Позиция Эстонии и Латвии

Сведения о трехсторонних переговорах между СССР, Англией и Францией и намерениями предоставить гарантии Латвии, Эстонии и Финляндии быстро дошли до политиков этих стран. Но только 26 мая министр иностранных дел Великобритании лорд Э. Галифакс приказал послам в Риге и Хельсинки и поверенному в делах в Таллинне проинформировать правительства Латвии, Финляндии и Эстонии о проекте соглашения, который вскоре будет предложен Москве5.

Министр иностранных дел Эстонии Карл Сельтер на состоявшемся в середине апреля заседании комиссии Государственной думы и Государственного совета по внешней политике и обороне назвал английские гарантии Польше «явлением, заставляющим задуматься» и предположил, что Англия желает ускорить развязывание войны против Германии. В то же время верховный главнокомандующий и председатель комиссии Государственного совета по внешней политике Иоган Лайдонер нашел, что Эстония в сложившейся обстановке должна доверять Германии, так как чрезмерное недоверие к Германии может ослабить волю Эстонии к оказанию сопротивления Советскому Союзу. Оба они считали, что возможная польско-германская или англогерманская война опасна для Эстонии6. В Москву пришло сообщение, что Лайдонер на секретном заседании Государственного собрания 3 мая однозначно заявил, что Эстония никогда не будет воевать вместе с Советским Союзом против Германии7. Вероятно, имелось в виду заседание комиссии Государственного совета по внешней политике и обороне.

25 мая выходивший в Таллинне на английском языке печатный орган эстонского правительства «The Baltic Times» опубликовал интервью с Сельтером. Последний заявил, что Эстония полностью верит в мирные устремления Англии, но, несмотря на это, считает, что если какая-либо из великих держав без приглашения выступит в роли представителя системы коллективной безопасности или же в качестве защитника своих жизненно важных интересов в Прибалтике, все балтийские государства будут рассматривать это в качестве агрессии и станут бороться против этого всеми силами. От имени правительства Сельтер заявил о готовности использовать в случае опасности «ограниченную помощь» какой-нибудь доброжелательной великой державы и подчеркнул, что характер помощи и точный механизм ее предоставления определить до нападения нельзя.

Интервью Сельтера вызвало недовольство английского МИД («Foreign Office»). Там нашли, что министр иностранных дел Эстонии занял позицию, направленную против Великобритании. После этого Сельтер просил разъяснений у поверенного в делах Англии в Таллинне Вильфреда Х. Гальена, как отнеслось бы английское правительство к совместной гарантии нейтралитета Эстонии четырьмя странами — Германией, Англией, Францией и СССР. Когда Гальен сообщил Сельтеру, что это предложение не интересует его правительство, министр иностранных дел Эстонии потребовал, чтобы английское правительство предприняло в Москве нечто такое, что предупредило бы агрессивную политику СССР в отношении Эстонии8. Однако несколько позднее Сельтер выразил свою поддержку внешней политике английского правительства.

26 мая, когда Гальен по распоряжению МИД Великобритании информировал Сельтера о ходе трехсторонних переговоров, Сельтер назвал англо-советское взаимопонимание явлением большой важности в европейской политике и поздравил в связи с этим правительство Англии9. Но уже через неделю, 2 июня, в редакционной статье эстонской газеты «Paevaleht» было заявлено, что балтийские страны никогда не согласятся с гарантиями, предоставленными государствами, входящими в одну политическую группировку. Если на страницах «The Baltic Times» утверждалось, что Эстония верит в мирные устремления Англии, то теперь английское правительство обвинялось в том, что оно сделало большие уступки СССР. Статья даже призывала советское правительство поверить в то, что декларированный балтийскими странами нейтралитет является лучшей гарантией мира и для границ СССР и для самих балтийских государств.

Несмотря на заверения, данные представителям Эстонии и Латвии, что гарантии Латвии, Эстонии и Финляндии без их согласия предоставляться не будут, и в «Foreign Office», и на «Quai d’Orsay» (МИД Франции) имелись лица, считавшие, что все эти страны должны быть счастливы, что Англия, Франция и Советский Союз готовы предоставить им гарантии. Так, послы Франции и Англии в Москве Поль-Эмиль Наджиар и Уильям Сидс также считали, что Латвия, Эстония и Финляндия в случае заключения трехстороннего соглашения не должны бояться оккупации со стороны Советского Союза, так как Лондон и Париж гарантируют уход Красной армии в дальнейшем. «Вы должны согласиться, что как Англия и Франция не потерпят, чтобы какое-нибудь государство оказало военное воздействие на Голландию и Бельгию, так и Россия не потерпит, если это произойдет с Финляндией, Латвией и Эстонией» , — подобным образом Сидс пытался в Москве уговорить эстонцев, латышей и финнов принять гарантии10.

Те, кто в Англии планировал войну, желали использовать продукцию и спрос балтийских стран в своих интересах и пытались помешать их транспортировке по Балтийскому морю. Несмотря на возможную блокаду со стороны флота Германии, англичане рассчитывали, что можно будет продолжить торговый обмен с Финляндией и балтийскими странами, используя железные дороги Швеции и Норвегии11. МИД Англии и Франции обвиняли Латвию, Эстонию и Финляндию в том, что они предпочитают протекторат Германии. Генеральный секретарь министерства иностранных дел Франции Алексис Леже заявил послу Латвии Ольгердсу Гросвалдсу: «Как мы можем вам доверять, ведь у вас нацистский режим и вы представляете собой нацистскую агентуру» 12. Леже, который был одной из руководящих фигур в переговорах о Восточном пакте во Франции, удивлялся, как балтийские страны, которые в связи с Локарнскими соглашениями и после их заключения все время требовали от Англии и Франции гарантий безопасности, теперь вдруг стали громко возражать против них13. Печатные СМИ Англии и Франции также писали, что балтийские государства неспособны сохранить свою независимость, что СССР имеет право защищать свои жизненные интересы в Прибалтике, что решение, от какой из великих держав принять помощь в критический момент, нельзя оставлять на усмотрение балтийских государств, что отказываясь от гарантий, балтийские государства готовятся принять протекторат Германии.

Политики и военачальники Эстонии высказывали свое отрицательное отношение к гарантиям и в беседах с советским полпредом. Если президент Константин Пяте затрагивал вопрос в чрезвычайно умеренном тоне, как бы выражая готовность присоединиться к переговорам, то инспектор артиллерии генерал-майор Хуго Каулер обвинял советское правительство в прямом намерении оккупировать страну и установить колхозный строй14. Но никакого официального протеста против предоставления гарантий Москве заявлено не было. Советский полпред К. Никитин находил, что правительство Эстонии весной и летом 1939 г. старалось разжечь в народе ненависть к СССР. Тем самым оно пыталось создать представление о правильности ориентации на ось «Рим-Берлин-Токио» и все время следовало указаниям из Берлина. «Нужно прямо сказать, — заключал Никитин, — что здесь шпаргалка из Берлина действует, и слуги Гитлера служат ему верой и правдой» 15. Заявления эстонских политиков с восхвалениями нейтралитета и высказываниями против гарантий продолжались вплоть до заключения пакта Молотова-Риббентропа. Еще 18 августа председатель Государственной думы Юри Улуотс заявил в Осло, выступая на заседании Межпарламентского союза, что нежеланному помощнику Эстония сможет оказать сопротивление и что военный поход в Эстонию не станет простой прогулкой16.

Министр иностранных дел Латвии Вильхельмс Мунтерс также заявил, что Латвия не может согласиться с гарантиями, в предоставлении которых не участвует Германия, что политика гарантий находится в противоречии с проводимой Латвией политикой нейтралитета17. Против намерения Советского Союза предоставить гарантии Латвии выступил также президент Карлис Ульманис. Задав в одной из своих речей в конце мая риторический вопрос, как поступит Латвия, если какая-либо из великих держав решит вторгнуться на ее территорию, он дал ответ: «Мы будем бороться, будем защищаться, и сохраним свободу» 18. Однако отношение к гарантиям латвийских военных не совпадало с позицией Ульманиса и Мунтерса. Многие, и среди них военный атташе Латвии в Москве Янис Залитис и начальник штаба Видземской дивизии Освальде Фогельманис, заявляли, что на самом деле они бы желали гарантий, но, поскольку Германию раздражать нельзя, то следует громко возражать против гарантий19.

Литва не включалась в число государств, которым предполагалось предоставить гарантии, однако ее отношение к гарантиям было противоречивым. 10 мая посол Литвы в Москве сообщил Молотову, что его правительство было бы согласно и с односторонними гарантиями СССР. При этом посол выразил надежду, что Советский Союз и в дальнейшем будет относиться к Литве благожелательно. В середине июля посол Литвы в Риге Пранас Дайлиде сделал такое же заявление своему советскому коллеге20. Заведующий политическим отделом министерства иностранных дел Литвы Эдуардас Тураускас также говорил представителю Англии, что Литва является сторонницей многосторонних гарантий для балтийских государств, в том числе и для Литвы21. фронт агрессия переговоры страна балтия.

7 июня посол СССР в Риге И. Зотов, опираясь на утверждения Дайлиде, телеграфировал в Москву, что правительство Литвы и литовские военные готовы безотлагательно подписать договор о военном союзе балтийских государств, причем если Эстония не возражает, то латвийские военные, наоборот, относятся к этому холодно22. Не исключено, что военное руководство Литвы в период трехсторонних переговоров вновь подняло вопрос о военном союзе балтийских государств. Однако утверждение, что Эстония согласилась в нем участвовать, следует считать дезинформацией. Правда, среди эстонских дипломатов встречались и те, кто поддерживал идею военного союза балтийских государств, в частности посол Эстонии в Париже Отто Страндман23.

Во второй половине мая в ходе встречи с военным атташе Польши Леоном Миткевичем и послом Эстонии Александром Вармой премьер-министр Литвы Йонас Чернюс сказал, что если Польшу отрежут от Балтийского моря, то положение балтийских стран станет очень тяжелым. Согласно Миткевичу, премьер-министр высказывался как ярый сторонник войны с Германией. По его мнению, западные державы и Польша должны были потребовать от Германии восстановления независимости Чехии, объявления Клайпеды свободным городом, ухода немецких войск и, в случае отказа, начать войну. Чернюс также заявил, что в интересах Польши и Литвы был бы и раздел, а затем и изменение состава населения Восточной Пруссии, которая «как меч висит над Польшей и Литвой» 24. Бывший посол Литвы в Берлине Казис Шкирпа позднее назвал заявление Чернюса провокацией25. Но в то же самое время, несмотря на заявления, сделанные в Москве и Риге, а также на готовность Чернюса присоединиться к возможному союзу между СССР, Англией и Францией, проводимая министром иностранных дел Литвы Юозасом Урбшисом внешняя политика держалась в русле политики нейтралитета, соответствовавшей интересам Германии. Когда стали известны планы командующего Стасиса Раштикиса посетить Варшаву, правительство Литвы сразу заявило, что визит ни в коем случае не направлен против Германии и что Литва в своей политике следует безоговорочному нейтралитету26. В указаниях, разосланных представителям Литвы за рубежом, Урбшис также подчеркивал, что Литва должна следовать политике безоговорочного нейтралитета «в любом положении и в любом вопросе» 27. Свою роль в проведении Литвой прогерманской политики безоговорочного нейтралитета сыграла экономика. 20 мая в Берлине Урбшис подписал торговый договор между Литвой и Германией. Торговый обмен между двумя странами должен был возрасти с 117 млн. лит в 1938 г. до 299 млн. лит в 1939 г. Урбшиса принял и Гитлер, который заверил, что Литва может рассчитывать на Германию, поскольку политика Германии и в дальнейшем будет политикой мира, и что между двумя странами нет нерешенных вопросов. Но одновременно прозвучали и предупреждения: Литва не должна связывать себя комбинациями, направленными против Германии, или связанными с Польшей28. В то же время не исключено, что заявления представителей Литвы в Москве и Риге были сделаны с целью зондирования почвы, на тот случай, если бы трехстороннее соглашение действительно состоялось.

Эстонское военное руководство в период трехсторонних переговоров обвиняло Англию в желании продать балтийские страны Советскому Союзу 29. Протестовать против переговоров военное руководство решило по-своему. В ответ на них планировалась военная демонстрация: визит подводных лодок «Лембит» и «Калев» в военный порт Германии Киль. Визит, который готовили втайне, должен был состояться в начале июня. Но один из офицеров, служивших на подлодках, информируя 22 мая резидента британской разведки в Таллинне, открыл ему, что при приеме подлодок, построенных в Англии, офицеры дали обещание не допускать инспектирование подлодки представителями государства, которое может стать врагом Англии30. Известие о визите в Германию этих подлодок в условиях крайней международной напряженности стало неожиданностью для британского Адмиралтейства. Первой реакцией был вывод, что немцы подкупили начальника штаба эстонской армии Реэка, который отдал приказ о визите. Поверенный в делах Англии в Таллинне Гальен в это все же не верил. 28 июня он писал в Лондон: «Лично я все же не верю, что он [Реэк] занимает активную антибританскую позицию, или что он подкуплен немцами. Я считаю, что он считает немецкую армию лучшей в мире и он один из тех, кто ею любуется» 31. Протест Гальена министерству иностранных дел Эстонии положил быстрый конец планам эстонского военного командования.

В период трехсторонних переговоров правительство, а также буржуазные круги Эстонии, считали Германию единственной спасительницей от угрозы с востока32. Трудно выяснить, насколько широко такие взгляды были представлены в буржуазных кругах. Но подтверждение этому можно найти в ряде источников. Посол Латвии в Берлине Едгарс Криевинып в докладе от 12 мая описывал беседу с неким эстонцем, который хорошо знал обстановку в Эстонии и критически относился к эстонскому правительству: «Высшее руководство государства, как известно, состоит будто бы из германофилов… Таково же, будто бы, и высшее военное руководство… В народе и обществе эти господа культивируют пораженчество и … пропагандируют, что единственной спасительницей Эстонии является Германия и что приход немцев в Эстонию очень желателен… Они надеются сохранить свои личные предприятия и при помощи немцев развить и расширить их» 33. Сходными в этом плане были и оценки, данные послом Латвии в Таллинне и касавшиеся отношения господствующих кругов к Германии: «Особенно бросается в глаза расхождение во взглядах между народом и правительством. Народ считает большим врагом немцев — народ не забыл рекомендации эстонских немцев построить хутора на колесах. В народе нередко слышно мнение, что русские менее опасны, чем немцы. Совершенно иначе смотрят на это правительство и интеллигенция, которые считают Россию врагом номер один… Военные круги в любом возможном случае также пытаются показать, что Россия является врагом номер один» 34.

Об отношении министра иностранных дел Эстонии к Германии свидетельствует доклад посла Шуманса, написанный в январе 1939 г. Посол подчеркивал, что Сельтер неоднократно заявлял ему, что если Красная армия в ходе советско-германской войны оккупирует страну, то достаточно будет ареста 10 тыс. эстонцев, чтобы народ исчез, и что Германия лучше Советского Союза. «От Германии, какой бы она ни была, не приходится ожидать таких дикостей, как от России». Исходя из этого, Сельтер оценивал положение Латвии и Литвы в случае войны как более выгодное: Германия сможет их быстрее оккупировать 35.

С другой стороны, в столицы балтийских государств проникли слухи о тайных советско-германских и англо-германских переговорах. Это была одна из причин того, почему ряд политиков и представителей военного руководства Эстонии, Латвии и Литвы не верили, что трехстороннее англо-франко-советское соглашение когда-нибудь будет заключено. Уже в том, что Молотов стал народным комиссаром иностранных дел, в Риге, Таллинне и Хельсинки увидели начало сближения между СССР и Германией, а также предвестие больших внешнеполитических изменений на пространстве между Балтийским и Черным морями36. Посол Литвы в Берлине Шкирпа во второй половине июля задал советнику советского посольства в Германии Г. Астахову вопрос по поводу распространившихся в Берлине слухов о сближении Германии и СССР. Астахов, ведший тайные переговоры о разделе Восточной Европы, критически оценил отношение Эстонии и Латвии к гарантиям, заявив, что нападение Германии на балтийские страны означает ущемление жизненных интересов Советского Союза, и что в таком случае Красная армия их оккупирует. По утверждению Астахова, мнение эстонцев и латышей, что в случае агрессии они сами смогут решать, от кого принимать помощь, наивно. Он утверждал, что в таком случае реакция СССР будет немедленной, однако это уже не будет оказание помощи независимым государствам. Посол Шкирпа писал, что его собеседник не отрицал наличие выбора: Советский Союз может заключить соглашение с англичанами и французами или с немцами37.

В начале июня Мунтерс предполагал, что желание Москвы предоставить гарантии балтийским странам не более чем тактический маневр для затягивания переговоров с англичанами и французами38. Директор балтийского отдела министерства иностранных дел Латвии Вилис Мазенс, однако, в конце июня находил, что Советский Союз не видит никакой пользы от заключения пакта с Англией и Францией и желает сохранить себе свободные руки39. 12 июня Гальен докладывал о беседе с начальником протокола министерства иностранных дел Эстонии: «Киротар сказал, что он уверен, что такой договор никогда не будет подписан» 40. Однако 24 июня Гальен информировал посла в Риге о своей беседе с генералом Лайдонером: «Несмотря ни на что Лайдонер уверен, что Советский Союз не подпишет никакого договора и не окажет помощи Англии и Франции в войне с Германией. Он говорит, что Советский Союз может не вступать в войну до тех пор, пока Польша не будет разбита… Генерал считает, что Советское правительство играет с правительством Его Величества». Посол в Риге Чарльз Орде, который позднее комментировал позицию Лайдонера, считал что его оценка сложившейся ситуации является следствием нехватки интеллектуального кругозора41. В начале июня генерал говорил послу Польши в Таллинне, что в случае европейского конфликта СССР сохранит нейтралитет, и что Советский Союз и Германия не желают возникновения военного конфликта между собой. Лайдонер утверждал, что поэтому для балтийских государств существует возможность сохранить нейтралитет42. Посол Эстонии в Риме Йоган Леппик в докладе от 24 июля отмечал, что Германия не даст себя втянуть в военные авантюры из-за Данцига, поскольку Данциг можно получить без войны, если будет заключено соглашение с СССР. Посол предсказывал, что Восточную Европу, особенно Польшу, не спасут никакие гарантии, если германской дипломатии удастся добиться соглашения с Москвой43. Эстонская печать также предсказывала, что тройственное соглашение не будет достигнуто. 17 июля на страницах газеты «Paevaleht» был задан вопрос, не готовит ли Чемберлен новый Мюнхен?

Посол Латвии в Берлине Криевинын также писал в Ригу о попытках советско-германского сближения. 9 августа посол сообщал Мунтерсу: «В связи с тем, о чем я сообщил ранее, могу также сказать, что здесь продолжают распространяться слухи о советско-германском соглашении. Эти слухи исходят из окружения Гесса44 и говорят о планах Гитлера достичь соглашения с Россией за счет Польши и балтийских государств, восстановив границы России 1914 года» 45.