Дворянство при дворе Елизаветы I Тюдор

Положение дворянства в конце XVI в

Перед короной стояла и проблема обеднения дворянства (особенно аристократического), которое ожидало от монархии денежных подачек. Для поддержания своего престижа в глазах придворных она пришла к практике раздачи торговых монополий. Монопольное право на ввоз или вывоз определенной продукции (например, сладкого вина или стали) предоставлялось кому-то из придворных. Придворный не занимается торговлей сам — и продает свою монополию кому-то из купцов. Таким образом, торговые монополии — практически откуп, добавочный налог на торговлю. Точно так же членами правления купеческих компаний и «патронами» прибыльных морских операций становились приближенные ко двору люди.

Забота о бюргерской верхушке, главах цехов выразилась в том, что создавались т.н. «ливрейные компании» — самые сильные из традиционных цехов. Это тормозило развитие капиталистического производства, которое в основном развивалось в области «новых» ремесел.

Эта политика «перераспределения» денежных средств (монополии и «ливрейные»), затруднявшая торгово-предпринимательскую деятельность, поначалу воспринималась как бесспорная, но, по мере роста силы и уверенности торгово-предпринимательских слоев, стала подвергаться критике. В последние десятилетия правления Елизаветы, в 1590-е гг. в парламенте начались выступления против монополий и появился лозунг «за свободу торговли» Дмитриева О. В. Экономическая политика правительства Елизаветы I и парламентская оппозиция.//Общество и государство в древности и в средние века. М.: МГУ, 1984. С. 79 93.

Старое дворянство, лишенное многих привилегий, не могло приспособиться к изменившимся экономическим отношениям. Источником его существования была феодальная рента, получаемая с держателей-крестьян, либо пенсии и жалованье за службу при дворе короля. «Революция цен» снизила реальную стоимость рент — главный доход старой феодальной знати. Усиление королевской власти и возвышение нового дворянства подрывало политические позиции старой знати, проживавшей большей частью в северных графствах. В связи с упразднением монастырей потеряли свое значение могущественные ранее аббаты крупных церковных владений.

Социальной опорой Тюдоровского абсолютизма было новое среднее и мелкое дворянство, а также новые лорды, занявшие место исчезнувших старых феодальных фамилий. Новое дворянство обогатилось за счет экспроприации крестьян и в широких масштабах применяло в своих поместьях наемный труд. Их поместья были тесно связаны с рынком.

Другой опорой Тюдоров была растущая городская буржуазия, мануфактурная и торговая, тесно связанная общими экономическими и политическими интересами с новым дворянством .

Елизавета не была широко мыслящим стратегом в политике и экономике. Ее политика (и политика ее Совета), как и у большинства раннеабсолютистских правителей, не была долгосрочно распланированной, единой стратегией, нацеленной на развитие страны. Это было лавирование в сложных, часто меняющихся условиях, с единственной целью — удержаться на плаву, как правило, при значительной нехватке государственных средств, не утопить корабль власти в социальных и религиозных смутах. Елизавета часто была нерешительна, скупа, чрезмерно осторожна, порой непоследовательна. Но, надо признать, таким поведением ей удалось достичь главного: обеспечить полвека мирного и относительно ровного развития страны, которое, в свою очередь, стало необходимым условием как для экономического рывка, так и для процветания искусства и науки Семёнов В. Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI века. М. — Л.: АН СССР, 1949. 372 С.

Все это: и образование, и природный ум, и уроки жизни, давали Елизавете хороший шанс как правительнице. Кроме того, что немаловажно, она получила огромный «политический капитал» народного доверия, когда всходила на престол. Предыдущие царствования окончательно опустошили казну и расстроили систему налогообложения, цены росли, количество бездомных бродяг на дорогах увеличивалось, анти-протестантские репрессии Марии привели к росту напряженности, военные неудачи — потеря Кале — дополняли картину. Поэтому большинство подданных — все протестанты, да и часть умеренных католиков — с восторгом встретили новую королеву, надеясь на перемены к лучшему. 17 ноября 1558 г. Мария Тюдор умирает, и трон переходит Елизавете — она въезжает в Лондон при всеобщем ликовании.

Для умеренности королевы, ее осторожности, доходившей иногда до мании, имелись не только политические, но и личные причины. Елизавета лучше, чем кто-либо могла оценить и на себе почувствовать, насколько опасна придворная жизнь и как переменчива политическая судьба.

Закрытие монастырей и усиление огораживаний, приводимых новыми властями, привели к вспышке серьёзнейших народных восстаний в 1536—1537 гг. Новое дворянство и буржуазия, все, кто нажился на секуляризации и огораживаниях, еще раз убедились в необходимости укрепления королевского абсолютизма. И действительно, начиная с середины 30-х годов, абсолютная монархия вступает в пору своего расцвета. Царствование Елизаветы I стало кульминационным пунктом в развитии английского абсолютизма. В то же время уже начали ощущаться первые симптомы назревавшего конфликта между абсолютной монархией, с одной стороны, и новым дворянством и буржуазией — с другой.

Елизавета обладала властным и решительным характером, была расчетлива и бережлива. Эти качества королевы особенно импонировали английской буржуазии Штокмар В. В. Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета. Л., 1962.

При дворе Елизаветы царило атмосфера галантности и авантюризма. Королева поклонение и требовала его от своего окружения. В течение всего царствования королевский двор представлял собой арену азартного соревнования молодых дворян, стремившихся снискать благосклонность и милость Елизаветы.

Опыт ее матери и многих женщин убедил Елизавету, что страсть, любовь нередко доводят до плахи. Наследник, пусть и родной сын, сможет стать центром заговора против нее. Скорее всего, именно поэтому она так и осталась незамужней — а преемника не соглашалась назначить буквально до последних недель жизни.

Это не мешало ей большую часть жизни играть видную роль на международном «рынке невест». На ее руку (и трон страны, разумеется) в разное время претендовали Филипп II, король Испании, эрцгерцоги Карл и Фредерик Габсбурги, герцог Савойский, французские Валуа — принцы Анжуйский и Алансонский, шведский король Эрик XIV и даже Иван Васильевич Грозный. Елизавета превратила подобные сватовства в орудие своей внешней политики: никогда и никому не отказывала сразу, тянула дело, порой десятилетиями, выдвигая всевозможные требования и обмениваясь посланиями. И старалась как можно больше выиграть политических и экономических уступок для себя, что порой и удавалось.

При собственном дворе королева тоже отнюдь не играла роль монахини или «синего чулка». Для своих придворных она воплощала Прекрасную Даму, которой наперебой служили многочисленные поклонники-рыцари. Эти поклонники тоже могли питать честолюбивые надежды на брак с королевой — тем более, что она однажды обмолвилась, что «никогда не выйдет замуж иначе, чем за англичанина». Но, даже без перспектив брака, попасть в милость к королеве значило увеличить свои доходы, получить титулы для себя и своих сторонников, преуспеть — поэтому хоровод молодых энергичных, честолюбивых дворян вокруг Елизаветы никогда не редел. Игра в любовь и поклонение продолжалась даже тогда, когда прелестнице далеко перевалило за пятьдесят. С фаворитами Елизавета вела ту же игру: никогда не выделяла одного-единственного любимца, всегда старалась «сталкивать лбами» двух-трех претендентов на ее милость. В результате претенденты напрягали все силы, чтобы оказать услуги стране и государыне и, таким образом, продвинуться — а Елизавета неизменно оставалась в выигрыше. У нее был целый ряд любимцев-фаворитов, Роберт Дадли — граф Лестер, Кристофер Хэттон, Уолтер Рэли, граф Роберт Эссекс Лавровский В. М. Проблемы исследования земельной собственности в Англии XVII—XVIII вв. М.: АН СССР, 1958.179 С.

В целом Елизавета стремилась, чтобы двор стал еще более блестящим, чем при ее отце, чтобы туда старались попасть люди со всей страны — и это ей удалось.