Трагедия российской деревни

Надо отметить, что в деревенской среде этот советский голод породил специфическую иерархию смертности. Прежде всего, от голода умирали дети, старики, одинокие крестьяне, неполные и многодетные семьи. Историко-социологическое обследование 102 сельских населенных пунктов Поволжья и Южного Урала, а также изучение других источников не выявило фактов гибели от голода председателей колхозов и сельских Советов. В то же время установлены случаи использования представителями местной власти должностного статуса в целях улучшения своего продовольственного положения в условиях голода. Во многих районах местное руководство в ходе хлебозаготовок создавало специальные продовольственные фонды для снабжения районного партийно-хозяйственного актива, и все это делалось сверх государственного плана.

Сохранилось немало документов о потрясающих случаях общественного безумия на почве борьбы за хлеб в голодомор. Это не только знаменитые письма Шолохова Сталину с описанием безобразий, доходящих до садистски смертельных зверств, которые чинили коммунисты над крестьянами ради хлебозаготовок, но также собственные авторские записи воспоминаний стариков, о том, например, как «в многодетных семьях… родители были вынуждены не кормить часть детей, чтобы спасти жизнь остальных… Около мельниц и элеваторов, где рабочие употребляли в пищу зерно, голодные дети собирали человеческий кал, извлекали из него зерна и употребляли их в пищу». Было немало случаев людоедства, когда, как правило, маленьких детей, поедали родители и родственники, потерявшие от голода рассудок.

В половозрастной структуре умерших от голода наблюдалось некоторое преобладание мужчин (от 54 до 58% в зависимости от региона). Это происходило потому, что именно голодные мужчины в первую очередь выходили на тяжелые колхозные работы, а из полученной платы — суррогатной пайки хлеба — большую часть отдавали семье. Женщины чаще находились в доме «у печки», поэтому у них, иногда, было больше возможностей выжить.

В этот период резервный государственный фонд составлял почти 2 млн тонн зерна. Но эти запасы таки остались недоступными для голодающих. Более того, в пик голодомора, зимой 1933 года, сталинское руководство продолжало продажу зерна за рубеж. Только в апреле 1933 года Политбюро, наконец, приняло решение приостановить хлебный экспорт, который к тому времени составил 1,8 млн тонн. Автор отмечает, что общую цену этого экспорта в человеческих жизнях подсчитал известный российский историк Виктор Данилов, оценивший годовое потребление хлеба средней крестьянской семьей в 16 пудов, или 262 килограмма. Вывезенные 18 млн центнеров зерна обеспечивали возможность прокормить 6,9 миллионов человек по нормам средне благополучных лет. А это ведь как раз те самые умершие от голода 7 миллионов!

Более того, зерно было важной, но не единственной статьей советского экспорта. В 1932 — 1933 годах доходы от продажи хлеба составили 369 млн рублей, а от продажи леса и нефти государство получило 1570 млн рублей. Еще у СССР к тому времени накопился приличный золотой запас, и его можно было бы частично истратить для закупки продовольствия за рубежом. В конце концов, можно было обратиться за гуманитарной помощью к международным организациям. Но Сталин оставался непреклонным, не желая использовать этих ресурсных рычагов для борьбы с голодом. Он стремился сам и призывал свой аппарат всячески игнорировать, прятать голод. Особенно стыдился Сталин того, что о голоде могут узнать иностранцы. Когда модный американский журналист «Нью-Йорк Таймс» в Москве Вальтер Дюранти в одной из своих статей упомянул о голоде, взбешенный Сталин указал Молотову и Кагановичу: «Надо положить этому конец, и воспретить этим господам разъезжать по СССР».

И все же голод таких чудовищных масштабов невозможно было спрятать от мира. Работавшие в СССР иностранные дипломаты, журналисты, специалисты-аграрники оставляли письменные свидетельства о положении крестьян Мария Мыслина в советский голодомор. Суть коммунистического игнорирования голода точно оценил немецкий очевидец событий, аграрник Отто Шиллер: «Советское правительство многолетней пропагандой пятилетнего плана, основанной на явно преувеличенных известиях о победах, завело себя в такой тупик, что признание катастрофы, каковой является голод, было бы равносильно объявлению абсолютного банкротства со всеми связанными с этим опасностями».

В целом, как мы видим, наступление великого голода был вызвано комплексом причин большого скачка 1-й пятилетки, центральную роль среди которых сыграл аграрный хаос 1932 года — противостояния крестьян и власти по поводу организации повседневной колхозной жизни, связанной с хлебозаготовками.

Голод все же отступил к 1934 году. К тому времени Сталин внес в аграрную политику коррективы, представлявшие собой, как обычно, уникальное сталинское дозирование кнута и пряника. Своеобразным «кнутом» стал введенный в 1933 году на селе институт политотделов при МТС, в функции которого входил административный контроль за сельской местностью, причем не только за крестьянством, но и за местной властью. Под контролем политотделов МТС посевная и уборочная кампании 1933 года прошли гораздо организованней, чем в 1932 году. «Пряником» стали партийные постановления 1933 года, закреплявшие за колхозниками право иметь в своем подворье корову, мелкий скот, птицу. Начался рост личных подсобных хозяйств, этих гарантов крестьянского продовольственного самообеспечения. В целом, голодомор стал победным финалом сталинской коллективизации над крестьянами. Но это была пиррова победа. Великий противник Сталина — сельская Россия, разоренная, опустошенная, деморализованная в 1930;е годы, на век поникнув головой, с тех пор остается фатально слабым звеном отечественной политики и экономики.

Голод 1932 — 1933 выделяется тем, что он был, во-первых, «рукотворным», а не «природным». Он стал не результатом страшной засухи, как голод 1921 и 1946 годов, но результатом жестокости и одновременно безответственности власти. Во-вторых, и в 1921;м и в 1946;м правительство предпринимало специальные меры противодействия, в частности, используя госрезервы для ликвидации последствий голода. В 1932 — 1933 годах резервы на предотвращение голода не тратили. В-третьих, в голод 1921 и 1946 годов советское правительство не скрывало бедствие от мира, и международные гуманитарные организации имели возможность оказать помощь стране, к тому же разрушенной гражданской или мировой войнами. В 1932 — 1933 годах тщательно скрывался в стране, перевернутой вверх дном едва проведенной коллективизацией.