Ядерное наследство Семипалатинского полигона

Семипалатинский ядерный полигон — единственный полигон в мире, на территории которого всегда жили и продолжают жить люди. За 40 лет ядерных испытаний ни один населенный пункт не был закрыт. И сегодня, после закрытия полигона, никто не был выселен из опасной зоны.

18 тысяч квадратных километров урановой земли В пятистах километрах от Караганды, в живописном местечке у подножия горной цепи Едрей, есть крохотный поселок, где продолжают жить люди. В 10 километрах от поселка — Семипалатинский испытательный ядерный полигон. Называть его бывшим язык не поворачивается. Здесь прекратили проводить испытания. А все остальное осталось по-прежнему — стеклянная оплавленная земля, излучающая 10−20 тысяч микрорентген в час, мертвые атомные озера, урановые штольни и люди…

Полигон оказался открытым для населения и был брошен, напичканный военным и радиоактивным мусором. Хотя, насколько нам известно, существовала профессиональная программа поэтапного закрытия полигона с глухой консервацией всех опасных зон, с вывозом радиоактивного мусора и так далее. Проще говоря, военные намеревались тщательно убрать за собой, продолжая охранять полигон. Однако, политическое давление было так велико, что разгоряченная общественность буквально вытолкала военных в шею и удовлетворенная удалилась праздновать победу. Тогда никто не подумал о людях, которые останутся здесь жить.

Десятки радиоактивных штолен остаются открытыми.

На территории полигона остаются открытыми десятки штолен. Но и те, что были в спешке запечатаны военными, легко открываются местными умельцами. В поисках металлолома люди заходят на самые опасные площадки, выкапывают кабель, собирают радиоактивный лом. Все это валяется под ногами. Металлосборщики протоптали свои тропы, поделили территории. Еще 10−15 лет назад вся степь была буквально усеяна останками ракет и снарядов. Тысячи и тысячи тонн военного металла и железа. Сегодня степь чистая, будто пылесосом по ней прошлись. И нет никакой возможности проследить, куда уходил и продолжает уходить ядерный металл. Пока на полигоне остается хотя бы полкило металла, остается и проблема. И проблема эта углубляется с каждым годом в прямом и переносном смысле.

Если раньше люди брали то, что лежит на поверхности, то сегодня уходят вглубь подземных штолен, выкапывают подземные кабели, доходят до самых опасных зараженных зон, где непосредственно происходили наземные и подземные ядерные взрывы. В самых грязных местах, где радиационный фон зашкаливает за 20 тысяч микрорентген, можно обнаружить походные лагеря местных металлоискателей — матрацы, циновки, утварь. То есть сборщики здесь живут и ночуют.

Общественность и экологи бьют тревогу и пытаются направить государственные органы на решение проблемы доступа на ядерный полигон.

— Вокруг полигона появились столбы, — говорит Дмитрий Калмыков, — по крайней мере, обозначены его границы. Кое-где на столбах проволокой прикручены таблички «Опасно: радиация!». Хорошее начинание, но малоэффективное. С таким же успехом перед въездом в город можно повесить плакат «Опасно: криминал!» .

Но все-таки экологи рады тому, что хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. И сегодня эти столбы хотя бы обозначили территорию полигона. Второй положительный момент — началось патрулирование территории. Микроавтобус радиационного контроля колесит по полигону и отгоняет людей хотя бы от самых грязных зон. То есть меры предприняты, но чтобы добиться действия, они должны быть в десять раз эффективней и действенней. Потому что ни столбы, ни одиночный патруль пока не изменили коренным образом местный менталитет. Жители по-прежнему собирают металлолом, ездят в гости по накатанной дороге, которая пролегает по Стеклянной поляне — самое пекло полигона, где 40 лет взрывалось и горело, где от температуры в миллион градусов земля навсегда оплавилась до состояния черного стекла. А по берегам атомных озер — воронки от ядерных взрывов, заполненные водой, все еще можно увидеть следы пикников.

Специалисты и эксперты так и не пришли к единому мнению: нужно ли переселять людей из поселков, расположенных по периметру полигона? Международная практика на этот счет ничем не может нам помочь, потому что нигде больше в мире испытательные полигоны не строили на заселенной территории.

18 тысяч квадратных километров полигона имеют неровный радиационный фон. Три тысячи квадратов, как говорят эксперты, должны быть навсегда выключены из землепользования. Это так называемые «красные зоны», где уровень радиации превышает 20 и 30 тысяч мкр./час. Это эпицентры взрывов, атомные озера, стеклянные поляны. Все, что требуется, — оградить эти опасные места от доступа людей. А самые грязные зоны окопать глубокими траншеями, чтобы не только люди, но и скот сюда не забредал. И главное, все жители всех населенных пунктов полигона должны иметь карту. Простую удобную карту, где красным цветом отмечены места, куда нельзя ходить, где сохраняется высокая опасность облучения. Если люди будут знать эти зоны, они не будут туда ходить и скот будут держать подальше. Никому не хочется умирать раньше времени.