Об «особой роли» государства в развитии наукоемких отраслей

«Исторический опыт последних лет показал явную несостоятельность той точки зрения, согласно которой размер, структура и основные свойства какого-либо промышленного сектора целиком определяются действием рыночных сил. В настоящее время со всей уверенностью можно утверждать, что государства, по крайней мере, большинства развивающихся стран обязаны взять на себя часть ответственности за процесс индустриализации»^[1].

Исторический опыт доказал и вполне неопровержимо как раз обратное. Уже в конце 1980;х такого рода высказывания выглядели архаично. Теперь же после краха коммунизма, а затем и попыток «направляемого» экономического роста под руководством лучших (без малейшей иронии) специалистов из Международного валютного фонда и Всемирного банка показали невозможность какого-либо направляемого чемлибо кроме спроса и предложения эффективного роста, казалось бы, писать такое невозможно. В особенности это касается сферы высоких технологий, где гибкость и свобода проб и ошибок важнее, чем даже стабильность финансирования из бюджета.

Однако подобное можно прочитать и в совсем недавних публикациях^[2]: «…как известно, Соединенные Штаты Америки построили свою ИТ-индустрию на государственные деньги, которые мощным потоком вливались в этот сектор экономики в 1940;е, 1950;е и 1960;е гг., ставшие критическими для становления и роста индустрии. Рыночные силы в настоящее время определяют развитие отрасли в США потому, что американская ИТ индустрия прочно стоит на ногах и программные продукты США являются исключительно конкурентоспособными на мировом рынке. И даже сейчас государство США продолжает активно содействовать развитию отрасли: вспомнить хотя бы о том, что именно на государственные деньги был создан Internet в США, а сейчас осуществляется проект Internet 2; другой пример — инвестиции АКРА (.Advanced Research Projects Agency — Агентство no передовым исследованиям Министерства обороны США) в ИТ разработки и исследования, которые в 1990;е гг. составляли сотни миллионов долларов.

Во всех странах мира государство является крупнейшим потребителем продукции и услуг ИТ индустрии. Так, в США на государственный сектор приходится 23% от национального ИТ потребления, в Индии — около 28% [при всей важности одной четверти странно забывать еще о трех, тем более, что обе страны имеют мощные вооруженные силы и стремятся к их постоянной модернизации, что не может не сказаться на спросе на ИТ продукты и услуги, но никоим образом не означает ни необходимости ни желательности государственного вмешательства или поддержки сектора, при том, что даже производство тяжелых вооружений в США практически на 100% частное — прим, автора]. Таким образом, спрос государства на те или иные ИТ продукты и услуги во многом влияет на направления развития национальной индустрии информационных технологий [Пример США здесь неслучаен и нетипичен. Именно и почти исключительно США делают ставку на развитие военных высоких технологий — см. Тэтчер, 2019]. Вырабатывая и реализуя определенную экономическую, правовую и налоговую политику, расставляя приоритеты, государство не может не влиять и не вмешиваться в развитие отраслей экономики своих стран. Как отмечает Р. В. Evans, «государство может играть три роли в развитии отраслей экономики — роль „регулятора“, роль „опекуна“ и роль собственника/ производителя. В исследовании „Восточно-азиатское чудо“, опубликованном Всемирным банком в 1993 г., подчеркивалась необходимость выработки четкой государственной политики, направленной на ускорение развития ИТ-индустрии»^[3].

Возрождение спроса на такого рода рецепты с позиций истории экономической мысли вполне объяснимо. В частности, с помощью подхода М. Олсона^[4] борьба малых групп — групп специальных интересов за ренту^[5]) и К. Маркса (научные взгляды, входящие в «надстройку», определяемую экономическими отношениями и интересами — тех же групп специальных интересов) такой спрос вполне объясним рационально. Причем, очевидно, что российские лоббисты, опоздавшие к дележу пирога «проблемы 2000 года» не могут не вдохновляться успехами заокеанских коллег. Хотя им стоило бы сделать вывод из судьбы многих мощных корпораций после того, как High-Tech — «пузырь» лопнул.

Простое решение в период высоких цен на нефть в России — «переориентировать доходы экспортного сектора в высокотехнологичный» (читай — в ВПК) пропагандируется и политиками-популистами и «респектабельными» изданиями вроде «Эксперта»^[6]. При том что работы, основанные на исследовании реальных процессов в различных отраслях российской экономики и в разных секторах рынка, не дают оснований для оптимизма по поводу реализуемости этого простого рецепта.

Завершая этот пункт, уместно упомянуть классиков, давших оценку идеям «переброски инвестиционных потоков» по воле государства во имя опережающего развития высоких технологий. Выступая в парламенте по поводу государственной поддержки высокотехнологичных оборонных производств, в 1864 г. Ричард Кобден описал знакомую нам картину: «Один… герцог утверждал… что пушка сэра Уильяма Армстронга только что не говорит…» на что разумные депутаты возражали: «…если Вы хотите видеть в производстве применение лучших приспособлений… надо этим заняться… но из этого вовсе не вытекает необходимость завести казенный оружейный завод»^[7].

Современный экономист и один из отцов польского экономического чуда Л. Бальцерович утверждает: «…тезис о том, что так называемые стратегические сектора должны находиться в государственной собственности и управлении, не имеет достаточного рационального объяснения. Недостаток частного капитала не есть следствие постоянной неспособности частного сектора эффективно работать в этих отраслях, а является следствием административных или экономических барьеров, создаваемых государством»^[8].

• [1] Weiss J. Industry in Developing Countries. London: Croom Helm, 1988. Даже в изложении далекого от либеральных взглядов историка экономики особых успехов государствав стимулировании ключевых отраслей послевоенная история не продемонстрировала.См.: Ван дер Вее Г. История мировой экономики. 1945—1990. М.: Наука, 1994.
• [2] Кохова С. В., Сухарев А. Г. Индия: Курс на мировое лидерство в области высокихтехнологий. М.: МГУ, 2001. С. 18—19.
• [3] http://www.libed.ru/knigi-nauka/371 883-l-moskovskiy-gosudarstvenniy-universitet-mv-lomonosova-kohova-suharev-indiya-kurs-mirovoe-liderstvo-oblasti-in.php
• [4] Олсон М. Логика коллективных действий. М.: ФЭИ, 1995.
• [5] Cooter Robert D. The strategic Constitution. NJ: Princeton University Press, 2000.P. 152—153.
• [6] 250 недель развития капитализма в России. Эксперт (1995—2000) / под ред.А. Привалова. М.: Эксперт, 2000. С. 193—194.
• [7] Бастиа Ф., Кобден и Лига. Движение за свободу торговли в Англии. Челябинск: Социум, 2002. С. 620—625.
• [8] Balcerowicz L. Wolnosc i rozwoj. Ekonomia wolnego rynku. Krakow, 1995. S. 198. Цит. по: Романчук Я. И. Системные экономические реформы в трансформационном обществе. Сравнительный анализ технологий преобразования и целевых парадигм: дис. …канд. экон. наук. М.: АНХ, 2003.