Восток и Запад: поэзия Киплинга

Киплинг писал стихи с отрочества и до последних дней. Когда в 1880—1890-х гг. стали печататься его стихотворные сборники, английская поэзия, славная своими достижениями на всех этапах, переживала, тем не менее, не самую удачную пору. Задавала тон медитативно-описательная лирика, отмеченная умиротворенной интонацией. Как заметил Р. Л. Стивенсону «мы играем на сентиментальной флейте, а надо, чтобы кто-нибудь ударил в мужественный барабан». Это сделал Киплинг. В литературу пришел мастер стиха сильного, энергичного, насыщенного лондонским диалектом «кокни», вульгаризмами, солдатским жаргоном. Все это гармонировало с «фактурой» его стихов.

Киилинг-иоэт, как и прозаик, универсален. Он утверждает: в жизни есть место подвигам, на которые способны не столько исключительные личности, но и простые люди, солдаты, моряки, землепроходцы. Внушителен диапазон его поэтических форм: баллады, песни, легенды, эпитафии, комические зарисовки. Но всего оригинальнее и сильнее он в балладном жанре. В отличие от ее романтической разновидности с лиризмом, задумчивостью киплинговская баллада характеризуется мужественностью, энергией, жесткостью. В ней прослеживаются три темы — армейская, колониальная, морская.

Герой его «Казарменных баллад» — обычный рядовой, выходец из плебейской среды, быт которого — непрерывные тяготы, опасности, труд.

День-ночь-дснь-ночь — мы идем по Африке, День-ночь-день-ночь — все по той же Африке, Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог Нет сражений на войне.

{Пер. А. Оношкович-Яцыны)

Тема неравенства в армейской среде и не только, имеющая социальные корни, органична для Киплинга-поэта с его демократическим пафосом. Томми Аткинс из одноименного стихотворения — типичный рядовой военнослужащий. В гражданской жизни он человек «второго сорта», а потому постоянно подвергается унижениям. Но о нем вспоминают, когда надо идти в атаку, выполнять смертельно опасную работу.

Хлебнуть пивца я захотел и завернул в трактир.

— Нельзя! — трактирщик говорит, взглянув на мой мундир.

Девчонки мне смотрели вслед и фыркали в кулак.

Я усмехнулся, вышел вон, а сам подумал так:

«Солдат — туда, солдат — сюда! Солдат, крадись, как вор.

Но, «Мистер Аткинс, в добрый путь!», — когда играют в сбор.

«Любезный Аткинс, в добрый путь», — когда играют сбор".

(Пер. С. Маршака)

Конечно, в ряде произведений, воспроизведя быт и судьбу английских «Томми», рядовых, Киплинг перегружал стихи натуралистическими подробностями, жаргонизмами, что могло шокировать эстетов. Но в целом как большой художник он не нарушал чувства меры, в его стихотворениях, казалось бы, «приземленных», не угасала высокая поэзия.

Свидетельство близости Киплинга к неоромантизму — стихи из сборника «Семь морей» (1896). Его герои не пираты, не корсары, излюбленные персонажи романтической поэзии, а также «морского романа» (Купер, Марриэт, Стивенсон). Не мечтатели, завороженные тайнами океанской стихии. Это люди с практической жилкой, для которых океан прежде всего торговый путь. Таков герой знаменитого стихотворения «Мери Глостер».

Стихотворение построено как предсмертная исповедь сэра Энтони Глостера, баронета, одного из «властителей рынка», который «кроме судов, и завода, и зданий» «создал себя и мильоны». Киплинг поэтически живописует историю обогащения Глостера, его сделки и махинации в разных концах света. В погоне за прибылью Глостер потерял жену. После ее смерти он так и не познал истинной любви: была только любовь, щедро оплаченная. Герой Киплинга — личность неоднозначная. Он стяжатель, хищник, человек бессердечный, но одновременно сильный, бесстрашно идущий на риск. В своей концепции образа дельца, в котором отталкивающие черты соседствуют с привлекательными, Киплинг словно предварял драйзеровского Фрэнка Каупервуда. И утверждал ту горькую и одновременно небесполезную истину: успешное стяжательство и накопление не делают человека счастливым.

Колониальная тема. Осваивая колониальную тему, Киплинг был убежден: Британия выполняет в колониях ниспосланную свыше миссию. Он писал о тех, на чыо долю выпало ее решение.

Твой жребий — Бремя Белых!

Как в изгнанье, пошли Своих Сыновей на службу Темным силам земли.

(Пер. В. Торопова)

В колониализме, как показала история, надо видеть не только угнетательскую, но и созидательную функцию (после Киплинга все колонии обрели независимость). Киплинг видел в «бремени белых» реализацию созидательных проектов. Для понимания политической философии Киплинга очень важна «Баллада о Востоке и Западе». Ее начальные строки широко известны и охотно цитируются, особенно радикальными политиками.

Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.

{Пер. Е. Полонской)

Эти строки нельзя истолковывать упрощенно как утверждение непреодолимой противоположности контраста двух цивилизаций. Но проблема существует. И как показывает исторический опыт, она сложна и отнюдь не поддается какому-то простому решению, нельзя сбрасывать со счета разницу в «европейских» и «восточных» традициях, менталитете, религиозном факторе. Но глубинная мысль Киплинга в том, что сближение Востока и Запада все-таки возможно.

Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род, Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

{Пер. Е. Полонской)

Время подтвердило: Киплинг был прав. У Киплинга сталкиваются два человека, индиец и англичанин, осознающие достоинства друг друга. И они становятся друзьями. Поэт утверждает мужество, дисциплину, подчинение закону как подлинной добродетели. Такова основная идея хрестоматийного стихотворения «Если».

«Железный» Редиард: русская судьба Киплинга. Русский читатель, неизменно отзывчивый на талантливое, новаторское слово в иностранной литературе, быстро открыл и принял Киплинга. К 1890-м гг. относятся первые переводы поэзии Киплинга, а вскоре и прозы. Именно проза составила основной пласт текстов, вошедших в первое четырехтомное собрание сочинений, которое вышло в 1908—1915 гг. под редакцией И. А. Бунина. В пору «серебряного века» Киплинг-прозаик был, пожалуй, более популярен, чем поэт. Среди ранних отзывов о Киплинге выделяется очерк А. И. Куприна (1907). В нем выражено, с одной стороны, восхищение художественными достижениями писателя, с другой — неприятие его идеологической позиции. Куприн пишет: «Он оригинален, как никто другой в современной литературе… Волшебная увлекательность фабулы, необычайная правдоподобность рассказа, поразительная наблюдательность, остроумие, блеск диалога, сцены гордого и простого героизма, точный стиль или, вернее, десятки точных стилей, экзотичность тем, бездна знаний и опыта и многое, многое другое составляют художественные данные Киплинга, которыми он властвует с неслыханной силой над умом и воображением читателя».

Важный этап освоения наследия Киплинга, прежде всего поэтического — послеоктябрьские годы. В 1922 г. вышла маленькая книжечка его стихов в переводе Ады Оношкович-Яцыны, имевшая большой успех у читателей. Им импонировала мужественная интонация Киплинга, его «железный ритм», героический пафос. Киилинговская баллада оказала влияние на раннее творчество Николая Тихонова, автора стихотворных циклов «Орда» (1921) и «Брага» (1922). Наряду с профессиональными переводчиками к его творчеству обращались многие оригинальные поэты: Э. Багрицкий, Н. Тихонов, Е. Долматовский, А. Галич и др.

Среди них выделим К. Симонова, которому Киплинг импонировал мужественным стилем, своей солдатской строгостью, отточенностью и ясно выраженным мужским началом. Подобный интерес проявлял К. Симонов к близкому к Киплингу по духу Э. Хемингуэю.

Несколько переводов Симонова («Общий итог», «Серые глаза-рассвет», «Эпитафия» и др.) являются, скорее, вольными размышлениями на «киплинговскую» тему. Вот один из фрагментов:

Серые глаза-рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.

Черные глаза-жара, В морс сонных звезд скольжение, И у борта до утра Поцелуев отражение.

Новый этап освоения и изучения Киплинга начался в постсоветское время. К его стихам обратилось новое поколение переводчиков (В. Торопов, Е. Витковский, В. Бетаки, М. Гаспаров и др.). В упомянутом стихотворении «Если» Киплинг выразил свое нравственное кредо, которое не может не импонировать мыслящим почитателям.

Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя наперекор Вселенной И маловерным отпусти их грех…

(Пер. М. Лозинского)