Образ и функционирование топора при описании действий в романе А.В. Югова «Ратоборцы»

Но князь и дружинники сражаются в книге преимущественно мечами, боевой же топор — за исключением парадного, Югов старается отдать народным массам. Даже когда оружие оказывается в руках князя, оно чаще всего принадлежит незнатному воину:

«Даниил (…) поднял валявшийся близ него горский топор и с размаху грянул по голове первого подвернувшегося». Югов, А. К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. — Л.: Лениздат., 1983. с. 24.

Это полностью соответствует тенденциям древнерусской литературы, которая, как мы помним из прошлого раздела, уделяла топорам совсем мало внимания. Почему так происходило нам поясняет академик А. Н. Кирпичников:

«(…)сообщения летописи о топорах очень немногочисленны. Источники подчеркивают необычные или исключительные случаи владения этим оружием. (…) В XI—XIII вв. в связи с возрастающей ролью конницы военное значение топора снижается, хотя он по-прежнему остается массовым пехотным оружием». Кирпичников, А. Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. — М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. — с. 4.

Соответственно, если бы топор в своем «пешем» статусе описывался в древнерусской литературе, ему бы сопутствовала просторечная, народная, стилистика. Например, был бы возможен такой фрагмент:

«Пешая рать, которых в дружеской перебранке конники именовали пешеломы, услыхав звук трубы, торопливо вздевали на кисть руки тесьмяные или кожаные петли топоров (…)» Югов, А. К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. — Л.: Лениздат., 1983. с. 330.

Однако этот фрагмент описывает заурядную подготовку к сражению, поэтому такой текст просто не мог быть отражен в летописи. Но если его не могло быть в летописи, то это еще не значит, что его не могло быть в книге Алексея Югова, откуда мы его и процитировали.

И сейчас мы посмотрим, какие еще слова и образы Алексей Югов нашел для топора в своем романе «Ратоборцы».

«Приходит с топором» При помощи топора жители Древней Руси делали засеки, запасались топливом, наводили мосты, чинили суда. Отражен этот прикладной характер топора и в романе «Ратоборцы», в сцене где ополченцы собираются под княжий стяг:

«И те, что обитали окрест, приходили кто как обворуженный: один (…), другой — с топором, а третий — с одним, как бритва отточенным, засапожником». Югов, А. К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. — Л.: Лениздат., 1983. с. 10.

Это именно тот случай народного волнения, когда говорят, что Русь взялась за топоры — мы вспоминали о нем в самом начале раздела, посвященного топорам. Югов передает значение этого понятия через действие, а не через слово, однако читателям становится ясно, что дело приняло серьезный оборот.

Народ к топору добрый. Еще более серьезным для врагов Русской земли является то обстоятельство, что поднявшийся на ее защиту народ весьма ловко владеет своими топорами в бою. В романе встречается такой фрагмент:

«О-ох, Данило Романович! — почти простонал он. — И до чего народ к топору добрый — как на подбор. Покрой ты их своей княжеской милостью: вели в бою умереть. Умрут!...» Там же, с. 12.

Здесь мы видим идеальную картину единения власти и народа, что далеко не всегда получалось в Новгороде, своевольные жители которого неоднократно выгоняли с княжеского стола приглашенного ими же самими Александра Невского.

«Встретить ударами топоров». Обычно хозяева встречают гостей объятиями, однако не тогда, когда незваный гость — монголо-татарин. В описании схватки с войсками Батыя Алексей Югов использует глагол «приняли», однако тут же возвращает смысл сказанного к реальному положению дел — добавляет, что встретили татар «в топоры».

«Там, где возле Ляшских ворот к самому городу подступили дебри, тут поставил Батый стеноломы и камнеметы. Били непрестанно — денно и нощно. Выломили стену, и тогда ринулися в пролом — тьмы и тьмы! Киевляне же, галичане, волынцы приняли тут их в топоры». Югов, А. К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. — Л.: Лениздат., 1983. с. 48.

Таким образом, Югов уравновешивает безродную массу — «тьмы и тьмы» другой массой, массой людей, которые сражаются за свой дом. Он пишет, что киевляне, галичане, волынцы устояли под обстрелом города из камнеметов, и когда враг проломил брешь в стене, они приняли врага «в топоры», то есть в ближний бой. После топора возможна только еще более тесная степень ближнего боя — «в ножи». В ней обеспечен максимальный контакт схватки, однако ножами против воинов с саблями и мечами много не навоевать. Следовательно «в топоры» — максимально возможный по своей плотности способ уничтожения врага.

Вот так мы наблюдаем, как одним только выражением «в топоры» Алексей Югов передал состояние кровопролитной битвы за каждую пядь городской стены.

«Голову топором отвалит». В некотором смысле топор в руках русского человека становится символом праведного гнева, поэтому не суть важно кто держит оружие — крестьянин, ремесленник или купец, о котором говорится в следующем фрагменте:

(…) А сунешься на Русь — тут, того и гляди, новгородец — даром что, торговая косточка! — а разъярить его, так живо голову топором отвалит! Там же, с. 297.

Если внимательно перечитать данный отрывок, можно обратить внимание на округлую мягкость данной фразы. «Разъярить — живо голову топором отвалит», говорит один из персонажей романа и можно представить резкий, неожиданно быстрый и точный удар, который наносит своей жертве внешне неспешный, неторопливый медведь. Именно такие звери, как мы знаем из многочисленных передач о животных, весьма успешно ловят рыбу, а поймать ее в родном водоеме занятие вовсе не для медлительных.

«Сюда и топор не захаживал» Когда Алексей Югов хочет показать нам непролазные чащи русских лесов он вновь обращается к образу топора. Топор был извечным спутником русского человека и захаживал с ним везде, куда ступала его нога — на войну, на строительство городов и, конечно же, в лесную глухомань.

Всадники то и дело огребают краем ладони со лба крупный пот. Но Александр Ярославич не разрешает снимать ни шлема, ни панциря.

«Самая глухомань, — сказал он. — Сюда и топор не хаживал. Места Перуньи. Быть готову!». Югов, А. К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. — Л.: Лениздат., 1983. с. 419.

Князь как бы усиливает смысл своих слов, добавляя «места Перуньи». К середине XIII века язычество на Руси уже окончательно было повержено христианством и загнано в самые дальние уголки обжитого мира — туда, куда и охотники с лесорубами, куда топоры — не захаживали. О том, что именно в такую чащу и пришел князь со своими воинами автор нам сообщает через динамический образ топора, который туда не захаживал.

«Опершись на длинное оскепище топора» Однако топор не всегда и не только служит для изображения боя. Иногда он помогает раскрыть образ людей, фактом своего существования дать отправную точку для понимания ситуации в целом. Вот пример.

«Сильно поочистили поле!.. Уж кое-кто из богатырей, сбрасывая тылом руки горячий пот с чела, отгребая волосы, подставляя ветерку испылавшееся лицо или опершись на длинное оскепище топора, пускал на всю обширную луговину торжествующий гогот вслед убегавшим татарам» Югов, А. К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. — Л.: Лениздат., 1983. с. 346.

Оскепище — это рукоять топора. Кирпичников, А. Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. — М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. — с. 28. Опереться на длинное оскепище может только пеший воин, татары, вслед которым насмешливо смотрели воины — всадники. Таким образом, мы видим картину того, как пешие полки отдыхают после битвы.

Сначала мы читаем, что воины сильно поочистили поле, а затем камера как бы отъезжает назад и мы видим, что они стоят пешими. Мы понимаем, что богатыри, о которых идет речь — самые простые мужики, которые никогда не сражались верхом, подобно княжеским дружинникам. Однако сегодня, в этой битве, они сражались наравне с лучшими воинами-профессионалами, поскольку исход боя определяет не только и не столько подготовка, сколько боевое состояние духа.

Писатель разряжает обстановку, не давая фрагменту проникнуться чрезмерным пафосом — он включает в тот же самый абзац словосочетание «торжествующий гогот», который возвращает нас к образу совсем не созданных для подвигов маленьких людей. И топор здесь — ключевой образ для понимания этого авторского ребуса, поскольку если бы он изображал воинов-дружинников топоры пришлось бы заменить на мечи и копья.