конструирования (и не только исторических) исторического процесса, исторического события, исторического времени, исторического изменения и др. Они связаны с именами довольно известных в научном мире философов — J1. Витгенштейном, Г: фон Врнгтом, А. Прайором, Н. Решером и др.

Так, JI. Витгенштейн представляет определенную логико-философскую традицию построения модели действительности: сближая логику с онтологией, он логизирует субстанциональное (христианское) понимание истории.

JI. Витгенштейн определяет возможность структурирования непрерывного, внутренне формально согласованного «мира-истории» — после него, в данной философско-рационалистической традиции, мир уже иерархизирован, он суть структура различных форм и уровней, или точнее, комплекс взаимопроникающих структур. Причем, по мнению Г. фон Вригта, эти структуры следует понимать как способы взаимосвязи каких-либо положений дел, «онтологических кирпичиков», из которых составлен изучаемый нами мир. Этот мир «не покинут субъектом» (при всей его кажущейся «объективной безжизненности»), так как именно «мы создаем для себя картины фактов, моделируя действительность как комплекс, воспринять который значит воспринять, что его составные части каким-то образом соединены друг с другом» [26]. Именно последнее и анализирует Г. фон Вригт, предлагая различные подходы к решению проблемы событийно-процессуальной связи, выходя на решение вопросов каузальности и детерминизма (методологическая значимость которых в историческом исследовании не может подвергаться никакому сомнению).

Термин «история», у Г. фон Вригта, имеет двойственное значение: он может означать последовательность как самих полных состояний мира, так и их описаний [27]. Исторический процесс Г. фон Вригт описывает, используя систему «And Next», содержащее бинарную связку.

Т, которая, являясь асимметричной темпоральной конъюнкцией, связывает некоторое историческое событие р с будущим (происходящим * в следующий момент) историческим событием ц. При этом, исторические р и ц являются такими событиями, которые сами могут содержать связку Т. Именно цепочку такого типа, когда выражения pTq описывают какие-либо исторические положения дел (события, ситуаций), Г. фон Вригт и считает историей (или фрагментом истории) мира.

Однако добавление одной только бинарной связки Т предполагает лишь линейный, детерминистский вариант описания процесса, который * способен воспроизвести (и то, недостаточно адекватно) христианскосредневековое понимание. Поэтому, Г. фон Вригт обогащает свое исчисление временным квантором «д» («всегда»), производным от него, «л~» («никогда») и квантором «~л~» («иногда»), а также модальным оператором М, выражающим наличие возможности (вариативности) в истории.

Таким образом, предлагается модель построения «рационального исторического процесса» (или логики обусловленности и казуального Vанализа). Ссылаясь на «открытость проблемы» ее формализации,.

Г. фон Вригт использует квазиформальный метод, который заключается в построении ветвящихся топологических фигур — «деревьев истории». Подобный метод конструирования рациональной действительности он применяет и при решении известной философской проблемыистинности будущих событий, и отличает казуальный анализ от казуального объяснения [27].

В историческом объяснении присутствует элемент каузального.

V4 объяснения, поскольку в нем фиксируется связь причины и следствия, которая понимается как непосредственное следование определенного результата из предшествующего состояния событий. Однако поскольку эта связь включена как подчиненная в анализ намерений, целей действующих исторических субъектов, она не играет определяющей роли в историческом объяснении.

Опираясь на приведенные выше фрагменты историко-философского анализа понятия исторического процесса, вполне уместно поставить и рассмотреть вопрос относительно адекватной концептуальной системы, в рамках которой исследуются конструирование исторического процесса.

В рамках проводимого исследования концептуального уточнения требует сам термин «история». Например, А. И. Ракитов отмечает, что «среди его многочисленных значений наиболее распространенными являются: последовательность событий, ситуаций и процессов в предшествующем развитии общества» [123]. М. Блок уточняет это определение: Он видит историю не только лишь как предшествующее развитие общества, но распространяет ее на настоящее и будущее, приписывая ей функцию прогнозирования [16].

Проблема реконструкции предмета исторического исследования в условиях современного развития науки может в определенной степени ^ получить импульс через создание общего методологического поля исследования сущности и основных категорий отражаемой объективной истории.

В качестве основного предмета исторического исследования следует, с нашей точки зрения, выделить интерпретацию «фактических данных», которые возможно понимать лишь как исторические описания, содержащиеся в различных исторических источниках.

При построении корректных исторических описаний исследователь у, неизбежно сталкивается с историческим и методологическим анализом процессов различных типов. Это связанно с тем, что одной из существенных особенностей различных исторических описаний является представление их в виде описания процессов. Именно понимание и исследование рациональной сущности процесса истории ведет к решению ряда методологических проблем: вскрывает сущность ^ исторических событий, ставит вопрос о их взаимосвязи в ходе общего исторического движения. Возможным подходом к решению этих и других проблем представляется построение адекватных моделей для их описания.

Проблема бытия субъекта — одна из основных проблем философии — традиционно решается как проблема исторического субъекта, то есть субъекта, существующего только в контексте непрерывного *' исторического процесса. Поэтому в философии и истории рациональное конструирование исторического процесса представляется достаточно актуальным.

Г. Риккерт, выделяя три значения термина «философия истории» (всеобщая история, учение о принципах исторической жизни и логика исторической науки), определяет логику исторической науки как «учение о методах и формах мышления безотносительно к конкретному эмпирическому материалу» [16]. «Как учение о методе, логика имеет сначала дело лишь с формами мышления и, только по выяснении этих форм, она может приступить к вопросу о применении их к различному материалу отдельных наук» [16]. Таким образом, ставится проблема определения исходных принципов исторического бытия как ключевой задачи философии истории. Логика истории способна решить ее, пересматривая и создавая необходимые методологические основания моделирования исторического процесса. Такой подход, несмотря на некоторую проблематичность понимания, позволяет искать пути решения ряда открытых тем философии истории (свобода и необходимость, причинность и т. д.) — для нашего исследования, оно дает несколько ключевых концептов: «системность», «динамика», «процесс» .

Именно данные понятия анализирует Л. И. Ракитов в рамках исторической эпистемологии. Так, систему он определяет через V формальную структуру, которая понимается как отношения, охарактеризованные со стороны своих формальных свойств. Например, «больше» и «старше» обозначают качественно различные отношения, но одинаковые формально-логические свойства. Система представляет собой множество (счетное) таких структур. Причем, если это различные структуры, то такие системы можно называть полиструктурными (часто в рамках одной системы существуют отношения с различными #1 логическими свойствами) [123]. Исследование истории в рамках системно-структурного подхода позволяет выйти за границы «чистого» исторического суждения, которое, в силу своей эмпирической сущности, отражает лишь фрагмент исторической действительности и по своему содержанию является значительным ее упрощением. Данный подход предполагает переход к исследованию формы истории, которую можно определить как рациональную систему исторических отношений, моделируемых в контексте исследования исторического процесса. Отказ ^ от описательного исследования исторического материала, как единственно возможного метода и переход к абстрактным (эмпирически отвлеченным) построениям в пределах системно-структурного подхода, представляется продуктивным и с точки зрения связи логического и исторического методов исследования. Подобного рода подход позволит раскрыть рациональные характеристики исторического процесса, преодолеть натурализм в понимании этого феномена и переставит акцент в исторических исследованиях с эмпирических методов исследования на теоретические.

Выявляя новые концептуальные основания исторической науки, современная гносеология предполагает анализ различных интеллектуальных процедур, применяемых в познании исторической реальности. Исторический процесс прекращает существовать как некоторая эмпирическая данность, он конструируется как рациональная ч' система.

Можно предположить, что различия существующих теорий исторического познания (например, формационной и цивилизационной) сводятся к различному пониманию и выбору структуры исторических отношений.

Следует отметить особый характер исторической реальности: квазиистинность прошлых событий и открытость будущих. При таком %t понимании исторической реальности применение эмпирических методов в историческом исследовании вряд ли может предложить какие-либо научные (в строгом смысле термина) результаты.

Ни историография, ни методология не обладают достаточно точными критериями определения «социальной значимости» того или иного событияво-вторых, «некоторый временной интервал» (и события, зафиксированные на нем) может иметь начало в прошлом, а окончание в будущем. В этом случае, временной интервал лишь проходит через некоторое «настоящее», которое все равно остается неопределенным. Преодоление указанных недостатков представляется в определении «настоящего» как особого, «реферированного» момента, актуального для исследователя прошлых или будущих событий, т. е. некоторого выделенного момента создания исторического текста, имеющего интервальный характер (хотя это будет интервал с обозначенными границами: начало исследования и его окончание). Таким образом, данное временное отношение всегда предполагает выделенный момент а) создание самого исторического исследования, и только по отношению к нему временное отношение вообще имеет смысл.

Следующее отношение демонстрирует упорядоченность событий в прошлом. Оно эксплицирует его линейный и топологически закрытый характер, раскрывает особое «временное бытие» прошлого. Форма данного соотношения может быть выражена как «Л предшествует В», с V учетом, что момент, А и момент В находятся в прошлом (и это зафиксировано в контексте рассмотрения), т. е. отделены от современности временным интервалом или, более точно, лишены своей актуальности. Данная форма выявляет историческую динамику прошлого (что явно соответствует христианской интерпретации истории), но в тоже время демонстрирует «каузальную слабость», не устанавливая причинно-следственную связь событий, А и В между собой и с другими V' синхронными или пересекающимися во времени событиями. Поэтому данное отношение отражает лишь внешнюю процессуальную форму какого-либо фрагмента истории. В связи с этим в ряде исторических и методологических работ рассматривают сложные причинно-временные последовательности, имеющие форму: «А предшествовало В, В предшествовало С .» Очевидно, что данная последовательность задается отношением «после» и может быть представлена (с определенными оговорками) в качестве причинно-временной транзитивности.

Данная последовательность не отражает альтернативных предшествующих и последующих событий, поэтому она не может адекватно отражать все многообразие исторической реальности, следовательно необходимо отметить, что «А, В, С» являются произвольно выделенными фрагментами исторической реальности. Критерием такого выделения могут служить особенности и цели исследования.

Параллельно с «длинными последовательностями» можно отдельно выделить и рассмотреть отношение синхронности исторических событий. * Данное отношение представляется чрезвычайно важным в рамках системного подхода исследования, т.к. предполагает альтернативность истории. Оно выражается через форму: «А существует одновременно с В». Анализируя представленную форму, можно выделить «сильное» и слабое" совпадение. В первом значении речь идет о совпадении как таковом, во втором значении — о временном пересечении событии. Сильное совпадение случается в истории довольно редко, т.к. событие прошлого вообще трудно «приземлить» к какой-либо начальной или конечной точке, во-первых, в силу их временной отдаленности и не верифицируемости, во-вторых, в силу специфики содержания исторической действительности, в которой, даже в настоящем довольно трудно определить начало и окончание какого-либо события. Гораздо чаще исследователь имеет дело со слабой синхронностью, когда Ч< временные интервалы прохождения событий пересекают друг друга, образуя интервалы-совпадения (синхронности).

Более проблематично при рассмотрении сущности исторической действительности выглядят причинно-следственные отношения, которые имеют форму «А есть причина В в ситуации С». Рассматривая эти отношения в свете предмета данного исследования, нет смысла анализировать все многообразие подходов (детерминистских и индетерминистских) к этой проблеме. Необходимо лишь отметить связь г причинно-следственных отношений с временной последовательностью и процессом. Отношение причины и следствия предполагает асимметрию данных категорий во времени (хотя это может быть и «слабая синхронность»): предшествование первой второму. Такое, очевидное на первый взгляд, положение дел в рамках современной аналитической философии становится довольно проблематичным. Так, Г. фон Вригт в «Логико-философских исследованиях» указывает на принципиальную возможность причинно-следственной симметрии (хотя и с известными % оговорками), что несомненно позволяет конструировать совершенно иные подходы к этой проблеме и в контексте исторического исследования [27]. Однако данное замечание не ставит под сомнение временную последовательность истории и ее интервальную природу, а лишь расширяет проблемное поле исследовании.

Таким образом, указанные отношения и определяют структурные элементы исторической реальности, показывают возможные их соотношения.

Ситуация представляет собой определенный статический фон, необходимый для «протекания» сравнительно однородных событий. Однако «ситуация есть подсистема, выделенная в объекте как предмет исследования, фиксированный в некотором интервале времени» [123]. Данное положение определяет ситуацию относительно времени, утверждая тем самым ее интервальную сущность, но что еще более важно, определяет ее как подсистему-совокупность отношений определенного рода. Предполагается, что историческая реальность в целом состоит из бесконечного числа ситуаций, однако мы выделяем какую-либо конкретную, соответствующую целям исторического исследования, опираясь при этом на ранее сформулированные критерии выбора.

Например, исследуя историю России XIX века, можно отметить такую вполне определенную ситуацию, как начало реформирования системы сельского хозяйства России, которое было инициировано Александром II, выделяемую исследователем из множества других синхронных ситуаций для изучения внутри нее каких-либо четко различимых и значимых событий. В связи с этим события можно представить как особый атомарный процесс, имманентный исторической ситуации. В силу характера самого понятия «системы», событие может быть представлено как автономная, динамическая, функционирующая система, которая фиксирует те преобразования, отношения и свойства, отсутствующие в данной ситуации в момент времени ^ и появившиеся в момент просуществовав до момента После последнего момента вся совокупность появившихся компонентов либо исчезает, либо изменяется (в результате следующего события). Такое понимание «события» дает возможность определить его в качестве особого микротипа, элементарного процесса. Именно такое понимание можно предложить категории «событие» с позиции метаистории (в рамках системного подхода). Это возможно благодаря отвлечению от содержательной эмпирики и исследованию истории на теоретическом уровне. Однако, при всей атомарности события, в нем можно выделить отдельные объекты, связанные между собой различными (в том числе и указанными выше отношениями). «Со-бытие — связь объектов (предметов, вещей). В со-бытие объекты сцеплены друг с другом, как звенья цепи» [26].

Эти объекты есть единичные элементы, находящиеся в определенных отношениях, т. е. взаимосодействущих, и составляющие структуру самого события. Они не могут быть представлены в качестве социально-исторического «атома» исторического процесса, во-первых, в силу их единичности (малые социальные группы, отдельные исторические персонажи, действия, не имеющие исторической значимости), во-вторых, вследствие отсутствия процессуальной, интервальной природы, по крайней мере, у большинства элементов структуры события. Поэтому видится возможным отвлечься от исследования элементов структуры события, группируя их в выделенный нами исторический «атом» .

Одними из основных объектов исторического знания являются фиксированные в тексте события. Возникает проблема соотношения понятий «события» и «исторический процесс». Поиск различных подходов к ее решению, позволит выявить сущность исторической реальности, показать се темпоральную природу.

Так, В. В. Попов считает, что события не могут изменяться подобно объектам, т.к. «изменение объекта происходит через последовательность переходов от одного состояния к другому». События не могут представлять такую последовательность, т.к. «они не имеют продолжения г. после того, как случились» [115].

Наличие фаз в структуре событий позволяет говорить об изменениях внутри их, которые происходят с учетом перехода от одной фазы к другой, и в этом автор настоящего исследования полностью разделяет точку зрения В. В. Попова. Если вспомнить данное выше представление настоящего как некоторой темпоралыю-упорядоченной последовательности фаз «теперь», то, действительно, утверждение о том, ^ что «событие произошло в настоящем» означает не что иное, как выявление элементов того, что случилось (или случается) по отношению к принятой временной шкале. В историческом исследовании событие подвергается подобному, внутреннему анализу, в ходе которого и происходит ретроспективное выявление фаз — «теперь», интерпретация их, установление каузальных связей. Однако необходимо выделять переходные состояния, которые исследователь выявляет путем рекреативной рациональной деятельности. Это значит, что отсутствие «последовательности переходов от одного состояния объектов к другому» или отсутствие изменения в событиях в историческом исследовании, справедливо рассматривать лишь по отношению к микрособытиям, типа «убийство Цезаря», но видится некорректным с исторической точки зрения, говорить об отсутствии переходов в макрособытиях.

Интерпретируя события первого типа, исследователь редуцирует их до атомарных фаз — «теперь» и, соответственно, конструирует связи, переходные состояния между ними (в ходе исторической * реконструкции), анализ событий второго типа, как правило, не нуждается в какой-либо рекреативной деятельности относительно переходных состояний, в силу их очевидности. Однако он предполагает «восстановительную работу» (реконструктивную), в силу невыявленности многих элементов. Заметим, что содержание исторической реконструкции не может быть выражено «посредством лишь одних логических форм, хотя последние играют в ней первенствующую роль, иначе историческая реконструкция не была бы научной формой познания» [148].

В истории смена событий идет от потенциального (в будущем) через реальное (в настоящем), к «происшедшему» или собственно историческому (в прошлом). Однако такое движение есть не более чем методологический прием, т.к. будущие события не существуют реально и т*' лишь представляемы (виртуально) — в настоящем это система взаимодействующих между собой объектов, в прошлом — это зафиксированные в текстах, легендах, иных источниках продукты исторической памяти.

Определяя в рамках выбранного нами подхода отношения, структурные элементы исторической реальности, мы неизбежно используем категорию «процесс», употребляемую в различных смыслах. В соответствии с этим необходимо выделить и определить несколько основных типов процесса в исследовании логико-методологических аспектов философии истории:

1. Процесс как последовательность этапов, единственных элементов, моментов, в возникновении, развитии и исчезновении события. Это микропроцесс (в силу определения самого события) или конфигуративный процесс. «Конфигурация — меняющееся, нестабильное. Конфигурация объектов образует со-бытие» [26].

2. Ситуативный процесс понимаемый как последовательная смена * событий в фиксированном ситуативном интервале. Это «молекулярный» процесс исторического исследования.

3. Макропроцесс — процесс как последовательная смена ситуации внутри фиксированного макроинтервала исторической реальности.

4. «Обобщающий» процесс, который представляет собой историческую тотальность, раскрывающуюся как бесконечная смена макроинтервалов. Это «. темпоральный, согласованный ряд стадий, соединенных вместе в связующую единицу. Процесс, один словом, есть обобщающая история» [129].

Таким образом, выстроенная иерархия процессов, с одной стороны, выделяет их типы (по мере усложнения их структуры), а с другой стороны (и это кажется особенно важным) представляет собой индуктивное определение процесса (хотя в строгом смысле — это вряд ли будет правильным индуктивным определением, т.к. оно не исчерпывает объема понятия).

В социальной философии, иерархия типов процессов представляется важной в методологическом аспекте, так как предполагает создание «рационального каркаса» исторических описаний.

Соотнесенность истории и процесса, выявление сущности последнего дает возможность моделирования как ранее «неуловимой» исторической действительности в целом, так и отдельных ее структурных элементов [26]. Использование аппарата символической логики как инструмента исторического моделирования значительно изменяет природу и методологические основания исторического исследования.

В рамках различных направлений современной логической теории возможно уточнение основных элементов исторического конструирования. Так, понятие «процесс» уже выходит за рамки сферы прошлого и настоящего и эксплицируется в будущем. В связи с чем рассматривают квазипроцесс, в рамках которого возможно рассмотреть движение истории из актуального положения дел в некотором мире в множество «возможных миров» в будущем. Поэтому атрибутом квазипроцесса является движение в случайном направлении (не разделяя при этом категории «случайность» и «возможность»). Квазипроцесс рассматривается Решером в контексте задаваемого им общего понимания процесса как «линейной дискретной последовательности индексированных элементарных процессов. Дискретность предполагает вводимые им квази-моменты «рождение» и «смерть» процесса. Однако понятие дискретной модели неизбежно ведет к ряду проблем (например, к проблеме неразделенности момента).

Построенные на основе дискретности, модели исторического процесса вряд ли можно считать адекватными его сущности, хотя такие модели, несомненно, могут быть интересными с позиции эмпирического познания истории, при котором исследуются фрагменты исторической действительности, «вырываемые» из континуума. Такая методологическая операция, должна быть атрибутом исторического процесса.

Основные выводы и результаты диссертационного исследования представляются как следующие:

1. В историческом объяснении присутствует элемент каузального объяснения, поскольку в нем фиксируется связь причины и следствия, которая понимается как непосредственное следование определенного результата из предшествующего состояния событии. Однако поскольку эта связь включена как подчиненная в анализ намерений, целей действующих исторических субъектов, она не играет определяющей роли в историческом объяснении. Опираясь на приведенные выше фрагменты историко-философского анализа понятия исторического процесса, вполне уместно поставить и рассмотреть вопрос относительно адекватной концептуальной системы, в рамках которой исследуются конструирование исторического процесса.

2. Своеобразное видение содержательной стороны исторической проблематики может быть различно в зависимости от того, в каком именно спектре рассматривается сама человеческая история, например, как последовательность взаимной дополнительности и автономности различных ипостасей целостной человеческой истории, которая фактически проявляется в рамках особенностей восхождения теоретического философско-исторического мышления от абстрактного к конкретному. Вопрос о результатах подобного восхождения и их инструментально-прагматической значимости стоит несколько в стороне, поскольку речь идет в большей степени об эффективности тех или иных социальных технологий, которые имеют свое значение в условиях социально-исторической практики деятельностного субъекта по отношению к реальности.

3. Исторические процессы рассматриваются как фиксированные и воссозданные в памяти реального субъекта или социума, конкретные прошедшие состояния объекта, позволяющие в целом выделять в данном процессе законченные смысловые единицы или как мы их ранее обозначили — события. А также увидеть перед собственным восприятием некоторую тенденцию в тех изменениях, которые пережил объект, в том числе и реализованную тенденцию, ставшую актуальностью. То есть, другими словами, можно говорить о том, что один субъект пережил процесс становления в другой объект, отличный от первоначального.

4. Рациональная реконструкция исторического процесса, в принципе, означает его представление как некоторой целенаправленной человеческой деятельности, которая, естественно, осуществляется по определенным правилам, связанным как с субъективными так и объективными факторами. Однако, исследователь-историк или философ, конечно, не может накладывать на подобные правила слишком жесткие ограничения, так как исторический процесс, конечно, нуждается в том, чтобы в данном исследовании была задействована мало применяемая в наше время «теория оценок». То есть если говорить о тех правилах, которые предъявляются к реконструкции исторического процесса, то, конечно, следует говорить о том, что исследователь обязан определить определенные критерии оценки соответствующих действий социальных субъектов в рамках самого исторического процесса.

5. Приоритетной становится проблема: сможет ли социальный субъект говорить об определенности будущего, либо он только допускает некоторую предпосылку в отношении его неопределенности и, как следствие, возможных последствий реализации этого будущего в некотором актуальном состоянии социального субъекта, который, впрочем, принимает вполне конкретные решения. То есть, в большей степени, в этом случае мы можем говорить, что речь идет даже не о конкретном осмыслении социальным субъектом того или иного исторического процесса, с одной стороны, и с другой стороны — не о его конструктивном описании. Речь идет несколько о другом — об уровне интуитивного понимания исторического процесса, о той информации, которая имеется у данного социального субъекта. Однако в обычной ситуации имеется целый ряд проблем, которые следует обозначить. Во-первых, мы можем говорить о том, что если социальный субъект, действительно, пытается конструировать исторический процесс, то, по крайней мере, он должен иметь для этого весьма веские или аргументированные концептуальные основания. Во-вторых, имея подобные концептуальные основания социальный субъект должен выработать определенную программу, которая, действительно, могла бы в дальнейшем быть рационализирована. В-третьих, рационализированная программа уже поднимает вопрос о соотношении рационального и воображаемого в рамках самой подобной программы. В-четвертых, если подобное соотношение выяснено, то тогда, фактически, возникает вопрос, известный в истории философии, как проблема соотношения потенциального и актуального. И в этой связи потенциальное н актуальное переносится в сферу, которая связана с эффективностью достижения социальным субъектом того или иного принятого решения. И, наконец, на основании всего сказанного, конечно, следует переходить к проблеме не только рациональности, как таковой, но и к проблеме прагматичности, эффективности, адекватности и так далее, тех решений, которые социальный субъект принимает, обращаясь к анализу исторического процесса.

6. Социальный субъект с точки зрения рациональности предполагаемого исторического объяснения вполне способен принять какое-то промежуточное решение, которое, в конечном счёте, будет направлено не на это объяснение, а на возможности более эффективного использования тех средств, которые в данный конкретный момент у исторического исследователя имеются. В этом тоже будет заключаться его рациональность. Дело в то*м, что процесс принятия рационального объяснения может действительно, как и другой процесс решения, разбиваться на целый ряд этапов и если социальный субъект принимает достаточно сложное с точки зрения пространственно-временных координат объяснение, то вполне возможно, что объяснение будет подвергаться какой-то определенной корректировки, а сама корректировка будет достигаться через постоянное обращение к исходно заданному рациональному результату.

Диссертация представляет собой достаточно широкие перспективы работы, в обозначенном направлении, ближайшими из которых могут быть следующие:

1. Дальнейшего развития требует концептуальный аппарат, позволяющий адекватно описывать содержательные характеристики рассматриваемых исторических процессов.

2. Одной из ближайших перспектив является исследование исторического процесса в контексте будущего развития социума, проведение сравнительного анализа концепции исторических процессов в формационном, ковариативном и циклическом подходах к пониманию развития общества.

3. Перспективным направлением развития данного исследования можно рассматривать построение исторических моделей, в которых бы нашло отражение то, что социально-исторические процессы имеют как детерминированную составляющую, так и стохастическую. Построение и анализ подобных моделей позволил бы выявить корреляционную связь подобных процессов и степень их взаимного влияния друг на друга, и на конечные результаты самого процесса.

4. Определить саму проблему в рамках рациональной деятельности обычно означает некий выбор того, что связано с изучением условий которые препятствуют эффективному рациональному решению. После того, как причина подобных ограничений рациональной деятельности уже установлена начинается своеобразный этап конструирования спектра возможных действий в рамках исторического процесса, которые в итоге направлены на решение возникающей проблемы.

5. Заметим, что тот или иной отход от рационального принятия решения выводит исследователя на проблему как тот или иной ученый, исследующий исторический процесс сможет адекватно представить его не только с точки зрения, допустим, исторического вживания или переживания этого процесса, но и с точки зрения тех измерительных процедур, которые, на наш взгляд, вкладываются в процесс эффективного и прагматичного принятия решения, которые дают нам более или менее адекватное описание исторического процесса.

6. Историческое время правомерно рассматривать в качестве научной формы познания, применяемой в историческом исследовании. Время является необходимым условием развертывания любого исторического процесса. Историческое время это действительный способ, в котором исследователи конструируют историю, представляя динамику рациональной социальной действительности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.