Отдел шестой. 
РЕВОЛЮЦИЯ СВЕРХУ

Всеобщий Германский Рабочий Союз

В пятидесятых годах рабочий класс Германии оставался еще совершенно спокойным, но его рост шел ровным шагом с ростом крупной промышленности, и колокол буржуазии никогда не мог прозвучать, не вызвав тотчас же ответного колокола пролетариата.

Крупнопромышленные рабочие жили в таких ужасных и тягостных условиях, о которых рассказывают еще разве только предания о периоде бури и натиска крупной промышленности в Англии. Им тем труднее было освободиться от этих условий, что их стискивали принудительные политические законы, а в экономической области на каждом шагу стесняли все еще многочисленные в Германии пережитки феодального общества. Но как раз по этой причине здесь был возможен честный союз между буржуазией и пролетариатом, конечно, не вечный союз, но все же союз на продолжительное время, до тех пор, пока прусское юнкерское, полицейское и военное государство не будет поставлено на буржуазные ноги. И не рабочий класс пренебрег этим союзом, а буржуазия, которая оказалась неспособной хотя бы отчасти выполнить по отношению к пролетариату свой исторический долг, как она оказалась неспособной выполнить его по отношению к абсолютизму и феодализму. Она хотела попросту взять рабочих на буксир, как бессмысленную пассивную массу, и заставить их забыть о том, что у них имеются собственные интересы.

С этой целью рабочих отсылали к «сбережениям» и «самопомощи», как единственному выходу из их страданий, или основывали просветительные общества рабочих, членов которых пичкали в духе буржуазии. В этих обществах велась самая поверхностная болтовня обо всех возможных и еще о некоторых вещах; поскольку же они могли бы принести действительную пользу рабочим специальными и дополнительными курсами, они имели своей целью создание для капиталистической эксплуатации штаба интеллигентных рабочих. Однако, современный пролетариат не позволил долго обманывать себя таким способом, а когда он начал осмысливать свое положение, буржуазия с топорной неуклюжестью поспешила не замедлить, а ускорить процесс размежевания.

В 1862 году в Берлине и Лейпциге стали замечаться некоторые проявления самостоятельной жизни в рабочем классе; на первое время они свелись к созыву всеобщего конгресса рабочих, с программой, нисколько не затрагивавшей буржуазию. Тем не менее, эти попытки натолкнулись на решительное противодействие со стороны прогрессистской партии. Конечно, противодействие должно было возбудить подозрительность рабочих, тем более что они очень решительно отклонили давно начавшиеся старания Бисмарка привлечь их к себе подачками и затем использовать в качестве пушечного мяса против буржуазии. Такую же ненависть к рабочим проявил Национальный Союз. Он исключил их из числа своих членов, не разрешив им вносить ежегодные платежи по частям. Если же рабочим взамен того рекомендовалось смотреть на себя, как на «почетных членов Союза», они не могли не увидеть в этом жестокого издевательства.

В ноябре 1862 года еще раз было достигнуто соглашение: прогрессистская партия заявила о своем согласии на созыв всеобщего конгресса рабочих и обещала оказать ему поддержку, если он будет надлежащим образом подготовлен. Однако, она ставила такие многочисленные препятствия перед Лейпцигским Центральным Комитетом, на который были возложены подготовительные работы по созыву съезда, что члены Комитета скоро совсем растерялись. Так как и сами они еще не уяснили себе исторических задач современного рабочего движения, то они обратились к Лассалю. Они заинтересовались им после доклада, который он в одно время со своим первым докладом «О сущности конституции» прочитал в берлинском Ремесленном Союзе. Если его доклады о сущности конституции должны были предостеречь буржуазию от повторения ошибок, сделанных ею в 1848 году, то этот доклад: «Об особенной связи современного исторического периода с идеей рабочего сословия», должен был показать рабочим, что в той общей борьбе, которую они вместе с буржуазией ведут против абсолютизма и феодализма, им не следует забывать своих собственных интересов. В первое время доклад нашел среди рабочих недостаточное понимание, но затем мало-по-малу проложил себе дорогу и привлек внимание Лейпцигского Центрального Комитета.

Лассаль с полной готовностью пошел навстречу. Самостоятельное движение рабочего класса, — это было именно то, что ему требовалось. Он условился с Центральным Комитетом, что тот должен запросить у него, каким образом можно помочь рабочему классу, и на его запрос Лассаль ответил «Открытым письмом», которое появилось в половине марта 1863 года. В этом документе, являющемся свидетельством о рождении германской социал-демократии, было показано, что средства, которыми Шульце-Делич хотел помочь рабочим, недействительны, что, в частности, потребительные общества должны разбиться о железный закон капиталистического хозяйства, низводящий среднюю заработную плату к привычным средствам существования, необходимым у данного народа для поддержания жизни и для размножения. В подтверждение правильности этого закона Лассаль справедливо ссылался на все авторитеты буржуазной экономии. Затем он показал, что, хотя принцип ассоциации в состоянии помочь рабочему классу, но только в форме производительных ассоциаций с государственной помощью, и что эта помощь будет обеспечена, если 89—96 процентов всего населения, живущие среди бедности и угнетения, объединятся в мощный союз, который должен написать на своем знамени требование всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного права.

С той точки зрения, которой в своем научном познании в настоящее время достиг рабочий класс Германии, «Открытое письмо» не свободно от многих односторонностей и слабостей. Тот железный закон заработной платы, который формулировал Лассаль, следуя за буржуазной политической экономией, благодаря исследованиям Маркса, опубликованным лишь по смерти Лассаля, получил иное освещение, хотя отнюдь не более благоприятное для капиталистического способа производства. Производительные ассоциации с государственным кредитом, в которых Лассаль видел первый шаг к превращению капиталистического общества в социалистическое, страдали тем недостатком, что они исходили из предположения, будто законы товарного производства можно уничтожить уже на почве товарного производства. Неправильные выводы сделал Лассаль и из прусской статистики доходов: он считал возможным на продолжительное время организовать для пролетарской освободительной борьбы все элементы населения, жившие среди бедности и угнетения. Он проглядел, что сравнительно небольшая часть этих элементов представляла современный пролетариат и была способна понять его язык.

Все эти слабые места «Открытого письма» вытекали из того, что Лассаль еще не знал развитого капиталистического общества со всей игрой его внутренних законов. Но так как развитого капиталистического общества в тогдашней Германии вообще еще не существовало, то его ошибочные воззрения оказывали не менее сильное действие, чем его бесспорные истины. «Открытое письмо» поразило, как взрыв бомбы, — но оно встретило несравненно меньше согласия, чем возражений. Согласие с ним выразили собрания рабочих в Лейпциге, Гамбурге и во многих прирейнских городах, — в Дюссельдорфе, Золингене, Кельне и Эльберфельде. В общем же прогрессисты заставили зависимые от них просветительные общества рабочих принять резолюции с выражением негодования против Лассаля, клеймившие его, как сознательное или по меньшей мере бессознательное орудие реакции, и осуждавшие «Открытое письмо», как неразумное выступление. 19 апреля большое рабочее собрание в Берлине высказалось тоже против Лассаля, чем, казалось, его агитация была задушена в самом зародыше.

Однако, в тот же день она ожила снова. Просветительные общества рабочих области Майна, объединившиеся в особый союз, были созваны на рабочий съезд в Редельгейм, где по воле прогрессистских заправил должно было состояться осуждение Лассаля. Но председатели некоторых из этих обществ были слишком дальновидны и беспристрастны для того, чтобы осуждать Лассаля, не выслушав его; они находили себе опору в том движении против расслабленной политики прогрессистской партии, которое начало развертываться среди масс юго-западной Германии, где еще живы были предания о баденско-пфальцском восстании. Поэтому в Ред-Сельгейме было решено пригласить Шульце-Делича и Лассаля на рабочий съезд, который должен был собраться 17 мая во Франкфурте-на-Майне. Щульце-Делич отклонил предложение под предлогом парламентских дел, но Лассаль явился, и ему удалось сначала во Франкфурте, а днем позже в Майнце, одержать победу. Ободренный этими успехами, достигнутыми при самых неблагоприятных условиях, он поспешил в Лейпциг и там 23 мая 1863 года в Пантеоне положил начало Всеобщему Германскому Рабочему Союзу, на который он указывал в «Открытом письме», как на необходимую пролетариату организацию.

Здесь были представители из одиннадцати городов: Лейпцига, Гамбурга, Гарбурга, Кельна, Дюссельдорфа, Эльберфельда, Бармена, Золингена, Франкфурта-на-Майне, Майнца и Дрездена. Целью Союза было признано завоевание всеобщего избирательного права посредством мирной и законной агитации. Организация была построена строго централистически и приводила фактически к диктатуре президента, каковым Лассаль был избран на пять лет. Однако эта диктатура вытекала не из личного честолюбия Лассаля, а из необходимости при большой в то время незрелости рабочих передать руководство агитацией человеку, отличавшемуся выдающейся дальнозоркостью.

Эта агитация сначала имела тоже очень небольшой успех. Даже в собственно новейшем пролетариате того времени к классовому сознанию пришла сравнительно небольшая часть; да и предприниматели самым усиленным образом работали против Союза. Четверть года спустя по его основании, в нем насчитывалась всего тысяча членов, что и в отдаленнейшей мере не соответствовало ожиданиям Лассаля. Он возлагал свои надежды на широкую агитацию, которую он намеревался развернуть осенью, а в особенности на новые события, которые, как он полагал, знаменовали и которые, действительно, знаменовали начало революции сверху.