Становление империи. 
Рим

Римская империя, — хоть это и может показаться странным уху нашего современника, — началась еще при римской республике.

В республиканскую эпоху слово imperium обозначало полноту власти. Символами imperium'а были фасции — связанные кожаными ремнями пучки прутьев (отсюда, кстати, произошло слово фашизм). Ликторы — специальные служители — несли эти фасции перед римскими консулами, когда те торжественно готовились объявить судебное или политическое решение. Если высшие должностные люди выходили за городские стены, в фасции помещали топорики — в знак того, что сопровождаемый ликторами чиновник облечен всей полнотой судебной власти, вплоть до права выносить смертные приговоры.

Консулов именовали императорами Римской республики, — и в таком словосочетании древние римляне не находили никакого противоречия.

В период величайших испытаний Сенат имел право на шесть месяцев передать всю полноту власти в руки одного из консулов. Такой консул назывался не просто императором, но и диктатором, — и в этом слове не было негативного оттенка.

Римская история оказалась бурной, и к услугам диктаторов приходилось прибегать довольно часто. По свидетельству замечательного историка Гая Светония Транквилла, один только патрицианский род Клавдиев удостаивался от начала республики «консульства — двадцать восемь раз, диктатуры — пять раз, шести триумфов и двух оваций» .

К I в. до Р. Х. Рим стал местом встречи людей самого разного происхождения, культуры, веры. Присоединение Греции привело к плодотворному взаимопроникновению латинской и эллинской культур. Этот диалог придал новое дыхание развитию философии, литературы и других искусств.

Хотя Италия сильно отличалась от провинций, но и в провинциях почувствовалось римское влияние. Его проводниками стали римские граждане, принесшие на Восток и на Север свое представление о свободе и достоинстве индивидуума.

Однако управлять этой необъятной страной как полисом становилось всё труднее. Античная res publica и ее законы были рассчитаны на то, что все граждане знали друг друга в лицо, по меньшей мере — по имени. Теперь такое стало невозможно.

Вместе с патриархальной наивностью уходили в прошлое и старые добрые нравы, которыми так гордились римляне.

Всё большее влияние получала армия. Солдат стали набирать не только из коренных римлян, но и из провинциалов, не связанных судьбой и кровью с историей Города. Легионы, расквартированные вдалеке от Рима, чаще и чаще хотели видеть во главе государства своих прославленных полководцев.

Определенную проблему составляли и невольники, число которых умножалось с каждой победоносной войной.

В 74—71 гг. восстание рабов под водительством Спартака потрясло всю Италию. На этом фоне в гражданской жизни Римского государства во весь голос заявили о себе две силы.

С одной стороны, удачливые полководцы, порой самого незавидного происхождения, стремились к диктатуре. Достигнув консульства, они часто игнорировали сенаторов, действовали в интересах провинциалов и римского простонародья.

С другой — патриции, природные аристократы, стояли стеной на страже республиканских свобод и власти Сената.

Это противоборство в самом начале I в. до Р.Х. вывело на поле брани прославленного военачальника, грубого и прямолинейного простолюдина Гая Мария. Его смертельным врагом стал изысканный римский юноша, поклонник театра и поэзии Люций Корнелий Сулла.

Началась Первая гражданская война, которая открыла целое столетие междоусобных смут и диктатур, породила невиданные жестокости.

Когда Сулла победил Мария и стал диктатором, он вывесил в Риме проскрипции — перечни неугодных лиц. Человек, попавший в такие списки, мог быть убит кем угодно и где угодно. Убийца не только прощался, но и получал от казны деньги.

После Суллы, который пришел к власти под знаменами свободы и отеческой республики, все политические понятия в Риме перепутались. Старый строй был обречен. Одна за другой стали возникать новые должности.

Вожди получали неслыханные полномочия. Заговоры, смуты, самые темные подозрения сотрясали Рим. В воздухе сгущались мрачные предчувствия. Люди перешептывались, что Италии-де грозит гибель и спасти страну может только сильная и уверенная рука.