Динамика полисемии и омонимии в русском языке и ее лексикографическая интерпретация

Динамика полисемии и омонимии в русском языке и ее лексикографическая интерпретация

Главная особенность слова как основной единицы языка — способность соотноситься с внеязыковыми явлениями и их эволюцией. Слово не остаётся тождественным самому себе во времени и несёт в себе возможность своего изменения. Проявлением этой потенции является многозначность, которую следует рассматривать не только как состояние, но и как процесс: как любое однозначное слово потенциально может стать многозначным, так и оттенки значений многозначного слова с течением времени могут приобрести статус отдельного, самостоятельного значения.

Несмотря на универсальный характер феномена многозначности, существует мнение о независимости слова от его значения. Так, А. А. Потебня писал: «под словом разумеем лишь звук, причём единство звука и значения будет не более единства дупла и птиц, которые в нём гнездятся» (3: 142). И далее: «Слово в речи каждый раз соответствует одному акту мысли, а не нескольким, т. е. каждый раз, как произносится или понимается имеет не более одного значения…, малейшее изменение в значении слова делает его другим словом…, на деле есть только однозвучность различных слов» (3: 142−143).

Говоря о лексической многозначности, необходимо иметь в виду, что в отечественной лингвистической традиции для наименования этого явления существует несколько синонимичных терминов: многозначность, полисемия, семантическая деривация, неоднозначность. Самый широкий термин — многозначность. Он предполагает наличие у языковой единицы более одного значения. Термин полисемия иногда употребляется как синоним термина многозначность, при этом под полисемией обычно понимается только лексическая многозначность. Указанное различие обнаруживается в функционировании соответствующих прилагательных: полисемичным может быть лишь слово, тогда как многозначным — и выражение, и высказывание. Семантическая деривация иногда используется как синоним многозначности (1: 175). Этот термин «может быть применён не только к процессу, но и к результату, т. е. к конкретным фактам семантических переходов, каждый из которых может быть назван «семантической деривацией» (2: 13). Неоднозначность предполагает одновременное существование у языковых единиц нескольких различных смыслов. Выделяют лексическую неоднозначность (прослушать лекцию: «выслушать от начала до конца» и «слушая, не воспринять») и синтаксическую неоднозначность (мужу изменять нельзя — пример Ю. Д. Апресяна, день сменяет ночь).

Нас интересует проблема определения границ между полисемией и омонимией. Исследователи выдвигают следующие критерии разграничения этих явлений: 1) семантический; 2) этимологический; 3) расхождение словообразовательных рядов, образуемых от разных значений слова; 4) способность слова в производном значении стать производящим для образования новых слов; 5) различная предметная отнесённость значений; 6) синтагматический; 7) различный набор грамматический категорий; 8) языковое «чутьё» и др.

Однако ни один из перечисленных критериев не может быть достаточно надёжным и приемлемым для всех фактов полисемии и омонимии. Каждый из них применим лишь в определённых случаях отграничения этих явлений лексической семантики. А так как лексическая семантика и лексикографирование характеризуются встречным развитием, то словарная квалификация омонимов и многозначных слов всегда будет зависеть от уровня теоретической разработанности омонимии и полисемии. При этом нельзя не упомянуть и о прагматическом аспекте проблемы: для пользователя в значительной степени несущественно, как толкует составитель словаря некую лексему: как многозначную с далеко отстоящими друг от друга лексико-семантическими вариантами (ЛСВ) или как омонимичную.

Принципиально важно проследить динамику лексикографирования омонимов и многозначных слов с учётом развития семантики лексических единиц, опираясь на материал разных словарей русского языка: Словаря русского языка XI—XVII вв. (СлРЯ XI—XVII вв.) и Словаря русского языка С. И. Ожегова (СО). Вряд ли кто-либо станет отрицать тот факт, что полноценное синхронное исследование немыслимо без привлечения фактов диахронии, поскольку непрерывное изменение языка — одно из характерных свойств его функционирования.

Как известно, словарная статья исторического словаря — это чётко организованная совокупность значений, отражающих накопленный опыт, полученный в процессе эволюции языка. Ср.: СлРЯ XI—XVII вв.: БЛОКЪ. 1) Яичный белок. 2) Белая оболочка глаза (Вып. I, С. 135).

СО: Белок. Сложное органическое вещество, важнейшая составная часть животных и растительных организмов.

Белок. 1) Прозрачная часть яйца, белеющая при варке. 2) Выпуклая непрозрачная белая оболочка глаза (С. 39).

Хотя порядок следования омонимов можно было поменять, т. к. изначально семантика этого слова связана с яичным белком.

В семантическом отношении в основе вторичной номинации лежат ассоциативные связи. Через сравнение человек давал названия многообразию явлений окружающего мира. В результате развивались новые значения или оттенки значения у уже имеющихся слов, или, если с течением времени ассоциативные связи забывались, многозначные слова превращались в омонимы. Так, ср.: по СлРЯ XI—XVII вв. слово агнецъ приобрело значение «кроткое, милосердное существо» (Вып. I, С. 21), а баснь и басня — оттенок значения «пустая болтовня, россказни, толки' (Вып. I, С. 78), тогда как лексема гранат дала два омонима:

Гранатъ. 1. Гранат (дерево или плод). 2. Драгоценный камень, гранат. 3. Название сорта сукна.

Гранатъ и Граната. 1. Разрывной снаряд. 2. Артиллерийское орудие для стрельбы разрывными снарядами (Вып. IV, С. 122).

Если название драгоценного камня явно основано на ассоциации с плодом граната, то наименование разрывного снаряда, начинённого дробью, всякую связь с плодом граната уже в 17 в. утрачивает.

Но в большинстве случаев семантическое развитие идёт за счёт переносных употреблений слова в рамках полисемии.

В СО указанные переносные значения слов агнец (С. 19) и басня (С. 34) также отмечены, а вот гранат (С. 123) представлен омонимичной парой:

Гранат. Южное дерево, а также круглый тёмно-красный плод его кисло-сладкого вкуса.

Гранат. Драгоценный камень, преимущественно тёмно-красного цвета.

По мнению С. И. Ожегова, значения слов гранат и гранат уже достаточно разошлись и не ассоциируются друг с другом в сознании говорящих.

Значение «разрывной снаряд» помещено под заголовочным словом Граната (именно этот вариант закрепился в современном русском языке под влиянием нем. Granate или итал. granata (7: 452)).

Во Введении к Словарю русского языка XI—XVII вв. составители подчеркивают, что проблема подачи омонимов «решена компромиссно» (Вып. I, С. 9): омонимы с генетически различными корнями толкуются в разных словарных статьях, а омонимы, возникшие в результате распада полисемии, даются в одной словарной статье, «хотя авторы и осознают, что уже и в охватываемый период они могли представлять собой разные слова» (Вып. I, С. 9). К примеру, БЛКА. 1) Белка. 2) Мех белки // Мех белки как денежная единица. 3) Участок земли, облагаемый поземельным сбором (Вып. I, С. 133−134).

В исследованиях по омонимии (В.В. Виноградов, В.И. Абаев) часто можно встретить указания на то, что в толковых словарях русского языка наблюдается тенденция к дроблению многозначных слов на омонимы.

Ср. в СО: Брань. То же, что ругань.

Брань (стар. и высок.). Война, битва (С. 51).

В СлРЯ XI—XVII вв.: Брань. 1. Битва, сражение, война. 2. внутренняя борьба (в чувствах, стремлениях). 3. Вражда, распря // Тяжба, спор. 4. Оборона, защита. 5. мн. Броня, латы. 6. Упрёки; ругань, брань. Брань. Ткань, обычно льняная, вытканная в узор. Брань. Отборная рыба (?) (Вып. I, С. 317−318).

Итак, лексикографирование слов проводится по-разному, так как существуют расхождения в семантике слов на синхронном и диахронном уровне.

слово полисемия омонимия лексикографический.