Терапевтические отношения и терапевтический контракт

Конечно, работу психотерапевта организуют и оплачивают взрослые люди или организации. И ребенка приводят взрослые — буквально приводят за руку или направляют в сторону кабинета психотерапевта. Терапевтический запрос тоже формулируют взрослые, и, конечно, результат в конце работы будут «принимать» взрослые — родители, учителя или врачи. Но при этом ребенок все равно остается равноценным и равноправным участником терапевтического процесса.

Невозможно поддерживать саморегуляцию субъекта, не признавая его субъектности, активности и ответственности. Поэтому гештальт-терапевту важно заключать два терапевтических контракта и вступать в двойные терапевтические отношения — с ребенком и со взрослыми. Важно прояснять проблему, неудобство или страдание каждого, уточнять, в чем может заключаться помощь психотерапевта, на что надеется ребенок и на что — взрослый.

Бывает так, что ребенок надеется, что в результате терапии взрослый подобреет, а взрослый рассчитывает, что ребенок поумнеет, имея в виду, что сами-то они, конечно, в полном порядке и меняться им не придется. Важно информировать и взрослого, и ребенка о методах работы и возможных результатах, прояснять для них обоих, что такое конфиденциальность отношений и в чем могут быть ее ограничения, точно так же как в случае угрозы здоровью и благополучию необходимо проинформировать тех, кто может помочь разобраться с опасной ситуацией. Важно договариваться о распределении времени между взрослым и ребенком, а кроме того, получить согласие от обоих на предложенный формат работы.

Конечно, ребенку не хватает целенаправленности и силы воли для того, чтобы продолжать вести разговор на неприятную тему — например, рисовать или показывать себя злого, или рассказывать про то, как он с чем-то не справился. При этом аргумент «мы же с тобой договаривались» не всегда срабатывает. Но в гештальт-подходе сопротивление рассматривается как проявление автономии и самостоятельности ребенка, проявление способности различить подходящее для себя и неподходящее. Даже если это не совпадает с ожиданиями терапевта, он поддерживает эту позитивную составляющую сопротивления и создает условия для более ясного осознавания ребенком своего присутствия в контакте.

Важно не то, что ребенок не слушается взрослого, когда тот предлагает ему поиграть или о чем-то поговорить, а то, что ребенок способен отличить то, что он хочет делать, от того, чего он делать нс хочет. Следовательно, терапевт поддерживает способность ребенка к автономии и различению «Я» и «нс-Я», когда обращает внимание на отказ или сопротивление ребенка.

Для детского гештальт-терапевта есть несколько важных задач: создать безопасное пространство и установить доверительные отношения с ребенком, подобрать подходящую игру или занятие, чтобы сделать опыт ребенка более ясным и осознанным, а затем обсудить и осмыслить его.