Рождение диссидентства. 
История отечественной культуры

Смерть Сталина (1953) и последовавшее вслед за тем разоблачение культа личности «вождя народов» (1956) круто изменили духовную атмосферу в обществе. Началась политическая «оттепель"2, подтолкнувшая интеллигенцию на путь самоутверждения и протеста. Ее лозунгами становятся свобода и личность. Появляются тайные общества, кружки самообразования, литературные объединения, в которых вызревает новое сознание, новое отношение к действительности. Используются не только все цензурные отдушины и недосмотры, но и возникает «самиздат», нашедший дорогу к широким массам специалистов и студенчества. Через «самиздат» приходят к читателю «недозволенные» произведения философов и богословов русского зарубежья. Интеллигенция чуть ли не находится в положении «неодекабристов»: так велика была ее уверенность в близости «освобождения».

Диссидентство превращалось в образ жизни и мировоззрение молодежи'.

Партия и интеллигенция.

Своим кровным делом диссидентство 60−70-х гг. считало противодействие возрождению сталинизма. Задача эта сознавалась как долг, как призвание интеллигенции.

В одном культовом стихотворении того времени говорилось:

Нет, — Сталин не сдался.

Считает он смерть — поправимостью.

Мы вынесли из Мавзолея его.

Но как из наследников Сталина Сталина вынести?!

В то же время поэт еще не отделял себя от партии, верил в возможность единения с ней интеллигенции:

Велела не быть успокоенным Партия мне.

Пусть кто-то твердит:

«Успокойся!» — спокойным я быть не сумею.

Покуда наследники Сталина есть на земле.

Мне будет казаться, что Сталин еще в Мавзолее^[1].

Отрезвление не заставило себя ждать долго. Вопреки чаяниям интеллигенции, партия не думала сворачивать с «ленинского курса». Она упивалась огромной властью, подчинив себе всю экономику, все материальные ресурсы страны. Инакомыслие не воспрещалось, но и не разрешалось в публичной форме. Народу внушалась мысль, что трагедия сталинизма осталась в прошлом и теперь нет никаких препятствий для построения социализма «с человеческим лицом». Обещано было даже, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»².

Незыблемость принципов марксизма-ленинизма не подвергалась сомнению. Один влиятельный партийный идеолог «оттепельной» поры, выступая 19 октября 1962 г. на общем собрании Академии наук СССР, наставлял ученых-обществоведов: «Нельзя допускать, чтобы под флагом борьбы с последствиями культа личности атаковали самую науку (т. е. марксизм-ленинизм. — А. 3.). Между тем мы уже сталкиваемся с попытками, например, пересмотреть принцип партийности философии как якобы догматический принцип, с рекомендациями побольше „заимствовать“ идеи у буржуазных философов»¹.

Даже в 80-е гг., в разгар так называемой «перестройки», которой пыталась руководить партия, «социалистический выбор» оставался неизменным. «Мы исходим из того понимания, — заявлял ее генсек, — что трудности и проблемы 70−80-х гг. — это не какойто кризис социализма как общественно-политической системы, а скорее, наоборот, результат недостаточно последовательного проведения социалистических принципов, отступлений от них и даже извращений, консервативных методов и форм социального управления, возникших в определенных исторических условиях, на первоначальных этапах социалистического развития»^[2][3].

Становилось ясно, что пути интеллигенции и партии расходятся навсегда, как уже прежде расходились пути интеллигенции и монархии. Больше у социализма не оставалось никакой перспективы.

• [1] Евтушенко Е. Наследники Сталина // Правда. 21 декабря 1958 г. С. I. Программа Коммунистической партии Советского Союза.М., 1961. С. 4.
• [2] Ильичев Л Ф О некоторых проблемах развития общественныхна>к И Хрестоматия по отечественной истории. С. 493.
• [3] Горбачев М. С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и ятя всего мира. М. 1988. С. 33.