Роль метафоры в формировании языковой картины мира

" Язык — это не только средство выражения действительного, но и носитель общественно-бытового сознания — своего рода аналог сознания, формализованный в знаковой системе". [Телия 1981: 94] Поэтому необходимо понять, каким образом и с помощью каких языковых средств формируется языковая картина мира, как человека, так и этноса в целом.

Языковая картина мира — это продукт сознания, возникающий в результате взаимодействия мышления и действительности, выражающийся посредством того или иного языка и его средств. «При исследовании картины мира, закрепленной в языке, в той его части, которая организована тропами и их ассоциативными потенциями, необходимо учитывать, прежде всего, роль каждой из разновидностей тропов, а их, как известно, достаточно много, хотя границы между видами тропов и различного рода фигурами речи провести затруднительно» [Телия 2006:5]. Особое внимание нужно обратить на такие средства, как фразеологические единицы, пословицы и поговорки, языковые тропы: метафора, метонимия, синекдоха, гипербола и др. Однако в центре нашего исследования находится именно метафора, являющаяся инструментом построения языковой картины мира.

Термин «метафора» принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля, в сущности, почти неотличима от гиперболы (преувеличения), от синекдохи, от простого сравнения или олицетворения и уподобления, во всех случаях присутствует перенесение смысла с одного на другое. В Новое время Ф. Ницше доказывал положение о том, что метафора не является исключительно лингвистическим феноменом, а также представляет собой важный компонент познавательной деятельности. По мнению философа, люди ошибочно полагают, что знают о деревьях, красках, цветах. На самом же деле они обладают лишь метафорами вещей, которые не соответствуют их первоначальным сущностям.

В истории философии и риторики метафора традиционно рассматривалась как часть бытия, которая выполняет ряд значительных функций (эстетическую, аксиологическую, номинативную), в то время как ее роль в познании оценивалась резко отрицательно (Т. Гоббс, Дж. Локк, Д. Беркли). Вместе с тем постепенно осуществлялось движение ко все более глубокому осмыслению природы метафоры. В современной философии метафора понимается уже как форма мышления и трактуется как взаимодействие идей.

Вопрос метафоры подробно изучался также известным российским лингвистом Н. Д. Арутюновой. В своей работе «Метафора и дискурс» (1990) она отмечает, что «метафора выводит наружу один из парадоксов жизни, состоящий в том, что ближайшая цель того или другого действия (и в особенности творческого акта) нередко бывает обратна его далеким результатам: стремясь к частному и единичному, изысканному и образному, метафора может дать языку только стертое и безликое, общее и общедоступное. Создавая образ и апеллируя к воображению, метафора порождает смысл, воспринимаемый разумом» (Арутюнова:1990:6).

Дж. Лакофф и М. Джонсон в своей книге «Метафоры, которыми мы живём» (1980г.) отмечают, что «…для большинства людей метафора — поэтическое и риторическое выразительное средство, принадлежащее скорее к необычному языку, чем к сфере повседневного обыденного общения». [Лакофф, Джонсон 1980: 3]. В связи с этим существует распространенное мнение о том, что люди могут превосходно обходиться в жизни вовсе без метафор, однако «наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути» [Лакофф, Джонсон 1980: 3]. Образность повседневного мышления обусловливается в значительной степени тем, что метафора пронизывает все виды нашей деятельности.

Существование метафоры обусловлено существованием метафоричности понятийной системы человека, метафоричности его мышления. Метафора антропоцентрична по своей сути, что выражается в «самой возможности мыслить явления природы или абстрактные понятия как „опредмеченные“ константы, как лица или живые существа, обладающие антропоморфными, зооморфными и т. п. качественными, динамическими и ценностными свойствами» [Телия 2006: 2]. По мнению В. Н. Телии, метафора формируется в соответствии с правилом «человек — мера всех вещей», «антропометричность метафоры и придает ей способность служить средством создания языковой картины мира изначально в высказываниях о нем, а затем в тезаурусе носителей языка». [Телия 2006: 5].

В сознании человека существует своеобразная «призма», через которую и совершается познание, «роль такой призмы наиболее успешно выполняется метафорой, поскольку она способна обеспечить рассмотрение вновь познаваемого через уже познанное, зафиксированное в виде значения языковой единицы. В этом переосмыслении образ, лежащий в основе метафоры, играет роль внутренней формы с характерными именно для данного образа ассоциациями, которые предоставляют субъекту речи широкий диапазон для интерпретации обозначаемого и для отображения сколь угодно тонких „оттенков“ смысла» [Телия:2006:7].

В работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона отмечается неотделимость метафор от их эмпирических оснований, только с помощью них метафора может восприниматься и быть адекватно представленной, а также выполнять свою функцию в понимании текстов [Лакофф, Джонсон 1980: 11]. Помимо этого, необходимо отметить связь метафор с культурными ценностями, существующими в нашем обществе не изолированно друг от друга, а в согласованной системе: «те ценности, которые реально существуют и глубоко укоренились в культуре, согласуются с метафорической системой» [Лакофф, Джонсон 1980: 12].

Итак, метафора является неотъемлемым средством, структурирующим наше восприятие, наше мышление и наши действия, средством систематизации и упорядочивания понятий, образов и мыслей, составляющих национальную языковую картину мира.