«Ярмарка тщеславия», как эпос нового времени

" Ярмарка тщеславия" выходит перед читателем, как социальный панорамный роман воспитания.

" Общество, — писал Диккенс, — редко допускает появление в романе человека с резко выраженными качествами, хорошими или плохими, остающимися притом правдоподобными". Диккенс вопреки общественному мнению руководствовался, особенно в начальный период своего творчества, именно упал принципом создания характеров и свои романы наполнил людьми с резко выраженными качествами. Они могут показаться и нередко кажутся неправдоподобными, порой фантастическими, особенно если их рассматривать вне художественного мира, созданного Диккенсом. Теккерей следует иному принципу, он стремится к тому, чтобы у персонажей своего романа выявить сложный комплекс психологических мотивов и движений. Он высоко ставит искусство изображения характеров в романе «Том Джонс, найденыш» Генри Филдинга, который, по словам Теккерея, «старается по мере своих сил и возможностей рассказать вам всю правду о человеческой природе, и добро и зло в характерах его героев одинаково жизненны». Не уклоняться от правды человеческой природы, анализировать ее без всякой предвзятости, передать сложность и противоречивость ее проявлений в жизненных характерах — к этому стремится Теккерей.

Так, например, характер Ребекки Шарп демонстрирует поразительную жизнеспособность и коварную привлекательность авантюрно-хищной натуры, нежели добродетельная, скромная, тихая Эмилия Седли, которая в сравнении с безнравственно-напористой подругой — Бекки кажется более заурядной, чем она есть на самом деле. «Пожалуйста, — советует автор, — не ломайте себе голову над тем, героиня Эмилия или нет». Эмилия не годится в салонные героини, ей не хватает ослепительного блеска, она слишком наивна, чтобы в чем-либо особенно отличиться. Но доброта и отзывчивость, выдержка и самоотверженность в трудное для нее время заметно выделяют Эмилию среди окружающих ее лиц. Стоит прислушаться к словам автора, проникнутым личным чувством: «…дай бог найти на склоне наших дней нежное плечо, на которое можно будет опереться, и ласковую руку», такую, как у Эмилии Седли. Эмилию нежно и самоотверженно любит Уильям Доббин, а он, по ее словам, «является олицетворением доброты и честности». И это не только слова Эмилии, которые могут показаться пристрастными, но и мнение самого автора. В этом читателю нетрудно убедиться, но у него все же могут возникнуть сомнения относительно достоверности этого характера, его соответствия действительности, возможности его пребывания в условиях «Ярмарки Тщеславия». Сомнения могут возникнуть и возникают, но рассеиваются при непредвзятом отношении к Уильяму Доббину. Самый положительный персонаж «Ярмарки Тщеславия» не производит того же сильного впечатления, и не возбуждает столь же сильные симпатии. Возможно, это происходит потому, что не на Уильяме Доббине сосредоточены интересы автора, не его судьба занимает и заботит, не на нем акцентируется внимание читателя.

В «Ярмарке Тщеславия» немало примет отошедшего времени, в том числе частного свойства: в Брюсселе в театре зритель пользуется трубкой, так как «биноклей в то время еще не было», на званом обеде танцуют вальс — новый танец, он только что здесь появился. История вмешивается в романный сюжет, судьба некоторых персонажей оказывается в прямой зависимости от исторических событий и обстоятельств. И все же это не исторический, а социальный, нравоописательный, нравственно-сатирический роман, если воспользоваться определениями того же прошлого времени. Он посвящен не историческим событиям и их воздействию на общественное сознание и жизнь английского народа, а нравам и быту верхних и средних слоев английского общества, тому, как живет и чем дышит буржуазно-аристократическая Англия не столько в историческом движении, сколько «вопреки» ему, как бы не считаясь с опытом истории. Действие романа отнесено к прошлому, а действующие лица ведут себя так, как будто они не современники битвы при Ватерлоо, а современники автора «Ярмарки Тщеславия» .