Разум. 
Автобиография Бенджамина Франклина. 
Контент-анализ

Описывая положительные качества своего отца Франклин делает особенный упор на разум: «Он имел ясный ум, хорошо рисовал, немного обучался музыке», и далее — «главным его достоинством было умение глубоко разбираться в сущности всякого сложного вопроса и здраво судить о нем…» — Это качество Франклин считает основным достоинством, и с ним трудно не согласится — «независимо от того, касалось ли это общественных или личных дел.» В окончании фразы характеризующей отца автор затрагивает вопрос совсем иного плана. Во время анализа текста менее всего выделялось разграничение общественной и духовной (личной) жизни Бенджамина Франклина. Более того общественно-просветительскую деятельность можно без всякой натяжки назвать духовной жизнью Франклина. «Он получил некоторое литературное образование и обладал незаурядным умом, но это не мешало ему быть настоящим язычником и через несколько лет он принялся кощунственно перелагать библию разухабистыми стишками, наподобие того, как Коттон поступил с Вергилием». — Это высказывание показывает, насколько важен разум для Бенджамина. — «Таким путем он выставил многие факты в весьма непривлекательном свете и мог бы внести смятение в слабые умы, если бы его произведение было опубликовано, чего, однако, не случилось.» Если положить на чашу весов символ веры, а на другую разум — то перевес будет явно на стороне последнего. В его этике верующий человек должен верить не только сердцем, но и разумом. Этот момент значительно рознит воззрения Франклина и слова Нового Завета, но если в системе координат эпохи Просвещения Разум — центр человеческого организма, то можно считать его эквивалентным сердцу.

Автор всеми силами желает указать читателю как важно руководствоваться доводами разума в своём жизненном пути. Добивается он такого эффекта благодаря частому использованию таких терминов как «какие-либо происшествия давали мне основание заключить, что», и в попытке доказать что-либо предлагает нам не менее двух-трёх аргументов в пользу того или иного поступка или изобретения. Во время работы наборщиком в Лондоне, юный печатник сталкивается со старой доброй традицией местных рабочих «кокни» пить крепкое пиво для «крепкой» работы. Сам же автор употреблял лишь воду, и при этом ему удавалось носить груз вдвое тяжелее, чем любителям пенного напитка. Вновь и вновь мы видим в его речи эксперимент, за которым неизменно следует вывод: «физическая сила, которую дает пиво, пропорциональна лишь количеству ячменного зерна или муки, растворенной в воде, из чего делают пиво, что в хлебе ценой в один пенни больше муки, и, следовательно, если бы он ел его с пинтой воды, это придало бы ему больше силы, чем кварта пива». На этот эпизод можно также взглянуть в ином смысловом ракурсе. Дело в том, что контент-анализ показал, сколь часто Франклин идёт на перерез общественному мнению, и при этом не становится изгоем, наоборот, он убеждает окружающих в правоте своих действий четко выстроенной аргументацией. История с пивом — наиболее явный пример такого убеждения (хотя наивно было полагать, чтобы лондонские печатники полностью отказались от употребления темного).

Примером «аутсайдерства» Франклина служит эпизод с наборщиками, куда его перевели вскоре после принятия на службу в лондонской типографии: «Наборщики потребовали с меня новый вступительный взнос на выпивку, размером в пять шиллингов. Я счел это плутовством… …мои литеры смешивались, мои печатные материалы переставлялись и рвались … мне пришлось исполнить их требование и уплатить деньги; я убедился, что глупо жить в ссоре с теми, с кем приходится постоянно иметь дело». Здесь имеет место, казалось бы, такой же эксперимент, как и в истории с пивом. Разница же в том, что в первом случае Франклин предлагал нововведения которые если не открыто приветствовались, то принимались обществом с помощью аргументации, а во втором молодой Бенджамин противоречил традициям. Автор предлагает читателю абсолютную формулу благоприятной, успешной жизни в обществе — не нарушать его устои, но пытаться их усовершенствовать, причем лишь после того, как человек уже является признанным, полноправным его членом. Как и в любом другом его эксперименте, незамедлительно следует вывод: «Теперь между нами установились хорошие отношения, и вскоре я приобрел среди них значительное влияние. Я предложил внести некоторые разумные изменения в правила типографских рабочих и добился того, что они были приняты…».

Живость разума Бенджамина Франклина проявляется в его умении замечать истинную сущность вещей, в отличие от простого обывателя, чей взгляд «замылен». Умение проникать в суть вещей чувствуется, когда, автор описывает причину успеха «Странствий паломника» Бениана — книги, которая, по его словам, произвела на него неизгладимое впечатление в ранней юности и была переведена на множество европейских языков. «Честный Джон первым из тех, кого я знаю, стал чередовать повествование с диалогом, такой способ изложения захватывает читателя, который в самых интересных местах чувствует, что он как бы находится в обществе действующих лиц и присутствует при их разговоре». Таким образом автор объясняет читателю причину почему эта книга произвела на него в юности чрезвычайное впечатление. На каждого из нас в детстве оказывает сильный эффект какое-либо произведение, будь то фильм или книга, но часто впоследствии оглядываясь на это же произведение мы находим его не таким уж интересным. Тем любопытнее выбор автора, который и разменяв восьмой десяток лет не перестал отдавать должное Джону Бениану и его произведениям. Стоит отметить что его «Записки путешественника» современные авторы относят именно к жанру автобиографии", таким образом наглядно влияние этого писателя на Бенджамина Франклина. Как уже было сказано, автор и сам во время значимых событий переходит на прямую речь.

Порой философский подход к описываемой молодости нельзя отнести к какому-либо направлению. Разум и чувства неотъемлемы друг от друга во многих изречениях великого американца. Период жизни писателя представляет собой переходный период во внутреннем мире этики просвещения. «Махровый» рационализм Джона Локка и Томаса Гоббса, который властвовал безраздельно во второй половине XVII и начале XVIII века понемногу начинает уступать место более чувственному восприятию мира. К какому же учению более всего можно отнести мировоззрение автора? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать высказывания Франклина, которые касаются не столько его собственной философской этики, сколько рефлексации окружающей действительности. Если внимательно посмотреть на его отношение к смерти, можно сделать неоднозначные выводы. К примеру высказывание о переходе в мир иной одного из его друзей-поэтов — «Его смерть была для нас большим горем, так как он был лучше всех нас». — можно рассматривать с двух противоположенных сторон. Чувственное восприятие мира, расстройство по поводу потери близкого человека явственно видно в этих строках. Можно вспомнить цитату из того же абзаца: «Уотсон умер на моих руках». Такого плана речь отдает даже несколько романтизмом, до «изобретения» которого еще полсотни лет.

Если же взглянуть на упомянутую фразу с другой стороны, то можно заметить вполне укладывающуюся в рамки рационализма формулу — горечь смерти — потеря умелого мастера (в данном случае мастера слова). Но не в коем случае нельзя смотреть на эту фразу «с боков». Напротив, если рассматривать её целостно, учитывая время и место написания то можно говорить о синтезе. Примером подобного подхода может послужить рассуждение Франклина об употреблении морепродуктов несколько ранее в «Автобиографии»: «…ловля рыбы — своего рода ничем не оправданное убийство, поскольку ни одна рыба никогда нам не причинила и не могла причинить какого-либо вреда, который оправдывал бы это умерщвление… …только что зажаренная на сковороде, она издавала восхитительный запах. Некоторое время я колебался между принципом и влечением, пока не вспомнил, что когда рыбу потрошили, то я видел, как из ее желудка доставали других маленьких рыбок». Интересно также то, что история с рыбой написана отдельно, не в контексте повествования. Франклин употребил в начале этого смыслового блока оборот: «Я кажется забыл упомянуть», тем самым вкладывая в него смысл и обращая внимание. С одной стороны принцип, с другой — естественное чувство. Наверное, в любом другом литературном жанре главный герой либо поддался искушению, либо настоял на своем принципе. Однако, перед нами автобиография именно потому, что здесь описывается эволюция характера, а не картинное проявление тех или иных черт характера. На философско-этическом плане этот эпизод раскрывает всю неполноту описания Франклина как ярого рационалиста. Его разум в данном случае оружье в руках существа имя которому человек. Именно «существа», т.к. это слово по отношению к человеку выделено автором курсивом. Таким образом, мы видим еще один пример переплетения двух, казалось бы, противоположенных принципов восприятия мира — сенсуализма и рационализма. Кроме того, данный эпизод можно рассматривать как несколько исказившийся отголосок квакерской морали.

Ситуация с рыбой — не единственный пример, как Доктор Франклин пытается объяснить свои чувственные поступки с позиций рационального мышления. Подобная ситуация произошла во время его пребывания в метрополии, Лондоне. Франклин начинает находить удовольствие в обществе избранницы своего приятеля Ральфа, который опрометчиво поручил ему поддерживать мисс Т., а сам уехал работать в деревню учителем. Что же делает Бенджамин: «так как в то время я не находился под сдерживающим влиянием религии, то попытался воспользоваться ее зависимостью от меня и позволил себе некоторые вольности… …которые она отвергла с величайшим негодованием… …когда он вернулся в Лондон, то поставил меня в известность, что считает себя свободным от всех своих обязательств по отношению ко мне… … с утратой его дружбы я почувствовал, что с моих плеч свалилось тяжкое бремя». Все почти как в прошлый раз — он почувствовал запах рыбы, а потеряв друга вследствие своего поступка он заметил лишь об освобождении нужды давать ему в долг." настолько искреннее описание жизни достойно похвалы, но этот эпизод в значительной степени очерняет взору читателя характер автора. А если к вышесказанному присовокупить еще и это высказывание: «Мы с Ральфом были неразлучными товарищами», то перед нами предстает совсем уж темная личность. Так кто же вы после этого, Доктор Франклин? Не стоит делать скоропалительных выводов. Нужно принять во внимание «неукротимые страсти юношества», то есть, возраст и чувственность, которую автор старается скрыть под твердой корой меркантилизма. К тому же, этот эпизод назван ошибкой, которую начни он жить заново, непременно бы исправил, да и кто из нас не совершал в жизни ошибок?

Писатели и историки, называющие отца-основателя поборником рационализма во всем, почему-то не замечают ключевые места в его жизни, которые даже с натяжкой нельзя отнести к восприятию мира с помощью четкой логики и доводов рассудка. К таким поступкам можно отнести его женитьбу на Деборе Рид, поступку, к которому он шёл несколько лет: «Печальное положение бедной мисс Рид возбудило во мне жалость … Наше прежнее взаимное чувство пробудилось вновь, но теперь существовали большие препятствия нашему браку.» Тем не менее за короткий срок все препятствия были пройдены и свадьба состоялась 1 сентября 1730 года. По настоящему меркантильного человека отпугнули бы долги и пошатнувшаяся репутация (что для автора было крайне важно) миссис Рид, судьба предыдущего супруга которой была неизвестна. Эти трудности не устояли перед чувствами молодой пары. Справедливости ради, нужно отметить, что по поводу своей жены автор более чем сдержан в плане душевных излияний, зато характеризует её как покладистую и мудрую женщину.

Но все же, Бенджамин Франклин в своих рассуждениях и повествованиях чаще использует рациональный тип мышления — накопление опыта (эмпирику) и следующий из наблюдений логический вывод. Так например, он, описывая сговор со своим другом о том, что первый умерший из них оповещает другого — как у него дела на том свете, замечает, что его покойный друг его не оповестил. Однако, ответ следует не сразу же…

Поистине, мировоззрение Франклина служит ярким олицетворением энциклопедизма, культа разума характерногоXVIII веку. Так например, он, задумав замостить улицы, издал статью с неоспоримыми доводами — пыль покрывает товар, покупатель охотно идет в лавку если перед ней нет зловонной грязи и т. д. Практически во всех случаях он пользуется выверенной до мелочей аргументацией.

Автор, кажется, сам не замечает, сколь часто в своем труде он описывает научные эксперименты. Впрочем научными их назвать сложно, скорее это лабораторные работы, и подопытными подчас становятся окружающие Франклина. Упоминания о таких предприятиях встречаются в тексте весьма часто. Вот один из них: «Я заверил его, что здоровье выдержит и что он будет себя даже лучше чувствовать. Он был большим обжорой, и мне хотелось доставить себе развлечение, поморив его голодом. Он соглашался попробовать, если только я составлю ему компанию; я был готов его поддержать, и мы питались три месяца подобным образом…». Далее Франклин замечает о выгоде такого образа жизни, что, возможно, проявляет его меркантилизм. Причем, автор указывает причину подобного эксперимента в чувствах относительно своего патрона, которого он характеризует как плута и необразованного человека. На основе такого тезиса, можно опять таки увидеть «чувственное начало» многих из его экспериментов. Конечно, по большому счету, Франклин не руководствовался какой-либо целью, кроме как сэкономить и позабавится, но тем не менее за описанием его «лабораторной» работы следует вывод: «…Я с тех пор не раз соблюдал посты более строго, отказываясь для этого от обычной пищи, а потом сразу переходил на обычный стол без малейшего неудобства, на основании чего я полагаю, что совет делать такие переходы постепенно ни на чем не основан». Как следствие, небольшое научное открытие об особенностях человеческого организма. Франклин также отмечает, что на него такая диета действовала весьма благотворно, в отличие от руководителя Кеймера. Часто автор использует, возможно неосознанно, дедукцию и индукцию, делая выводы из своих наблюдений.

Когда вскрывается обман губернатора, его предательство по отношению к юному печатнику, Франклин сначала дает волю своим чувствам, укоряет его за подобную низость, а затем, несмотря на свою антипатию отдает Кейсу должное как неплохому губернатору, издающему законы в интересах простого народа, и даже объясняет его неблаговидное поведение желанием всем угодить. Таким образом здесь разум не дает возобладать чувству обиды, хотя нужно делать поправку на то, что автор описывает события полувековой давности, и может судить о многом беспристрастно.

Количественный анализ показал удивительную скрупулезность подсчётов Франклина. Создается впечатление, что он не забывал никакие свои траты и расходы, независимо от места его пребывания. Бостон, Филадельфия, Лондон, снова Филадельфия — он с фанатизмом упоминает о счетах за ренту квартир, взносы для коллективов, долги, ссуды и т. д. В общем все что связано с шиллингами, фунтами, пенсами и пистолями упоминается на страницах автобиографии. На основании чего можно сделать вывод, что автор явно скромничает, когда называет себя человеком далеко не математического склада ума. Можно предположить, что неосознанно, автор представил свою жизнь в качестве предмета для тренировки памяти, если вспомнить его упражнения юности: «Иногда я в беспорядке перетасовывал свои конспективные записи и через несколько недель пытался расположить их наилучшим образом, прежде чем составлять законченные Фразы и дописывать очерки. Это должно было научить меня упорядоченному мышлению». Что ж, стоит отметить, что автор не лукавил по поводу упорядоченности своего разума.

Несколько темных пятен на характер героя накладывает сравнение двух смысловых единиц, которые касаются его же добродетели — бережливости. «Я работал очень усердно, но большую часть своего заработка тратил вместе с Ральфом на театры и другие развлечения», в это время Франклин переезжает в дом к пожилой почтенной женщине, которая очень скромно питалась, и брала с него совсем небольшую плату, поскольку хотела иметь мужчину-защитника в доме. Однако, этого Бенджамину оказалось мало: «я заговорил о квартире, которая … была еще ближе к моей работе и стоила всего два шиллинга в неделю, что имело для меня большое значение, поскольку я решил экономить (выделено автором работы), она попросила меня не думать об этом, ибо она будет в дальнейшем брать с меня на два шиллинга в неделю дешевле». Прежде чем делать выводы в яром меркантилизме Франклина, стоит обратить внимание на следующую фразу, которая подводит итог восемнадцатимесячного пребывания Бенджамина в Лондоне: «я усердно работал по своей специальности и тратил на себя очень мало, если не считать посещения театра и приобретения книг. Мой друг Ральф держал меня в бедности, он задолжал мне около двадцати семи фунтов». Серьезная цифра, если учесть упоминание автора о старой католичке, которая жила на двенадцать фунтов в год… Усердные пересчеты, граничащие с мелочностью неожиданно сменяются огромной суммой, которую не рассчитывая на возврат молодой печатник по маленьким частям передал другу. Определенно, здесь прослеживается христианская щедрость, поскольку слабостью характера Франклин явно не отличался. Почему же тогда автор не внес щедрость в свою таблицу максим? Отчасти внёс под видом справедливости — «не опускать добрых дел, которые входят в число твоих обязанностей». Вероятно, автор дает себе отчет в том, что столь щедрые поступки никогда не позволят начать собственное дело. Надо отметить, что разум, с котором мы сталкиваемся в автобиографии, чаще всего принадлежит семидесятипятилетнему человеку, чья удивительная память в равной степени способна хранить цифры рядом с чувствами.

Ярым рационалистом предстает пред читателем Франклин, когда касается в рукописи знакомства и отношения со своей супругой — Деборой Рид. Это, тем более странно, поскольку любой отец старается описать сыну мать в молодости во всей красе. Так почему же в тексте нет романтических эпитетов по отношению к матери адресата произведения? А между тем, он называет Дебору лишь другом и признается в собственном попустительстве во время путешествия в Англию. Можно проследить все упоминания автора о супруге. Это не представляет труда, так как их совсем немного. Их знакомство прошло все ступени: он впервые увидел ее (как и она его), когда шёл с тремя булками по одной из центральных улиц Филадельфии. Интересно что Франклин довольно живописно описал себя и свое платье, чего нельзя сказать о внешнем виде или хотя бы чертах будущей супруги, образ которой после прочитанного так и остался под покровом неизвестности. Так ли отец рассказывает своему сыну о первой встрече с мамой?

Следующий шаг в их отношениях описывается в чрезвычайно коротком абзаце: «я немного (выделено автором работы) ухаживал за мисс Рид. Я питал к ней глубокое уважение и привязанность и имел некоторые основания полагать, что и она испытывала ко мне такие же чувства; но поскольку я должен был отправиться в длительное путешествие и мы оба были еще очень молоды… …то ее мать решила, что благоразумнее помешать нам зайти слишком далеко…». Такая степень уважения мнения старших заслуживает уважения, и конечно автор намеренно делает ударения на подобные обороты, но поистине в этом удивляет спокойствие письма автора. И тем более парадоксален тот факт, что последующие две страницы (в 10 раз больше по объему) отпущены описанию общения с друзьями.

Если бы Франклин изначально «Автобиографию» не только для своего сына, но и для широкого круга читателей, то можно предположить, что как и в случае с масонской ложей он посчитал такой материал слишком личным, сокровенным. Но, во-первых, это произведение самим автором задумывалось в первую очередь для сына (хотя дальновидный разум отца-основателя конечно же мог углядеть, что автобиография станет одним из основных исторических источников по его эпохе), а, во-вторых, тем абсурдней упоминание о посещении женщин «легкого поведения». Очевидно, причину стоит искать в целях повествования — воспитании юного ума, если конкретно, привить ему добродетель «целомудрия».

Автобиография Бенджамина Франклина — одна из самых читаемых биографий. При этом биографы отца-основателя как правило берут ее за основу при написании своих трудов. Чтобы убедится в этом, достаточно взять книгу из серии «Жизнь замечательных людей». Таким образом множество людей, которые знакомятся с автобиографией или с биографией Франклина — оказываются под влиянием его мыслей и идей. Основным тезисом который выносит читатель из автобиографии, бесспорно является знаменитые 13 добродетелей, которые автор предлагает в качестве пути к успеху каждого человека, причем этот путь на первый взгляд не переходит пути других. Такая система добродетелей сама по себе не может быть направлена во вред кому-либо, так как все же несмотря на религиозные воззрения автора, имеет вполне осязаемые христианские истоки протестантского толка.

Контент-анализ показал, что в тексте часто единицы, смысл которых заключается в правильных знакомствах. Прежде всего, это знакомства с людьми, которые обладают влиянием или могут быть полезными автору. Еще будучи двенадцатилетним учеником Франклин знакомится с учениками книготорговцев, что дало ему доступ к библиотекам их мастеров. Теперь ему больше не нужно было продавать книги, чтобы купить новые, как он делал это раньше.

К слову, о книгах, вскоре после того, как юных Бенджамин вступает на должность ученика печатника, он знакомится с предпринимателем Мэтью Адамсом: «Спустя некоторое время один купец, умный и здравомыслящий человек по имени Мэтью Адамс, имевший прекрасное книжное собрание и часто посещавший нашу типографию, обратил на меня внимание, пригласил «меня посмотреть его библиотеку и очень любезно предложил давать мне читать любые книги по моему выбору». Не совсем очевидным является причина внимания купца к ученику типографа, но по тому, как Франклин характеризует его как «умного и здравомыслящего» — их знакомство возникло на ниве литературы. Таким образом, Бенджамин еще в детстве умел ладить с людьми, причем стремился к тем кто был в силу возраста и положения более эрудирован и богат.

Франклин весьма негативно отзывается о любом применении силы. Причем ему претит не просто ее проявление, а скорее давление одной личности на другой в принципе. Фактически для него есть лишь один авторитет, силе которого он не сопротивляется — его отец. Однако и здесь мы можем определить характер этой силы — это все та же сила разума. Отец не заставил насильно сына заниматься мыловарением, он терпеливо показывал ему профессии одна за другой и в конце концов, проанализировав увлечения сына выбрал наиболее подходящую для него профессию. Сила мысли, и как, следствие, сила слова — вот идеал к которому стремился сын все годы. Его упорный труд — самосовершенствование собственного слога, речи — вес было направлено на выработку силы. Можно возразить — если сила слова берет свое начала в мысли, то есть разуме, то надо прежде всего тренировать мышление. Да, именно мышление тренировал Франклин во время занятий по улучшению слога: «Иногда я в беспорядке перетасовывал свои конспективные записи и через несколько недель пытался расположить их наилучшим образом, прежде чем составлять законченные Фразы и дописывать очерки. Это должно было научить меня упорядоченному мышлению». Возникает вопрос: как четырнадцатилетний мальчишка мог беспокоится об упорядоченность своего мышления? Здесь мы должны делать поправку на время — если рассуждать как человек VXIII века — то это может быть вполне иметь место — ведь жизнь заставляла человека взрослеть значительно раньше, чем сейчас. Однако подлинный ответ кроется в другом: «Примерно в это же время я прочел сочинение Локка „О человеческом разуме“ и „Искусство мышления“, написанное господами из Поле-Рояля.» Вот откуда черпал идеи для самосовершенствования Бенджамин Франклин. Его усиленную работу по совершенствованию можно сравнить с тренировкой боксера. Как правило, юный спортсмен проигрывает, впервые выйдя на ринг и это задевает его самолюбие. Так и Франклин сразился с одним из своих приятелей — Коллинсом, у них разгорелся диспут по поводу «женского вопроса»: «Он был от природы более красноречив, обладал большим запасом слов, и иногда, как мне казалось, я бывал побежден не столько силой его аргументации, сколько словесным искусством». С тех пор не мало часов прошло за самосовершенствованием левой и правой рук автора — речи и письма. Количество упоминаний Франклина о своих занятиях, чтении с трудом поддается подсчету.

Нет сомнений, что перед нами не просто мемуары. Он вел обширную переписку, дипломатическую и личную, и в совершенстве владел эпистолярным жанром. Франклин охотно пародировал популярные жанры колониальной беллетристики: рассказ путешественника («Путешественник: Гигантский прыжок кита», 1765) и рассказ пленника (бурлескный «Отчет о пленении Уильяма Генри в 1755, его пребывании среди индейцев племени Сенека в течение 6 лет и 7 месяцев, пока он не сбежал от них», 1766). Вместе с тем сам он отнюдь не избегал популярности и предпочитал, как явствует уже из перечня его сочинений, преподносить моральные уроки в юмористической форме, обреченной на читательский успех. Таково и его стихотворное размышление о нравственной природе человека — 20 строк текста и три строки заглавия, гласящего: «В защиту молодого человека, содержащегося в тюрьме и в оковах за совращение старухи 85-и лет, у которой был один только глаз, и тот красный» .

Простое перечисление всех сочинений Б. Франклина заняло бы далеко не одну страницу, особенно если учесть не только его литературные произведения, но и литературную критику и многочисленные философские и научные трактаты, проекты технических изобретений и политические проекты. И поистине «лебединой песней» пера Франклина является автобиография. Как известно, она была писалась в последние годы отца-основателя и, естественно вобрала в себя все лучшие его наработки в области публицистики и слога с внешней стороны. А так как целью Бенджамина было передать своему сыну (и не только ему) все лучшее, мы можем встретить в «Автобиографии» множество мыслей, посвященных просветительской философии, теологическим воззрениям, понятию смысла жизни, рецепту достижения успеха в делах и т. д.

Как и у любого философского учения и мировоззрения каким логичным и верным оно бы не казалось, есть и своя «темная сторона луны». Для философии разума таким подводным камнем можно назвать откровенный меркантилизм. В XIX веке укореняется, поддержанный в особенности романтиками взгляд на Франклина как на проповедника «филистерской» морали и грубого апологета буржуазно-собственнического идеала. Карлейль называет Франклина «отцом всех янки», подразумевая под «янки» тип американского бессовестного буржуа-дельца. Ките с презрением говорит о «философствующем квакере, набитом скаредными поучениями». Эти суждения основываются, главным образом, на дидактических страницах «Автобиографии». Однако не только в этой главе можно найти пример его расчетливости. Например в первой части мы видим следующие строки: «Иногда человек, имея немного денег, бывает более щедрым, чем когда их у него много, возможно потому, что боится, как бы не подумали, что у него мало.» При этом в предыдущем абзаце Франклин отдает все свои наличные деньги гребцам, несмотря на то что сам внес в работу веслами не меньший вклад. Так что, если смотреть на описываемые события однобоко, пытаясь обнаружить в характере автора лишь меркантилизм, полной картины его характера увидеть не удастся. Расчетливый ум Франклина соединяется с его же христианской добродетелью и щедростью.