Ранние государства Месопотамии

Середина III тыс. до н.э. была отмечена энергичным натиском на Двуречье скотоводческих семитских племен, и до того в немалом количестве проникавших в Шумер. Их оседание привело к появлению земледельческих поселений семитов, вначале только на северо-западе. Семиты стали активно заимствовать достижения шумерской цивилизации, сближаясь с ней по уровню развития (впрочем, аналогичный процесс шел, видимо, и в соседнем с Шумером Эламе, расположенном к северо-востоку от него). Представителем и выразителем активной наступательной политики семитских племен стал в конце XXIV в. Саргон (Саргон Древний, Саргон Аккадский). Согласно преданию он был незаконнорожденным младенцем, выловленным в корзине в реке и воспитанным чужими людьми^[1]. Поступив на службу к правителю Киша, Саргон быстро выдвинулся, а после гибели Киша выкроил собственное государство и стал успешно воевать с соседями. Затем Саргон провозгласил себя лугалем выстроенного им на севере Шумера нового города Аккада (Аккаде).

Вступив в длительную войну с Лугальзагеси, Саргон успешно довел ее до конца, объединил под своей властью Шумер и Аккад и стал правителем сравнительно большого раннего государства, состоявшего из многих десятков региональных подразделений, бывших городов-государств. В успехах Саргона большую роль сыграла созданная им армия. Едва ли не впервые в истории в руках именно этого завоевателя оказалась крупная боевая сила профессиональных воинов (5400 человек), каждый из которых за свою службу получал надел и жил за счет дохода от него. Неудивительно, что после создания единого государства Саргон сумел подчинить себе соседний Элам и совершил ряд успешных походов на север и северо-запад.

Возникновение централизованного государства привело к концентрации в руках его правителя всей полноты власти. Храмы с их жрецами, хозяйством и обслуживающим персоналом, равно как и возникавшие параллельно с ними и во многом на основе той же модели царские хозяйства, за счет которых выделялись наделы воинам и иным служащим, были основой экономического могущества центра. Рента-налог с общинников, дань с покоренных соседей и повинности населения были основой нормального функционирования структуры в целом. При этом усиление роли государственного хозяйства и приток дани извне объективно способствовали постепенному росту престижного потребления верхов, следствием чего стал заметный процесс приватизации. Вначале он выявлялся на уровне верхов и реализовывался в форме индивидуального накопления имущества, как в результате войн, так и в ходе обменных операций тамкаров. Важную роль при этом играл приток пленных иноплеменников, превращаемых в рабов, чей труд использовался почти бесплатно.

Государство Саргона просуществовало недолго. Уже при его сыновьях и внуке Нарамсине, успешно продолжавших его политику, стали заметны признаки упадка. Региональный сепаратизм и недовольство покоренных давали о себе знать, все чаще приходилось подавлять восстания. Нарамсин (НарамСуэн) принял ряд мер, укреплявших администрацию центра. Он велел даже официально именовать себя богом, а прежних наследственных энси заменил назначаемыми им чиновниками. Но уже при его сыне пришедшее в упадок Аккадское государство пало под натиском появившихся с территории Ирана племен кутиев (гутеев), которые стали управлять завоеванной ими Месопотамией с помощью назначавшихся из числа прежних региональных правителей-энси наместников. В руках некоторых из них оказалась немалая власть. Так, заметно выделялся среди других энси Гудеа в Лагаше, откупавшийся от кутиев данью и сосредоточивший в своих руках власть почти над всей Южной Месопотамией. Правление Гудеа отличалось, в частности, размахом ирригационного и храмового строительства, а также значительным развитием торговых связей с различными районами Ближнего Востока, вплоть до Индии.

На рубеже XXII—XXI вв. до н. э. власть кутиев пала, и во главе нового царства Шумера и Аккада стали представители третьей династии Ура. Вновь вступило в полосу расцвета царскохрамовое хозяйство, была проведена работа по унификации мер и весов, что в немалой степени способствовало ускорению процесса приватизации. Все большее количество людей оказывалось вне общины и вынуждено было продавать свой труд в качестве батраков-наемников либо обрабатывать чужие наделы (воинов, храмовых служащих, иных должностных лиц, включая и правителей) на правах аренды. В качестве всеобщего эквивалента начали использовать серебро, весовая мера которого сикль (около 8 г) стала единицей денежного измерения. Развивались товарно-денежные отношения, сфера распространения которых уже не ограничивалась престижным потреблением верхов, но все заметней затрагивала ремесло, даже недра крестьянской общины.

Главы общинно-клановых групп (домашних общин), которые традиционно распоряжались коллективным имуществом группы, включавшей в себя не только ближайших родственников, но также и чужаков, рабов-слуг, получили возможность приобретать товары, накапливать и реализовывать продукты труда домочадцев. В общине стало все более заметным имущественное расслоение, деление на богатых и бедных, что вело к экономическому противостоянию. Неимущие нуждались в кредите, имущие становились ростовщиками. Не имея возможности вернуть долг, бедняки всеми правдами и неправдами (продажа земли официально не была разрешена) стремились отдать вместо него землю, которую богатые с удовольствием брали. В общине появлялись безземельные. Часть их уходила в сферу царско-храмового хозяйства, другие при нужде продавали себя в кабалу, и появлялось долговое рабство.

Все эти процессы, активно проявившие себя в годы правления третьей династии Ура, вызывали сильное и вполне оправданное беспокойство централизованной администрации, которая достаточно хорошо осознавала, что их дальнейшее развитие может привести к разложению общины, уменьшению количества налогоплательщиков, росту численности нищих и бедных, и это тяжелым грузом ляжет на казну. Вот почему, начиная с наиболее ранних установлений, дошедших до нас как раз от эпохи третьей династии Ура (законы Ур-Намму, законы из Эшнунны), администрация была озабочена тем, чтобы ограничить богатеющего собственника, не дать ему в обиду разорившихся, строго определить цену наемного труда, размер ростовщического процента, условия содержания частного раба и т. п. И хотя законы при этом охраняли право собственности на имущество, включая и рабов, они же отстаивали право обиженного либо пострадавшего на соответствующую материальную компенсацию. В целом же нельзя не заметить, что главное содержание правовой нормы сводилось к поддержанию статуса основного населения. Пусть раб из числа иноплеменников мог быть лишен многих прав и подчас наказывался по весьма строгой норме (хотя и ему не воспрещалось иметь семью и даже имущество), это не должно было относиться к рабам-должникам из числа соплеменников. Их нельзя было продавать за пределы страны, и они чаще всего приравнивались по положению к младшим членам семьи.

Правители третьей династии Ура, начиная с сына основателя династии Ур-Намму, Шульги, официально именовали себя богами, причем их реальный статус действительно был близок к положению обожествленного монарха. Власть правителя была в высокой степени централизована; региональные подразделения, бывшие города-государства, управлялись назначаемыми из центра наместниками, которые по традиции именовались энси. Подобно Саргону и Саргонидам, правители Ура имели хорошо организованную профессиональную армию, причем часть ее составляли наемники из числа воинственных кочевников-амореев. Наряду с армией возникли уже и иные элементы принуждения, в частности суд, для нужд которого и был разработан судебник Ур-Намму.

Необходимо подчеркнуть, что приток пленных и разорение общинников вследствие процесса приватизации были одной из важных причин расцвета царско-храмового хозяйства в его невиданной прежде форме псевдолатифундий, обрабатывавшихся организованными в рабочие отряды зависимыми земледельцами, гурушами («молодцами») и теме (гим, рабынями). Это способствовало укреплению позиций централизованной администрации и вызвало к жизни море должностной отчетности. Примерно половина всех дошедших до нас клинописных табличек (около 100 тыс.) касается государственного хозяйства третьей династии Ура. Можно считать, что царство Шумера и Аккада конца III тыс. до н.э. было своего рода апогеем торжества структуры, порожденной абсолютным и заметно ужесточенным господством власти-собственности.

Едва ли не большая часть населения страны, оказавшаяся в силу разных причин выбитой из привычной жизни сельских общин, заняла место тружеников-поденщиков в гигантской системе царско-храмовых псевдолатифундий, где труд и быт были построены по нормам сходного с советскими колхозами казарменного коммунизма. Абсолютное господство такой структуры на этом, впрочем, и кончилось, а на смену явно неэффективной государственной вновь пришла прежняя форма хозяйства, основанная на частной собственности, появление и упрочение которой снова знаменовали серьезную трансформацию экономики общества. Кризис государственного хозяйства (коммунистической казармы) и постепенное укрепление частного сектора в Двуречье вызвали ослабление власти, усугублению которого способствовало нашествие воинственных пастухов-амореев, а затем также и эламитов. Третья династия Ура на этом прекратила свое существование.

• [1] Популярный легендарно-мифологический сюжет, известный в истории многих народов. В частности, он использован в Библии при описаниисудьбы пророка Моисея.