Гр. Ф.П. Толстой

Каждая из четырнадцати больших картин Верещагина, посвященных войне с Наполеоном, рисует нам какой-нибудь крупный момент. Все они тесно связаны друг с другом, вследствие чего каждая в отдельности теряет известную долю своего значения. Достаточно перечислить заглавия (данные самим Верещагиным) картин, чтобы понять, что у художника был определенный план. Вот эти заглавия: 1) Наполеон I на Бородинских высотах, 2) Перед Москвой — ожидание депутации бояр, 3) В Успенском соборе, 4) В Кремле пожар, 5) Зарево Замоскворечья, 6) Возвращение из Петровского дворца, 7) В Городне — пробиваться или отступать, 8) На этапе — дурные вести из Франции, 9) На большой дороге — отступление, бегство, 10) Маршал Даву в Чудовом монастыре, 11) «Не замай — дай подойти», 12) «С оружием в руках — расстрелять», 13) «В штыки. Ура. Ура», 14) Ночной привал великой армии.

К каждой картине Верещагин составил подробное объяснение, рисующее на основании точных данных всю обстановку, как она была на самом деле. Иное из этих объяснений представляет собой целое краткое исследование, выясняющее фактическую сторону того или иного факта. Вот, например, объяснение к картине «В Городне: пробиваться или отступать», занимающее чуть не десять страниц убористого шрифта. Здесь подробно разъяснены все обстоятельства, предшествовавшие распоряжению Наполеона — отступать. После долгого обсуждения доводов за отступление «он поднял голову, оглядел смущенные лица своих старых боевых товарищей и медленно произнес: „Хорошо, господа, я распоряжусь“»… И он решился отступать, повести армию по старому пути, как наиболее удалявшему его от русской армии, но это решение обошлось не легко: «с ним сделался продолжительный обморок»… Этот момент раздумья и изображен на упомянутой картине.

Еще интереснее объяснение Верещагина к картине: «На этапе. — Дурные вести из Франции». Здесь художник необыкновенно тонко разбирает душевное состояние Наполеона в момент получения известия на обратном походе о заговоре Малле. «Главная квартира расположилась в этот день близ почтовой станции, и император занял маленькую сельскую церковь, обнесенную оградой. Походная кровать с принадлежностями туалета плохо гармонировала с убранством старого храма, позолоченными славянскими орнаментами и ликами Христа, Богоматери и святых, угрюмо, укоризненно смотревших на необычную для святого места обстановку, бесцеремонно расположившегося между ними пришельца, образ Христа, как и все другие, был порублен, изорван и всячески обруган прошедшим здесь солдатством; лишь уцелевший глаз святого лика как бы изрекал приговор всей сцене…