Особенности русификации при Александре III

В 80-е годы XIX века в состав империи входило много этносов, и социальная жизнь каждого из них текла по особым обычаям и законам. Этносы, конечно, взаимодействовали, в большей степени на уровне элит, чем на уровне народов, но не жили единой жизнью, общими мыслями и настроениями, не существовали как единое общество Миронов Б. Н. Социальная история периода империи Т.1. Стр. XXVIII. Поэтому основной задачей политики государства являлось создание единого российского общества, во главе с главным компонентом — русским этносом. Этого можно было достичь при помощи ассимиляция культурных особенностей народов государства. Таким образом, основной мерой национальной политики Александра III стала русификация.

До конца XIX в. русификация проводилась, прежде всего, с целью создания более эффективной местной администрации, но в 1880-е гг. намерения центральной власти четко отразили стремление к культурной ассимиляции этнических меньшинств с целью преобразования империи в более однородное, более национальное государство.

Политика русификации не была в империи новостью. Однако прежде она применялась лишь в отношении народов, уличенных или подозреваемых в сепаратистских устремлениях. В завещании, составленном в сентябре 1876 году, Александр II наставлял наследника не забывать, что могущество «нашего отечества… основано на единстве государства, а потому все, что может клониться к потрясению его единства, к отдельному развитию различных народностей, для него пагубно и не должно быть допускаемо».

При Александре III русификация перестала быть наказанием, налагаемым на непокорный край; она приобрела характер систематической политики по отношению ко всем подвластным российскому государю национальностям, даже наиболее ему верным. Само значение «русификации» резко изменилось. «Русский дух» и «русская почва» требовали энергичной защиты от коррозии, которой угрожали им разрушительные «идеи», исходящие от иных наций с иным «культурным типом». Государство-семья не может вмещать в себя подданных чужеродных культурных типов, поскольку эти типы сопряжены с иным общественно-политическим строем. Как писал в 1882 году Катков в «Московских ведомостях», «Россия может иметь только одну государственную нацию». Но «великие реформы» и экономический рывок во второй половине XIX века способствовали социальноэкономическому и культурному развитию окраин, то есть иных наций. Критерии «русскости» в царствование Александра III постепенно смещались в направлении чисто политическом. Еще в начале XIX века «русский» значило всего лишь «относящийся к России», а затем, в Николаевскую эпоху «официальной народности», понятие «русский» означало православного верноподданного, при Александре III слово «русский» потеряло связь с культурными и вероисповедными качествами и стало исключительно политической характеристикой. Майорова Е. И. Александр III — богатырь на русском троне. Стр. 248−250.

Представитель русского народа в этом политическом смысле не мог быть носителем либеральных или революционных идей и намерений. Лица «несоответственных» убеждений, даже титулованные дворяне, как, например, лидер либералов князь Д. И. Шаховской, на титул «истинно русского» человека претендовать не могли. Там же.

Таким образом, в государстве появилось отождествление национального и религиозного принципов, которым придавался политический смысл. Консервативная «русская идея» основывалась на признании, что «Россия может иметь одну государственную национальность», но понятие национальности — не этнографический, а скорее политический термин. Призыв сойтись на «действительной, то есть на русской почве», имел в виду объединение под знаменем православия и самодержавия. Понятие «русскости» и в консервативной публицистике, и в переписке консерваторов служит, прежде всего, политической характеристикой.