Процесс развития русских религиозных сект в советский период

Процесс развития русских религиозных сект в советский период

Лимаренко А.С.

Целью работы является анализ роли русского сектантства в процессах становления государственности в Советской России: в период коллективизации; партийно-государственного строительства; распада Советского Союза.

Религиозные искания представляют собой контркультурные феномены. Можно сказать, что всякая новая культура рождается как осознание кризиса предшествующей социокультурной парадигмы. Противостояние предшествующей культуре, рождение новых ценностей и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Доказано, что контркультурные тенденции в обществе рождаются именно там, где официальная культура пытается заполнить собой все стороны «социального организма» .

Советская партийная идеология автоматически рождала диссидентство. На II съезде РСДРП 1903 года Ленин рассматривал русское религиозное сектантство, как одну из движущих сил революции. В результате обсуждения его доклада была принята резолюция, написанная Лениным (с поправками Плеханова), где сектантство характеризовалось как одно из демократических течений, направленных против существующего строя; членам партии указывалось на проведение активной работы по привлечению сектантов к революционному строительству. Позднее В. Бонч-Бруевич утверждал, что «массовое сектантское движение сыграло выдающуюся роль в революции 1917 года», как в февральском, так и в октябрьском перевороте.

Революцию готовили и, отчасти, исполнили многочисленные русские секты. А шире и вернее сектантское, еретическое, раскольническое сознание народа и его лучшей части интеллигенции, отвернувшейся от христианства. По расчетам лидера кадетов П. Милюкова, к 1917 году количество русских раскольников приблизилось к 25 миллионам. Большевик В. Бонч-Бруевич оценивал количество сектантов в 35 миллионов человек. Данное число сектантов включало старообрядцев-раскольников, отнесенных большевиками к сектантам. Согласно информации английского путешественника Уильяма Диксона, в конце XIX века к расколу принадлежали почти все крестьяне северного края, донские казаки, больше половины населения Поволжья и большая часть московского купечества. Фактически раскол составлял народную религию России, старообрядцы содержат шпионов, владеют секретными фондами, помещают своих людей при прессе, посылают ко двору агентов. Славянофил Иван Аксаков, участвуя в специальной экспедиции МВД в Ярославскую губернию в 1850-х гг., утверждал, что раскольников было три четверти от всего населения губернии. Экспедиция же обнаружила в 37 раз больше раскольников, чем числилось по официальным документам.

Автор данного исследования придерживается точки зрения О. Воробьева относительно значительного влияния русского сектантства на революцию 1917 года в России. О сектантском происхождении большевизма достаточно красноречиво говорит младогегельянское происхождение самого марксизма. Действительно, для этой идеологии история, так же, как и для мистицизма имеет свой скрытый, «диалектический» смысл, в то же время доступный ряду посвященных лиц в данном случае коммунистической верхушке.

Исследователь российского протестантизма Филатов отмечает, что по окончании гражданской войны сектанты становятся союзниками большевиков в «деле социалистического строительства». Например, большевики создали в 20-х гг. сравнительно благоприятные условия для развития протестантизма, но и тогда власти стремились поставить жизнь протестантских церквей под полный контроль. В дальнейшем надежды евангельских лидеров не оправдались. Однако в официальных выступлениях руководство ВСЕХБ все же стремилось сохранить стереотип о «золотом веке» протестантов в 20-е гг. и лишний раз подчеркнуть согласие с советской властью.

К 1924 году коммунисты даже стали говорить о «возможности блока партии с религиозными течениями». Сектанты, покинувшие Россию в революционное время, возвращались в СССР, чтобы «принять участие в строительстве новой жизни». «Теперь более чем когда-либо», писал в 1925 году руководитель секты адвентистов П. Свиридов, «своевременно и нам совершить духовный сдвиг в деле проповеди троекратной евангельской вести по обширному СССР». В 1924;1925 гг. были подписаны декларации о лояльности и сотрудничестве с большевиками баптистами, евангелистами и адвентистами. В декларации о лояльности адвентистов было сказано: «Мы убедились в том, что Бог в своем привидении расположил свое сердце и дал мудрость нашему незабываемому В. И. Ленину и его ближайшим сотрудникам в деле мудрой организации единственного в мире прогрессивного и своевременного аппарата» [1,6−7].

Ознакомившись с деятельностью сектантов, Ленин предложил Бонч-Бруевичу написать от имени Наркомзема воззвание к сектантам о привлечении их к сотрудничеству для устройства образцовых колхозов. Оно было опубликовано в 1921 году и позволяло организовывать сектантские колхозы, «чтобы призвать к творческой земледельческой работе эти народные, так называемые сектантские и старообрядческие массы» .

Выступая на XIII съезде РКП (б), Рыков заявил, что «сектантские течения», которые под «религиозным соусом» реализуют революционные задачи, необходимо использовать «всячески и целиком». Однако молодые коммунисты, во главе с Л. Троцкий, возражали против «заигрывания» с сектами. «Неожиданно для многих наблюдателей, вопрос о сектах вызвал раскол стратегических сил партии. Дискуссия развернулась на секции по работе в деревне, где за революцию о сектах выступили Зиновьев, Луначарский, Бонч-Бруевич, против линии ЦК Степанов-Скворцов, Ярославский, Красиков, Буденный. Согласно Степанову, «мы пустимся в авантюру» и будем «поощрять прозелитизм». Защиту линии ЦК в этом сложном вопросе возглавили Зиновьев, «всероссийский староста» Калинин, которые выступили за сохранение сектантских общин в деревне с дальнейшей заменой «религиозных функций» культурными, за сращивание большевизма с народной религией.

Однако эта позиция была утопичной, так как ни в 1917 году, ни в годы гражданской войны активных и организованных выступлений сектантов за советскую власть не было. Уже в конце 1920;х годов партия отрицала свою связь с сектантами. В основе «антисектантской» кампании лежали, по меньшей мере, три главные причины. Во-первых, 1928;1929 гг. у руководства партии сформировалось убеждение, что русская православная церковь больше не является, не смотря на значительное число сохранившихся приходов и верующих, серьёзным противником «новой революции». Отсюда в газеты перекочевал ряд стандартных утверждений: православные священники «ленивы, неизобретательны, безнадежно проигрывают состязание в идеологической борьбе». Совсем иное сектантство. Сектант более гибок, опытен, хитер, популярен. В возродившихся в конце 1920;х годов диспутах православные священники всегда в изложении авторов репортажей были беспомощны, зато «куда мудрее, „подготовленней и слащавее“ были оппоненты-баптисты» .

Соответственно и «сектантские организации» расценивались как более гибкие, изворотливые по сравнению с русской православной церковью.

К 1922 году на свободе осталось всего 4 правящих епископов во главе с митрополитом Сергием. Комментируя сложившуюся ситуацию в 1918 году, Патриарх Московский и всея Руси Тихон в своем послании в СНК пишет, что народ разделят на враждующие между собой станы, и ввергнут в небывалое по жестокости братоубийство. Таким образом, провозглашенная большевиками свобода совести, оказалась «злой шуткой» правящей власти. А. Кульский в своей работе «Толпа Розенкрейцеров» предполагает, это связано с тем, что «в протоколах одного из заседаний французских «вольных каменщиков встречается имя В. Ленина. Речь идет о выделении Лениным как главой Совнаркома значительной суммы денег на восстановление масонского храма на улице Каде в Париже». Однако эта версия не является для автора обоснованной, тем более вызывает сомнения подлинность цитируемого документа. Скорее справедлива точка зрения британских историков Бейджента Майкла, Ли Ричарда о невозможности приписать ту или иную политическую ориентацию принадлежностью к масонству.

В годы Советской власти, особенно в период коллективизации, происходит возрождение запрещенных царским правительством сект. Этот процесс пророчески предвидел Н. Бердяев. В 1916 году, в своей работе «Духовное христианство и сектантство в России» он писал: «Ощущение от совпадения духовной жизни на вершинах, на заострениях культуры и в самых низах народной жизни дает самую большую радость и надежду на грядущее религиозное русское возрождение. Религиозное возрождение может быть лишь народным». Например, совокупная численность зарегистрированных членов «сектантских» общин на начало 1925 г. составляла только в Омской губернии, являвшейся «колыбелью сектантства», 15,549 человек. В Омском округе, по данным окружного совета Союза воинствующих безбожников (СВБ), в 1929 г. насчитывалось около 10,5 тыс. членов различных сект. По данным А. Долотова, написавшего в 1930 г. с помощью чекистов книгу о сектах в Сибири, численность только зарегистрированных «сектантов» составила 29,5 тысяч.

В начале 1929 г. были раскрыты общины скопцов в Урицком районе Ленинградского уезда (40 человек), в Ленинграде (27 человек), в Москве и под Москвой (село Черкизово), в Саратове, во многих городах Сибири, на Дону. В Ленинграде на фабрике имени Желябова была своеобразная ячейка из оскопившихся работниц. В доме пророчицы Тупиковой жили обычно 20 женщин, готовящихся к оскоплению, «приближенных». Всего в то время насчитывалось около 2 тысяч скопцов, объединенных централизованной организацией. Руководителем организации был бывший торговец Д. Ломоносов, проживавший в Москве. Ленинградскими общинами управляла Е. Тупикова. Д. Ломоносов в период нэпа открыл москательную торговлю, но его постиг ряд неудач, а затем полное разорение. Е. Тупикова до революции имела капитал в 35 тысяч рублей, занималась ростовщичеством. Большинство других руководителей скопцов также бывшие торговцы, в деревне зажиточные крестьяне. Проповеди скопцов в этот период носили монархическую окраску. На собраниях «корабля» в 1929 г. говорили: «Скоро будет царь, воссядет на престол российский, будет творить волю Господню Даст он верующим и имущим царство небесное и полную свободу. Советская власть пришла от антихриста, и властвовать ей дано очень короткое время». «Воссядет царь со славой, с небесной державой, даст детинушкам волю, полную свободу, разрешит явную торговлю, а злых антихристов неугодных Богу коммунистов посадит в неволю» .

Руководители секты, чтобы избежать наказания, принимали соответствующие меры. Оскопление производил обязательно неизвестный новичку человек, часто из другого города. Кроме того; новичок давал клятву держать втайне обстоятельства оскопления и вообще всю деятельность секты. На одного из скопцов, узнавшего имя своего «оскопителя», было совершено за короткий срок три покушения. Выхода из секты не было, и человек постепенно смирялся со своим положением, начинал сам охотиться за жертвами. Советская власть скопцов не трогала до тридцатых годов, когда прокатилась волна «процессов над ними». Позже появляются духовное скопчество, девственники и т. п. Безбожие рассматривается как путь к подлинному Богу, или, как его называют, «Богу богов». В московской секте есть двое, оскопленные по всем правилам секты еще 30-е годы, некие «Иван Калистратович и баба Оля». Возможно, они занимают значимое место в общине и являются руководителями секты. Можно предположить, что количество последователей секты скопцов по России (с учетом пожилых приверженцев секты, посвященных в нее в 30-е годы) составляет от нескольких десятков человек до 100−150 человек. Достоверная информация о деятельности секты скопцов отсутствует, поэтому можно только предполагать, что там происходит, основываясь на исторических данных.

русская религиозная секта советский Исследователи советского сектантства структурируют русские и новые секты следующим образом (по А. Белову, М. Теплякову):

• 1) колеблющиеся между религией и атеизмом;
• 2) убежденные верующие, для которых вера в Бога стала сознательным убеждением;
• 3) фанатики, которые представляют собой сравнительно небольшую группу верующих;
• 4) течения отечественного происхождения этнического характера (молокане, духоборы), которые быстрее «подошли к своему закату», чем секты протестантские.

А. Белов, А. Демьянова считают, что в целом, в гораздо большей степени изменилось сознание русских сектантов отдавая дань некоторым традициям, они проявляют равнодушие к религии. Важную роль в этой трансформации играет отсутствие воспроизводства сектантской идеологии в молодых поколениях. Более того, советские сектоведы утверждают, что исследования показали низкий образовательный уровень большинства членов сектантских общин, как правило, проживающих в сельской местности. «Современный верующий, входящий в состав сектантских объединений, имеет мало общего с сектантом, которого можно было встретить еще несколько десятилетий назад, а тем более в дореволюционные годы. Сегодня это человек, который, хотя и не освободился от религиозных предрассудков, чаще всего честно выполняет свои гражданские обязанности. В сознании верующих все в большей степени будут находить место рационалистические, трансформироваться, практически сходить «на нет» [2,11−12].

Е. Ярославский, характеризуя портрет современно ему сектанта, отмечал, что «в сектантстве мы имеем значительный элемент крестьянства, который ищет выхода из религиозного мировоззрения. Но он сейчас еще не нашел настоящей линии и пока „находит“ ее в сектантстве» [3,41−42].

А. Клибанов указывал, что «численный рост сектантства в 1917;1928гг. не был характерен для всех видов сектантства. Христоверие, субботничество, духоборчество, молоканство не росли. Это были секты, пришедшие в упадок» [4,64−65].

В советский период появляются хорошо законспирированные новые, по своей природе секты. Важнейшая особенность нового сектантства его обращение к повседневной действительности. Если религиозные и мистические учения прошлого подчеркивали свое неприятие греховного «мира», то «советское» сектантство, приспособляясь к запросам современников, утверждает, что религиозный опыт совпадает с самой жизнью дом, быт, работа, дети соприкасаются с религией. Такой «религиозный опыт придает всему конкретному, что переживается в будничном опыте абсолютное измерение, соотносит каждую «единичность с Единым». Данная позиция выгодна для сектантов, поскольку позволяет привлечь к себе как можно больше людей, не желающих порывать со своим привычным образом жизни.

Серьезный этап формирования политики СССР по отношению к социальному институту религии приходится на вторую 1980;х гг. XX в когда новое руководство КПСС во главе с М. С. Горбачевым объявило о смене политического курса под идеологическими лозунгами «нового мышления», «перестройка» и «гласности» .

В области государственно-религиозных отношений возникла борьба за властные полномочия между различными уровнями власти, за право ослабить отношения господства и подчинения между союзным и республиканским Советами.

По-прежнему политика Советского государства в отношении социального института религии строилась на марксистско-ленинском понимании общественной сущности религии и отношений государства и церкви, основанных на таких работах К. Маркса как «Экономическо-философские рукописи 1844 г.», «Критика гегелевской философии права», «Критика Готской программы» и трудах В. И. Ленина: «Социализм и религия», «Об отношении рабочей партии к религии» и др. [5,14−15]. Их теоретические положения заложили основы политики Советского государства и были закреплены в первых его правовых актах и в своей основе воспроизводились вплоть до исчезновения СССР [6,38−39].

В перечень основных политико-правовых принципов входили: полное отделение церкви от государства, лишение церкви всех государственных функций и материальной поддержки, отношение ко всем религиозным общинам как к частным объединениям, запрет религиозным обществам владеть собственностью, лишение религиозных общин прав юридических лиц. Государству в лице его органов и должностных лиц запрещалось свою деятельность сопровождать религиозными обрядами и церемониями, в том числе, религиозными клятвами и присягами. Отношения Советского государства к социальному институту религии можно характеризовать в терминах абсолютного господства государства над церковью.

В период Великой Отечественной Войны и до середины пятидесятых годов XX в. характер подобных отношений ослабевал, потом в конце пятидесятых начале шестидесятых вновь усиливался, но фактически никогда не прекращался. Качественные изменения в партийно-государственной политике КПСС и Советского государства по отношении к религии были связаны с разрешением публичного празднования Русской Православной Церковью тысячелетия крещения Руси. После встречи Генерального секретаря КПСС М. С. Горбачева с Патриархом Московским и всея Руси Пименом в апреле 1988 г. и особенно после сентябрьского Пленума ЦК КПСС этого же года, рассмотревшего вопросы церковно-государственных отношений, начали регистрировать новые приходы, передавать им храмы. В газетах, журналах появились материалы без набора антирелигиозных клише.

Всесоюзное общество «Знание» подготовило цикл лекций и публикаций, посвященных юбилею, православной культуре и искусству, религиозной нравственности.

Так начался процесс политической демократизации религиозной жизни общества. Однако, несмотря на ослабление идеологического и организационного давления, в основном, и особенно на местах, сохранилась инерция политико-правовых целей, принципов и практики их реализации предшествующих десятилетий.

В конце восьмидесятых годов политические силы, которые боролись с КПСС, все активнее стали вовлекать в сферу политической борьбы религиозные вопросы. В первую очередь они обещали полную религиозную свободу.

В эти годы возникают общественно-политические движения и политические партии религиозной направленности, такие как движение православной общественности «Церковь и перестройка», «Христианско-демократический союз Новая демократия», «Христианско-демократический союз России». Исламский спектр религиозно-политических движений того времени составили партии: Исламская партия возрождения, Исламско-демократическая партия (Башкирия, Татарстан), Исламская демократическая партия (Дагестан) и др.

Представители религиозных партий и движений ставили перед властью задачи: запретить вмешательство государственных управленческих структур во внутреннюю деятельность религиозных общин, принять новый закон о свободе совести, предоставить религиозным организациям право на участие в разработке этого закона и др. Эти партии и движения становятся заметным фактором политической активности. В СССР возникли клерикализации большинства политических и общественных движений и политизации некоторой части религиозного населения и их объединений.

Участие значительной части представителей власти всех уровней в религиозных праздниках, лоббирование интересов определенных конфессий свидетельствует о том, что процесс клерикализации распространился на органы государственный власти.

В государственных органах различных уровней власти стали формироваться различные структуры по взаимодействию с религиозными объединениями.

С распадом СССР, образованием стран СНГ политико-правовой процесс в сфере государственно-церковных и церковно-общественных отношений перешел в стадию конкретизации конституционных целей и принципов в сфере религиозной жизни общества.

В этот период начинается демократизация партийно-государственных и религиозных отношений, с последующим вовлечением эти отношения заканчиваются полным разрушением советской модели политико-правового регулирования, связанных с религиозной сферой жизни общества.

Таким образом, контркультуные феномены (русского религиозного сектантства) на этапе становления советской власти гармонично включились в партийное и революционное строительство.

• 1. Эткинд А. Хлыст. М.: Прогресс, 1998. 170 с.
• 2. Белов А.В. Секты, сектантство, сектанты. М.: Политиздат, 1978. — 125 с.
• 3. Ярославский М. Как вести антирелигиозную пропаганду // Деятели Октября о религии и церкви. М.: Политиздат, 1968. 228 с.
• 4. Клибанов А.И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М.: Политиздат, 1973. 141 с.
• 5. Основоположники марксизма-ленинизма о религии и церкви // Законодательство о религиозных культах. Сборник материалов и документов. М.: Юридическая литература, 1971. С. 4−19.
• 6. Государственные акты о религии и церкви // Законодательство о религиозных культах. Сборник материалов и документов. М.: Юридическая литература, 1971. С. 53−82.