«Бегство фанцузов из Москвы 1812 г. октября 12 дня». (Скотти)

Дело дошло уже до сената, когда государь, 18 февраля 1816 г., приказал командующему гренадерским корпусом генерал-лейтенанту Паскевичу расследовать это дело. Паскевич с величайшим вниманием отнесся к нему, переспросил крестьян поодиночке и целыми деревнями, но все же из 60-ти заключенных оставил под стражей 14-т. «Наиболее наклонных к неповиновению» он предлагал переселить в другую губернию[86], но в то же время считал необходимым наказать за «великие злоупотребления» чиновников смоленской удельной конторы, так как их «бессовестные деяния» — истинная причина всех беспорядков. Паскевич выхлопотал также пособие неимущим крестьянам (21.280 рубл. на 532 души) и рассрочку оброчной недоимки бедным семьям на 4 года. Перед новым 1818 годом он донес, что после выдачи пособия, рассрочки оброчной недоимки и увольнения от службы управляющего смоленской удельной конторой среди крестьян водворилась тишина и спокойствие[87].

По окончании заграничной кампании крепостные, как мы уже видели, ожидали воли[88]. Нижегородский губернский прокурор донес в 1815 г. министру юстиции, что в Нижнем появились «разглашатели пустых новостей насчет освобождения всех крестьян от владения помещиков с присовокуплением слов оскорбительных» для государя. 12 марта этого года (в годовщину восшествия имп. Александра I на престол) канцелярский чиновник Снежницкий рассказал, что, как он слышал на базаре, государь приказал отобрать крестьян у дворян (в казенное ведомство). Господа де собрались в ночное время в сенате и позвали государя. Он обещал явиться, но дал знать великому князю Константину Павловичу, чтобы тот принял меры предосторожности. Великий князь, взяв с собой воинов, нашел государя «в опасности жизни, стоящего перед собранием на коленях» в рубахе и просящего помилования. Изрубив собравшихся, Константин Павлович отвел государя во дворец и сказал: «видишь ли, брат, я тебя от них спасаю во второй раз"[89].