Политика России и некоторые вопросы казахско-кокандских отношений в русской дореволюционной историографии

Политика России и некоторые вопросы казахско-кокандских отношений в русской дореволюционной историографии

По мере продвижения царской России в Среднюю Азию, у русских ученых, нередко сопровождавших русские войска и, иногда участвовавших в военных экспедициях, постепенно стал накапливаться материал об истории, быте, культуре народов населявших этот огромный регион. Но проблемами населения, осваиваемого края, интересовались не только ученые, незначительная часть которых находилась при войсках, но и военные, собиравшие исторический и этнографический материал о завоеванных территориях. Поэтому сразу же, с начала продвижения русских войск в Среднюю Азию, в ее изучении сложилось два направления: академическое и практическое востоковедение. Это относится и к изучению Кокандского ханства. Русские исследователи, изучая историю Бухарского, Кокандского и Хивинского ханств, обращали внимание и на народы, населявшие эти территории.

Однако, проблема казахско-кокандских отношений в дореволюционной исторической литературе, не получила сколько-нибудь обстоятельного освещения. В дооктябрьской историографии отсутствуют специальные публикации, посвященные изучению взаимоотношений казахского народа с Кокандским ханством. И если отдельные авторы касались указанной проблемы, то эти сюжеты рассматривались попутно, при изучении дореволюционными исследователями истории Кокандского ханства и общих вопросов политики России в Средней Азии.

Работы дореволюционных исследователей, в которых затрагивалась изучаемая проблема, можно сгруппировать следующим образом:

• 1. Публикации, в которых исследовалось положение казахов в составе Кокандского ханства и характер взаимоотношений с ним.
• 2. Политическая история ханства и его внешняя политика.
• 3. Политика России на юге Казахстана и русско-кокандские отношения.

Одним из первых исследований, автор, которой затрагивал взаимоотношения казахов с Кокандским владением была «История Оренбургская» П. И. Рычкова. [1] Хронологически она охватывала период с 1730 по 1750 гг.П. И. Рычков рассматривал историю отношений казахов со среднеазиатскими ханствами и раскрывал их влияние на политические процессы, проходившие в среднеазиатских государствах. В частности, он обращал внимание на роль кочевого элемента в административном управлении Ташкентского вилайета. Он писал: «Правительство в городе (Ташкенте-С. Т.) тутошние граждане содержали, но потом усилились над ним Большой орды киргиз-кайсаки». [2] Несмотря на свою лаконичность, сведения о взаимосвязях народов, представленные в работе П. И. Рычкова позволяют глубже разобраться в том, как складывалась политическая ситуация в этом регионе в XVIII веке.

Более подробные сведения о характере отношений казахов с Кокандским ханством имеется в статье западно-сибирского генерал-губернатора П. Д. Горчакова. [3].

В этой публикации автор сообщает интересные сведения о расселении казахов, находившихся в зависимости от Кокандского ханства, отмечая, что местом их проживания была территория от Ташкента до р. Чу.П. Д. Горчаков приводит данные о завоевании казахских степей кокандским ханом Алимом и обращает внимание на жестокое управление им казахским населением.

Рассматривая положение казахов, находившихся в подчинении кокандских феодалов, автор указывал на тяжесть налогов, взимавшихся с казахского населения и, подчеркивал, что они в два с половиной раза превышали размер податей казахов, находившихся в подданстве России.

Сведения, изложенные в статье западно-сибирского генерал-губернатора, отличались новизной и, в немалой степени, способствовали ознакомлению российской общественности с жизнью народов Средней Азии.

Большой вклад в разработку проблемы казахско-кокандских отношений внес казахский просветитель-демократ Ч. Ч. Валиханов. Исследуя историю взаимоотношений казахов с Кокандским владением, Ч. Ч. Валиханов пытался рассматривать их в перспективе исторического развития. Он стремился изучить начальный этап казахско-кокандских отношений и выяснить их характер.

Ч.Ч. Валиханов попытался установить одну из причин тяготения отдельных казахских родов к Кокандскому ханству, несмотря на эксплуататорскую политику кокандских феодалов. В ходе тщательного анализа собранных фактов, исследователь пришел к выводу, что определенную роль в этом играла общность религии. «Действуя фаталистическим духом Корана, — писал ученый, — они (кокандцы — С. Т.) часто напоминают им (казахам и киргизам — С. Т.), что они мусульмане». [4].

Другим фактором, способствовавшим, по мнению Ч. Валиханова, переходу казахов в кокандское подданство, было пожалование кокандскими феодалами различных должностей казахской правящей верхушке.Ч. Ч. Валиханов отмечал. Что кокандцы, давая подачки в виде должностей казахским биям и султанам, использовали последних для расправы со своими соплеменниками. Сведения, сообщаемые Ч. Ч. Валихановым и сегодня представляют определенный интерес. Следует особо отметить источниковую базу, на которой базировались все исследования ученого по Средней Азии. Им были привлечены источники на китайском, фарси, уйгурском и узбекском языках, а также материалы русских архивов.

Положение казахов в составе Кокандского ханства освещалось в трудах Н. А. Аристова, Н. А. Северцова, П. И. Пашино, В. Тризны, Ю. Д. Южакова [5] Эти авторы рассматривали систему ведения хозяйства кочевниками Южного Казахстана и указывали на занятие их земледелием под воздействием оседлого населения кокандских вилайетов. Некоторые русские дореволюционные исследователи обращались и к изучению освободительной борьбы казахов против кокандских феодалов. Так, в работах А. Л. Куна и В. В. Григорьева дается описание восстания казахов в 1857—1858 гг. Авторы, в целом, верно определяют причины восстания, видя их в усилении эксплуатации казахов кокандскими феодалами и кратко характеризуют его ход. [6] Казахско-кокандские отношения в XVIII в. получили освещение в трудах А. И. Добросмыслова, И. Г. Андреева и А. И. Левшина. [7] Создатели этих работ пытались охарактеризовать основные черты отношений казахов с Кокандским владением на стадии становления кокандской государственности. А. И. Левшин останавливается и на роли Ташкента и его правителя Юнус-ходжи в политических событиях северо-востока Средней Азии и южного Казахстана.

Ряд работ дореволюционных исследователей был посвящен совместной борьбе народов Казахстана и Кокандского ханства против джунгарских и маньчжуро-китайских завоевателей. К ним относятся исследования В.В. Вельяминова-Зернова, Н. А. Маева, Г. Н. Потанина. [8].

Если проблема казахско-кокандских отношений не получила широкого освещения в дореволюционной и исторической литературе, то значительно большее внимание уделялось в ней истории Кокандского ханства. Впервые упоминание о Коканде встречается в указанной работе П. И. Рычкова «История Оренбургская». [9] Автор характеризовал внутриполитическое и международное положение Кокандского владения при одном из первых кокандских правителях Абд ал-Карим — бие.

Большой вклад в разработку кокандской проблематики внесла деятельность, созданного в 1845 г. Русского географического общества. На страницах его изданий выступали такие видные исследователи Средней Азии как П.П. Семенов-Тянь-Шанский, Ч. Ч. Валиханов, А. П. Федченко, Н. А. Северцов, В. В. Григорьев, И. В. Мушкетов, В.В. Вельяминов-Зернов и многие другие.

В 1849 г. в третьем номере «Записок Русского географического общества» была опубликована названная выше статья П. Д. Горчакова о Кокандском ханстве. [10] Автор рассматривал административное устройство ханства, характеризовал состояние военного дела, освещал его внешнюю политику. Известный русский ориенталист Н. И. Веселовский справедливо подчеркивал важность статьи П. Д. Горчакова как единственного в то время наиболее полного источника на русском языке о Кокандском ханстве. [11].

Значительный вклад в разработку различных сюжетов кокандской истории внесли труды известного русского востоковеда В.В. Вельяминова-Зернова. [12] В работах «Исторические известия о Кокандском ханстве» автор описывая внутреннее положение Кокандского владения указывал на междоусобицы различных феодальных группировок, в том числе столкновение между узбекской и кипчакской феодальной знатью, рассматривал состояние военного дела в ханстве. В.В. Вельяминов-Зернов сообщал также сведения о состоянии торговли и внешней политики Кокандского ханства.

При оценке работ В.В. Вельяминова-Зернова определенную трудность представляет выяснение их источниковой базы. Как сообщал сам автор, его произведения написаны на основе материалов, «собранных от очевидцев, добросовестных русских и азиатских купцов» и что они взяты из показаний таких лиц, которые вполне заслуживают доверия". [13].

Путем сопоставления данных, содержащихся в работах В.В. Вельяминова-Зернова, нам удалось выяснить один из источников, на основе которого были написаны «Сведения о Кокандском ханстве. Это записка русского купца С. Я. Ключарева, подлинник которой был обнаружен автором в военно-историческом архиве. [14] Труды Вельяминова-Зернова способствовали созданию в русском востоковедении достаточно целостной картины жизни Кокандского ханства.

По фактологическому содержанию, дополнением к исследованиям В.В. Вельяминова-Зернова явилась статья анонимного автора «Кокандское ханство по новейшим известиям», опубликованная в «Военном сборнике» за 1869 г. [15] Несколько ранее идентичный материал публиковался в Военно-статистическом сборнике". Автором этой публикации был известный политический и общественный деятель, генерал от инфантерии, почетный член Петербургской Академии Наук, профессор Генштаба Николай Николаевич Обручев. [16] Сходство материала дает основание предположить, что указанные статьи принадлежат одному и тому же исследователю.

Ученый рассматривал политическое положение Кокандского ханства. Обращалось внимание на наличие в нем различных политических групп, ведущих борьбу за власть. Характеризуя систему управления ханства, автор подчеркивал деспотический характер ханской власти и отмечал сильное влияние духовенства на жизнь общества. [17].

Важный вклад в изучение Кокандского ханства внес выдающийся ученый и просветитель Чокан Чингизович Валиханов. Судя по коллекции материалов, собранных ученым о Кокандском ханстве, можно предположить, что им была задумана фундаментальная работа об этом среднеазиатском государстве. О глубине интереса, проявляемого к Коканду, свидетельствуют замечания самого Ч. Ч. Валиханова. «Имея постоянные и короткие сношения с кокандцами, — писал он, — я получил много данных о состоянии этого ханства и особенно о последних событиях, имевших последствием падение хана Худояра». Далее он отмечал, что собранные им многочисленные материалы «требуют предварительного знакомства с источниками. А потому оставляю их, как и сведения о Коканде, предметом отдельной статьи». [18].

Материалы от Кокандском ханстве Ч. Ч. Валиханова можно разделить на две группы. К первой относятся записки и дневники, составленные на основе личных наблюдений. Ко второй, архивные материалы, собираемые с целью подготовки фундаментального исследования о Кокандском ханстве.

В отличие от авторов большинства работ о Кокандском ханстве, описывавших события, очевидцами которых они были, Ч. Ч. Валиханов обращается и к ранней кокандской истории. Он сообщает сведения о взаимоотношениях Коканда с соседями в период правления Ирданы-бия (1751 — 1770 гг.), описывает завоевание Ташкента кокандскими ханами, упоминает о приходе к власти в Коканде Омар-хана в результате государственного переворота и убийства им своего брата и предшественника Алим-хана. [19].

Говоря о социально-политической структуре Кокандского ханства, Ч. Ч. Валиханов обращал внимание на положение в нем духовенства. Он характеризовал таких его представителей как шейхи. «Шейхами в Коканде и Бухаре, — писал исследователь, — называются настоятели при храмах, воздвигнутых над могилами святых». [20] Ученый пытался дать объективную оценку этой социальной категории населения, выразив к ней свое определенное отношение.

Освещая внутриполитическую историю Кокандского ханства, исследователь довольно обстоятельно изучал существовавшую в нем систему налогообложения. Примечательно то, что Ч. Ч. Валиханов одним из первых обратил внимание на разветвленную сеть налогового гнета в Коканде, отметив, что налоги основной тяжестью ложатся на плечи народа. [21] Ученый указывал на схоластический характер образования в ханстве, связывая его с ортодоксальным влиянием кокандской теократии. [22] Следует особо подчеркнуть, что сведения, сообщаемые Ч. Ч. Валихановым, имели важное значение для исследователей, занимавшихся дальнейшим изучением Кокандского ханства. И по сей день, они не утратили научной ценности.

Определенный вклад в изучение Кокандского ханства внесли труды Н. Ф. Петровского и А. Л. Куна. [23] В кратком очерке о Кокандского ханстве, Н. Ф. Петровский попытался проследить его историю с глубокой древности до 70-х гг. XIX в. В работе содержится ряд ценных сведений о политической обстановке в Кокандском ханстве, о расстановке политических сил, однако в датировке отдельных событий автором были допущены некоторые неточности.

В работах А. Л. Куна «Некоторые сведения о Ферганской долине» и «Очерк Кокандского ханства» описаны внутренние междоусобицы в ханстве, исследована податная система, показаны злоупотребления кокандской администрации при сборе налогов. «Оставался, кажется, один толь-ко воздух, — писал он, — за право дышать которым не бралось ничего». [24].

Системе управления Наманганского вилайета, входившего в состав Кокандского ханства, посвятил свою работу Н. А. Аристов. [25] Рассматривая систему налогообложения, которая распространялась на все население Кокандского ханства, он пришел к выводу, что одной из самых обременительных была воинская повинность.

Своеобразным подведением итогов в изучении Кокандского ханства дореволюционными историками был выход в свет книги В. П. Наливкина «Краткая история Кокандского ханства». [26].

На наш взгляд, необходимо хотя бы несколько строк сказать о личности автора «Краткой истории». Владимир Петрович Наливкин был представителем дворянского сословия. Он родился в 1852 году. В 1872 году окончил Павловское военное училище. Перед молодым офицером открывалась блестящая карьера. Ему была предложена служба в престижном Измайловском полку. Однако его влек Восток, и он отправился в Среднюю Азию. Его приезд в Туркестанский край совпал с активизацией царскими властями военных действий в среднеазиатском регионе. В. П. Наливкин был определен в состав первой батареи Оренбургского казачьего войска и участвовал в Хивинском и Кокандском военных походах царских войск под командованием генерала М. Д. Скобелева. Однако жестокая проза войны вызвала смятение и протест в душе молодого военного, что и определило его дальнейшие шаги. В 1876 г. он подает в отставку и переходит на службу в Военно-народное управление, занимая должность помощника начальника Наманганского уезда Ферганской области. Однако и эта служебная деятельность оказалась не по душе человеку с гуманистическим образом мышления. В 1878 г. В. П. Наливкин вообще подает в отставку и покидает службу в чине штабс-капитана. Решение принятое им повергает в крайнее удивление сослуживцев. Он принимает решение остаться вместе с супругой в Наманганском уезде, где начинает интенсивно изучать историю, культуру и этнографию киргизов, таджиков, узбеков. Одним из конечных результатов его творческой деятельности и стала «Краткая история Кокандского ханства». [27].

Владея несколькими восточными языками, В. П. Наливкин собрал большой фактический материал по истории Кокандского ханства. Источниковой базой работы ученого послужили персоязычные нарративные источники. Он попытался проследить историю ханства с древнейших времен до присоединения его к России.

Главным образом, произведение В. П. Наливкина посвящено политической истории Кокандского ханства, однако наряду с этим, автор затрагивал и более широкий круг проблем. Им довольно детально изучалось состояние военного дела и финансовое положение ханства, его административно-территориальное устройство и роль духовенства в жизни общества. Многочисленные страницы исторического сочинения В. П. Наливкина посвящены характеристике государственного устройства Кокандского ханства.

Много внимания в работе уделено внешней политике и военным походам кокандских феодалов, а также внутренним междоусобицам претендентов на ханский престол.

В книге также получили освещение восстания казахского народа против кокандских ханов. Ценность исследования В. П. Наливкина состоит в том, что большинство тех персоязычных источников на которых оно было создано, теперь безвозвратно утеряно. И сегодня, без обращения к работе В. П. Наливкина, не может обойтись ни один исследователь Кокандского ханства. Однако, несмотря на целый ряд достоинств, книга В. П. Наливкина не лишена серьезных недостатков, на что обращали внимание уже первые его рецензенты.

Работа носила описательный характер. Привлекаемые автором источники не были критически осмыслены. В большинстве случаев В. П. Наливкин характеризовал события так, как они излагались в кокандских хрониках, попросту идя за источником и, не пытаясь даже сослаться на привлеченный материал. Поэтому «Краткая история Кокандского ханства» в большей степени представляет интерес как ценный источник по истории ханства, а не историческое исследование.

К кокандской проблематике обращался также известный исследователь Средней Азии В. В. Бартольд. Сюжеты кокандской истории рассматривались в таких его работах как «История изучения Востока в Европе и России», «История Туркестана», «История культурной жизни Туркестана». [28].

Ученый пытался проследить историю Кокандского ханства в процессе его развития, начиная с возникновения этого владения в Фергане и, описывая события 60-х гг. XIX в. С присущей скрупулезностью исследователь анализировал различные аспекты кокандской истории, опираясь на широкую источниковую базу, что он мог себе позволить, благодаря знанию многих восточных языков.

На основе тщательного изучения самых разнообразных источников, В.В. Бартольд высказал несколько важных концептуальных положений. Завоевание южного Казахстана кокандскими ханами он оценивал положительно, считая, что оно способствовало приобщению кочевого населения к земледелию. Соглашаясь с этой дефиницией, тем не менее, следует отметить, что это была лишь одна сторона последствий кокандской экспансии. А заслуга в развитии земледелия среди казахского населения принадлежала узбекским и таджикским дехканам, а не ханским чиновникам.

С приходом к власти в Коканде династии Минг В. В. Бартольд связывал подъем экономической и культурной жизни Ферганы. Он писал: «Фергана в экономической и умственной жизни Туркестана заняла при кокандских ханах выдающееся место, какого никогда не занимала прежде». [29] Работы В. В. Бартольда явились существенным вкладом в разработку проблем кокандской истории. Однако следует подчеркнуть, что находившийся под влиянием господствовавшего тогда культурологического направления в истории, особенно, распространявшегося на изучение стран Востока, ученый переоценивал влияние на развитие исторического процесса восточных стран культурных факторов.

Вместе с тем, справедливости ради, необходимо отметить, что в отличие от большинства дореволюционных исследователей Средней Азии, В. В. Бартольд не обходил вниманием и социально-экономические проблемы. В своей «Автобиографии» он указывал, что в своих исследованиях он всегда обращал внимание на роль «в истории экономического фактора и основанной на экономических причинах сословной борьбы». [30].

Таким образом, дореволюционные историки провели определенную работу по изучению исто-рии Кокандского ханства. Однако в их трудах, в основном. Получили освещение вопросы политической истории ханства и значительно слабее в них была отражена проблема взаимоотношений Коканда с казахами.

Если вопросы взаимоотношений Кокандского ханства с казахами занимают весьма скромное место в трудах дореволюционных ученых, то политика России в Средней Азии и Казахстане, получила довольно широкое освещение в их работах. Однако как справедливо отмечал известный советский исследователь Средней Азии Н. А. Халфин «дворянско-буржуазная историография не разработала общей политики царизма в XIX в». [31].

В работах Б. Асадзе, А. И. Брянова, Н. Белявского, М. И. Венюкова, В. В. Григорьева, Л. Ф. Костенко, Е. Л. Маркова, М. А. Терентьева, С. А. Хрулева собран большой фактический материал о политике России в Средней Азии и на Юге Казахстана. [32] Однако все указанные авторы к оценке роли России в указанном регионе подходили с официозных позиций. Они пытались доказать, что царская Россия призвана распространять «христианскую добродетель» на все азиатские народы [33] и не видели тех противоречий, которые имели место между представителями царской администрации и местным населением Средней Азии. Следовательно, картина получалась не всегда объективной.

В целом же, дореволюционными исследователями был собран большой фактический материал о казахско-кокандских отношениях и политике России в указанном регионе, который при критическом осмыслении, представляет несомненный научный интерес и для современных исследователей проблем среднеазиатской истории XVIII—XIX вв.

казахский кокандское ханство валиханов.

• 1. История Оренбургская 1730−1750. — Оренбург, 1896.
• 2. Там же. — С.40.
• 3. Обозрение Коканского ханства в нынешнем его состоянии. // Записки РГО. — СПб.1849. Кн.3.
• 4. Записки о киргизах: 2-е изд. Доп. и перераб. Собр. Соч. в 5-ти Т. — Алма-Ата, 1985. Т.2. — С.81.
• 5. Аристов Н. Опыт выяснения этнического состава киргих-казаков Большой орды и кара-киргизов на основании родословных сказаний и сведений о существующих родовых делениях и о родовых тамгах, а также исторических данных и начинающихся исторических исследований. // Живая старина. Вып.3−4. Год 4-й, — СПб., 1894;
• 6. Северцов Н. А. Этнографические заметки о Зачуйском крае. // Известия РГО. Т.1. Ч.2, 1865;
• 7. Пашино П. И. Туркестанский край в 1866 г. СПб., 1868; Тризна Б. Несколько данных к естественно-исторической и экономической характеристике Туркестанского участка Чимкентского уезда. Б.М.Б. Г.;
• 8. Южаков Ю. Д. Наши приобретения в Средней Азии II, Чимкентский округ. // Отечественные записки. № 4, 1867.
• 9. Кун А. Л. Некоторые сведения о Ферганской долине. // Военный сборник. Год 12-й. № 4, 1876; Григорьев В. В. Еще о коканскихмонетах и событиях. // Известия Русского археологического общества. Т.4. — СПб., 1863.
• 10. Добросмыслов А. И. Ташкент в прошлом и настоящем. Исторический очерк. — Ташкент, 1912, Он же. Города Сырдарьинской области. Казалинск, Перовск, Туркестан, Аулие-Ата и Чимкент. — Ташкент, 1912. Андреев А. Г. Описание Средней орды киргиз-кайсаков. — Алматы, 1998; Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей. — Алматы, 1996.
• 11. Вельяминов-Зернов В. В. Исторические известия о киргиз-кайсаках и сношениях России со Средней Азией со времен кончины Абулхайр-хана (1748−1765). — Уфа, 1853. Т.1;
• 12. Маев Н. А. Материалы для статистики Туркестанского края. Вып.2. — СПб, 1873;
• 13. Потанин Г. О караванной торговле с Джунгарской Бухарией вXVIIIстолетии // ЧОИДР. Кн.2.1868.
• 14. Рычков П. И. История Оренбургская. — С.81.
• 15. Горчаков П. Д. Обозрение Коканского ханства в нынешнем его состоянии.
• 16. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф.118. Оп.1. Д. 48. Л.1.
• 17. Исторические известия о Кокандском ханстве от Мухаммеда-Али до Худояр-хана. — СПб, 1856; Он же. Сведения о Кокандском ханстве // Вестник РГО.Ч. XVIII. Кн.5.1856.
• 18. Цит. По: Плоских В. М. Киргизы и Кокандское ханство. — Фрунзе, 1977. — С. 20.
• 19. РГВИА. Ф.67. Оп.1. Д. 48.
• 20. Кокандское ханство по новейшим известиям. // Военный сборник. Год. 20-й. № 7. — СПб., 1869.
• 21. См.: Военно-статистический сборник. Вып.3. — СПб., 1863.
• 22. Там же.
• 23. Валиханов Ч. Ч. Описание пути в Кашгар и обратно в Алатавский округ. // Собр. Соч., Т.3. — С 85.
• 24. Он же. Записки о киргизах. // Собр. Соч. Т.2. — С.79−80; Он же. Аблай. Т.4. — С.114.
• 25. Валиханов Ч. Ч. О состоянии Алтышара или шести восточных городов Китайской провинции Нан-Лу (Малой Бухарии) в 1858−59 гг. // Собр. Соч.Т. №. — С.
• 26. Он же. Записки о киргизах. — С.80−81.
• 27. Там же. — С.81.
• 28. Петровский Н. Ф. Очерки Кокандского ханства. // Вестник Европы. Год 10-й. Т.5.1875; Кун А. Л. Некоторые сведения о Ферганской долине // Военный сборник. № 4.1876.; Очерк Кокандского ханства // Известия РГО. Вып.1. Т.12, 1876.
• 29. Кун.А. Л. Некоторые сведения о Ферганской долине. — С.439.
• 30. Аристов Н. Наманганский округ Кокандского ханства. // Материалы для статистики Туркестан-ского края. Вып.2. — СПб., 1873.
• 31. Наливкин В. П. Краткая история Кокандского ханства, — Казань, 1886.
• 32. Подробно о жизни и творчестве В. П. Наливкина см.: Лукашова Н. М. Научная и просветительская деятельность русских исследователей в Средней Азии в концеXIX — начале ХХ вв. Наливкин.В. П. Автореферат канд. дисс. — М., 1991.
• 33. Бартольд В. В. История изучения Востока в Европе и России. // Соч.Т. IX. — М., 1977; Бартольд В. В. История Туркестана. // Бартольд В. В. Соч. Т.2. Ч.1. М., 1963; Бартольд В. В. История культурной жизни Туркестана. — Л., 1927.
• 34. Бартольд В. В. история культурной жизни Туркестана. — С.116.
• 35. Цит. по: Арапов Д. Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. — М., 1981. — С.82; а также см.: Бартольд В. В. Автобиография. Соч.Т. IX. — С.792. Б.М.Б. Г; Брянов А. И. На память о Фергане. Новый Маргелан, 1901; Белявский Н. Материалы по Туркестану. — СПб., 1865; Венюков М. И. Очерки Заилийского края. — СПб, 1861; Его же. Опыт военного обозрения русских границ в Азии. — СПб., 1873; Григорьев В. В. Русская политика в отношении к Средней Азии. // Сборник государственных знаний. Т.1. — СПб., 1874; Костенко Л. Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. — СПб., 1871; Марков Е. Л. — Фергана. // Русский вестник. № 7−11, 1893; Терентьев М. А. История завоевания Средней Азии. Т.1−3, — СПб., 1903;1906; Хрулев С. А. Проект устава «Товарищества для развития торговли с Средней Азией». — СПб., 1863.
• 36. См., например: Марков Е. Л. — Фергана. Русский вестник, 1893. № 7.