Большевики у власти (1917—1939). Социально-экономическое развитие страны. 
НЭП. Формирование однопартийного политического режима. 
Образование СССР. 
Внешняя политика

Как уже говорилось, Октябрьский переворот 1917 г. привел партию большевиков во главе с В. И. Лениным к власти, позволив начать глобальную социально-политическую и экономическую перестройку России. Появление большевиков у руля управления страной было ознаменовано и рождением «революционных органов власти». Новые хозяева России, в марте 1918 г. перенесшие столицу государства из Петрограда в Москву, не хотели использовать старые наименования министерств, назвав свое правительство (по предложению Л. Д. Троцкого) Советом народных комиссаров. Соответственно, и министры с тех пор именовались народными комиссарами. Другим органом власти стал Центральный исполнительный комитет (ЦИК) Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, первым большевистским руководителем которого был Л. Б. Каменев. После скорой отставки Каменева председателем Всероссийского ЦИК (до марта 1919 г.) являлся Я. М. Свердлов (1885—1919). В дальнейшем должность председателя ВЦИК занимал М. И. Калинин (1875—1946), бессменный «всероссийский», а после 1922 г. «всесоюзный староста». Практическая работа по утверждению нового строя возглавлялось советским правительством — Совнаркомом во главе с В. И. Лениным. Он же руководил созданием советского государственного аппарата. Помимо наркоматов (министерств), в декабре 1917 г. была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) во главе с Ф. Э. Дзержинским — репрессивный орган для борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией.

Законотворчество новых властей началось буквально сразу же после прихода к власти. Еще на II съезде Советов, проходившем в Смольном, 26 октября 1917 г. были приняты декреты о мире и о земле. Провозглашался отказ советского правительства от всяких «захватнических» договоров и предлагалось немедленно приступить к переговорам о заключении всеобщего демократического мира. Декрет о земле объявлял о немедленной конфискации всей помещичьей земли без выкупа, об отмене частной и установлении всенародной государственной собственности на землю. Крестьяне освобождались от земельной задолженности. 11 ноября вышел декрет ВЦИК и СНК об уничтожении деления общества на сословия (дворян, духовенства, купцов, мещан и пр.), 22 ноября 1917 г. Совет народных комиссаров учредил революционные трибуналы, заявив об организации суда на основе демократических выборов. 15 января 1918 г. СНК издал декрет «Об организации Рабоче-крестьянской Красной армии», первоначально создававшейся на добровольных началах. А декретом СНК от 26 января 1918 г. в России был введен новый григорианский календарь, по которому в то время жило большинство стран Европы. Таким образом, следующий после 31 января 1918 г. день стал считаться 14 февраля.

2 декабря ВЦИК принял декрет об организации Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), по словам Ленина, — боевого органа «для борьбы с помещиками и капиталистами в экономике».

Желая в максимально короткие сроки построить светское государство, новая власть уже 20 декабря опубликовала декрет «О гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния», провозглашавший признание гражданских браков; кроме того, женщина получала равные права с мужчиной. А спустя месяц, 20 января 1918 г., СНК принял декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, разорвавший многовековые узы, связывавшие православную церковь с Российским государством. Большевики провели национализацию банков, промышленности, торгового флота, внешней торговли. Проводя радикальную ломку прежнего социально-экономического уклада, большевики стремились решить основную задачу своей партии, состоявшей в утверждении и упрочении советской власти в стране. Решая эту задачу, большевики не придавали особого значения Учредительному собранию, которое, собственно, и должно было определить будущую форму власти в бывшей Российской империи. Правда, еще 27 октября СНК подтвердил назначенную ранее Временным правительством дату выборов в Учредительное Собрание — 12 ноября. Сложные обстоятельства разгоравшейся гражданской войны и иные сложности не позволили провести выборы в Учредительное собрание ранее конца 1917 г. В выборах приняло участие 60% занесенных в списки избирателей. Большинство голосов (55%) получили представители партии эсеров, затем шли большевики (22,5%), кадеты (4,7%) и меньшевики (2,3%). Было избрано 715 человек (370 эсеров, 40 левых эсеров, 175 большевиков, 17 кадетов, 15 меньшевиков, два народных социалиста и 86 представителей от национальных групп). Было решено открыть Учредительное собрание 5 января 1918 г. при наличии кворума. На открытие в Таврический дворец явились 410 депутатов, избравших председателем лидера эсеров В. М. Чернова. Большевики, желавшие дать «смертельную войну буржуазно-парламентской республике», встретили глубокую оппозицию в лице большинства членов Учредительного собрания и покинули (вместе с левыми эсерами) зал заседания. Оставшиеся приняли первые статьи Закона о земле, Обращение к союзным державам, отвергающее сепаратные переговоры с Германией и постановление о федеративном устройстве Российской демократической республики. Около пяти часов утра 6 января 1918 г. по требованию начальника караула Таврического дворца матроса А. Г. Железнякова Учредительное собрание было закрыто, а с 6 на 7 января, по докладу Ленина, ВЦИК принял декрет о его роспуске. Советское правительство с тех пор перестало именоваться «временным». В надежде, что «триумфальное шествие советской власти» приведет в обозримом будущем к установлению новой формы государственности не только в России, но и в Европе, большевики были заинтересованы в усилении диктатуры пролетариата и разрушении «буржуазной демократии». Характерно, что с ноября 1917 г. по декабрь 1919 г. в стране состоялось 762 съезда Советов, в работе которых приняло участие около 100 тыс. делегатов. Значительное большинство этих съездов проходило именно в период «триумфального шествия советской власти», т. е. в первые месяцы после Октябрьского переворота.

Завоевания советской власти (октябрь 1917 — июнь 1918 г.) нашли отражение в первой советской Конституции, принятой 10 июля 1918 г. V съездом Советов. В ней торжественно провозглашались государственная собственность на землю, национализация фабрик, заводов, банков и транспорта, монополия внешней торговли и принцип организации труда по формуле, списанной из Евангелия: «Кто не работает, тот не ест». Конституция устанавливала систему подчинения всех Советов в стране Всероссийскому центральному исполнительному комитету (ВЦИК) и Совету народных комиссаров (СНК). «Эксплуататоры» по Конституции 1918 г. лишались избирательных прав. Об этом как о норме было заявлено и в большевистской программе, принятой в 1919 г. на VIII съезде РКП (б).

Впрочем, строительство «нового мира» было не только ломкой старого политического устройства, но и использованием бюрократических «лекал», доставшихся в наследство от России императорской. Некоторые свойства советского режима, рожденного победой Октября, действительно восходят как к историческому опыту большевистской партии, так и к российской традиции: жесткая централизация как основной метод управления, решающая роль высших органов власти и исполнительного аппарата в формировании государственной политики в центре и на местах, резкое ограничение полномочий и прав сколько-нибудь широких выборных органов, выделение среди «верхов» узкого круга лиц или групп определенное время несменяемых профессиональных управленцев. Большевики строили новое общество, весьма смутно представляя, чем может завершиться это строительство. С одной стороны, новая власть декларативно заявляла о своей «демократической» природе (передавая землю крестьянам, ликвидируя помещичье землевладение и отменяя сословные привилегии, чины, звания и т. п.), с другой — с самого начала своего становления она средствами террора и насилия пыталась во имя своих утопических целей преодолеть естественные законы социально-экономического развития государства и общества. При этом в условиях весьма низкого уровня развития страны и не сумев заменить прежние господствовавшие классы общества диктатурой пролетариата (в ее марксовом понимании), большевики реализовали свою концепцию «диктатуры партии». Диктатура партии на практике означала прежде всего диктатуру партийной номенклатуры, никогда не забывавшей твердить о рабочем классе как о «гегемоне» общества. В стране с громадным преобладанием сельского населения (на 1917 г. — 80%) естественным было быстрое возрождение старой бюрократической машины управления государством и обществом. Вынужденное признание этого факта стало обычным для лидеров всех течений партии большевиков.

Военный коммунизм с его гипертрофированной централизацией всех сторон жизни стал еще более питательной средой для бюрократии, создания все новых и новых канцелярий, главков и ведомств. Что же такое военный коммунизм, когда и почему он сложился; влияла ли на этот процесс утверждавшаяся в Советской России монополия большевистской партии?

Обычно под военным коммунизмом подразумевают систему временных, чрезвычайных, вынужденных мер, в сумме определивших своеобразие экономической политики Советского государства в 1918 — начале 1921 гг. Окончательно военный коммунизм сложился в большевистской России летом 1918 г., в период обострения гражданской войны.

Чрезвычайная обстановка обусловила многие экономические действия большевиков, их внутренняя политика — от Октябрьского переворота и до весны 1921 г. — формировалась под влиянием трех основных составляющих:

• — российской исторической традиции (активное вмешательство государства в управление экономикой);
• — чрезвычайных условий войны;
• — идей социалистической теории, утопических коммунистических воззрений.

Еще в 1918 г. В. И. Ленин писал, что «коммунизм требует и предполагает наибольшую централизацию крупного производства во всей стране. Поэтому общероссийскому центру безусловно надо дать право подчинять себе непосредственно все предприятия данной отрасли». Однако в годы гражданской войны централизовано было все производство (и среднее, и мелкое). В то время возникла и усилилась тенденция к организации государством производства и распределения на следующих началах: все промышленное производство концентрировалось в руках новой власти и управлялось на началах строгой централизации; излишки продовольствия крестьяне в деревнях принудительно сдавали государству (так называемая продразверстка); государство сосредоточило в своих руках распределение промышленных и продовольственных товаров по карточной системе и в виде пайка, декларируя принцип «кто не работает — тот не ест». Кроме того, частная торговля нормированными продовольственными и промышленными товарами запрещалась; продовольствие, предметы широкого потребления государство предоставляло трудящимся (если было в состоянии) почти бесплатно, без строгого учета количества и качества произведенной продукции; денежное обращение заменили натуральным обменом, а все трудоспособное население в порядке трудовой повинности привлекалось к труду. К системе военного коммунизма относились и поддерживаемые советской властью формы коллективного землепользования (совхозы, коммуны и т. д.). Однако, несмотря на всю помощь государства, они так и не получили заметного развития, влачили жалкое существование.

Можно ли утверждать, что политика военного коммунизма была спровоцирована гражданской войной и интервенцией, как многие десятилетия заявлялось в Советском Союзе? Очевидно, нет: первые декреты, вводившие элементы военного коммунизма, — о национализации торгового флота и всех банков — были подписаны еще 26 января и 14 февраля 1918 г. (т. е. до того, как пламя гражданской войны захватило Россию), а последний декрет — об обобществлении всех мелких кустарей и ремесленников — вышел 29 ноября 1920 г. (т. е. после окончания гражданской войны в европейской части России). На что же тогда надеялись лидеры большевиков? Троцкий, например, видел будущее таким образом: «Если европейский пролетариат завоюет власть… то он возьмет на буксир нашу отсталую… страну, поможет нам технически и организационно и, таким образом, даст нам возможность, путем исправления и изменения методов нашего военного коммунизма, прийти к действительно социалистическому хозяйству». Но «взять на буксир» европейскому пролетариату Россию не удалось. К концу 1920 г. это отчетливо понял и В. И. Ленин. «При нашей некультурности, — говорил он, — мы не можем решить лобовой атакой гибель капитализма». Мировая революция «запаздывала», а национализация всей экономики, банков и т. п. на практике не привела к самоуправлению народа, к подъему экономики, к прогрессу социалистического сознания. В 1920 г. денежное содержание в заработной плате рабочего составляло 7% от уровня 1917 г., а сама зарплата даже в 1922 г. достигала лишь 30% средней зарплаты рабочего в 1913 г. Резко упала и покупательная способность рубля: в том же 1922 г. он стоил меньше в 74 раза, чем в революционном 1917 г. Падала численность и квалификация рабочего класса, резко росло число служащих: если в 1913 г. на одного служащего приходилось 15 рабочих, то в 1920 г. — всего семь. И не случайно, когда в стране изменилась внутренняя экономическая политика, в числе 1 млн первых безработных на 1 января 1924 г. оказались 750 тыс. «конторских служащих».

В целом результаты «военного коммунизма» для страны оказались катастрофическими: в начале 1921 г. Советская Россия производила всего 2% производства чугуна (от уровня 1913 г.), 3% сахара, 5—6% хлопчатобумажных тканей. Произошел фактический разрыв между городом и деревней, резкое падение экономики, распыление рабочего класс, активизировались вооруженные выступления крестьянства. Стремление к радикальным переменам без оглядки на последствия поставило Советскую Россию в исключительно сложное положение. Военный коммунизм означал крутой и непримиримый разрыв с буржуазным прошлым (упразднение рынка, свободной торговли, конкуренции, сверхцентрализация и т. п.), который, правда, способствовал удовлетворению текущих нужд Красной армии и рабочих в экстремальных условиях гражданской войны. Но значение военного коммунизма было не только в этом: метод управления Россией, сложившийся в 1917— 1921 гг., во многом определил последующую систему партийно-государственного руководства в стране вплоть до 1980;х гг. Военный коммунизм оказал сильное продолжительное воздействие на формирование методов управления страной. Представления о характере и методах управления, сложившиеся у ведущих руководителей партии большевиков в годы военного коммунизма, способствовали и закреплению особой психологии и культа руководства, ставших впоследствии общими неписаными законами жизни Советской России и СССР. Недовольство политикой военного коммунизма было продемонстрировано в ходе Кронштадтского мятежа марта 1921 г. Среди требований, выдвигавшихся восставшими матросами, многие из которых были вчерашними крестьянами, звучали и требования переизбрания Советов («За Советы без коммунистов»), и требования свободы торговли. К 18 марта ценой сотен жертв мятеж был подавлен. Но он показал большевикам силу «мелкобуржуазной стихии», представители которой не желали и далее жить в условиях военного коммунизма.

Новая экономическая политика (НЭП) была провозглашена в марте.

• 1921 г. на X съезде РКП (б). Были отменены декреты о поголовной национализации мелкой и кустарной промышленности. Новым декретом от 7 июля 1921 г. любой гражданин Советской России мог открыть кустарное или промышленное (кустарь-одиночка с мотором) производство, но не более одного на владельца. Никаких разрешений на это не требовалось: можно было нанимать до 10 рабочих (при моторе) и до 20 (без мотора). В марте 1923 г. выборочная перепись Центрального статистического управления (ЦСУ) зарегистрировала в Европейской России 16 5781 промышленно-кустарное предприятие, из которых 88% принадлежало частникам, 3% — кооператорам и 7% — государству; остальные относились к иностранным концессиям. В 1922— 1924 гг. была проведена финансовая реформа; «золотой червонец» стал твердой, конвертируемой валютой, на мировых валютных биржах ценился выше английского фунта стерлингов и равнялся 5 долл.
• 14.5 цента США. Ликвидировали и продразверстку в деревне: с тех пор для крестьян ввели один прямой и несколько косвенных налогов. Главным был единый сельхозналог, взимавшийся сначала зерном и деньгами, а с 1 января 1924 г. — только червонцами (в размере до 5% дохода с одного двора). Налог дифференцировался с учетом плодородия земли, наличия скота и т. д. Существовали льготы — вдовам красноармейцев, инвалидам Гражданской войны, родителям солдат, служивших в Красной армии.

Декретами СНК в 1923 г. были определены новая структура и устав государственных промышленных предприятий (трестов) и государственной торговли (синдикатов). Тресты и синдикаты имели большую самостоятельность: запрещалось «вмешиваться в текущую административную работу правлений трестов». Возникли гигантские объединения типа «Югосталь» на Украине (где работало более 100 тыс. рабочих и служащих); «Моссукно», объединившее 20 тонкосуконных фабрик; «Азнефть», распоряжавшаяся добычей бакинской нефти; «Донуголь и т. д. В итоге постепенно стала восстанавливаться численность рабочего класса, расти производительность труда (к концу 1923 г. производительность труда составила — в пересчете на одного рабочего —.

• 62.6% довоенной выработки). Этому содействовал переход (с сентября
• 1922 г.) на сдельную оплату труда и выплату зарплаты не натурой, а рублем. До середины 1920;х гг. заметно развивалась частная торговля, особенно розничная, в 1921—1922 гг. составившая 80% всей розничной торговли в стране.

В целом с течением лет новая экономическая политика стала восприниматься как система реформ народного хозяйства. Власти удалось добиться повышения социальной энергии посредством уменьшения дезорганизации общественной жизни, установив, хотя и на непродолжительный срок, «общественное согласие». Осуществленные правившей партий изменения в экономике стали восприниматься как спланированные, т. е. как реформы, что способствовало укреплению ее положения.

К концу жизни Ленин окончательно стал сторонником большевистского «реформизма» и продолжения НЭПа как длительной и серьезной политики. Его уже совершенно не интересовал вопрос, что такое НЭП: «тактика или эволюция». НЭП для Ленина к концу его жизни стал одним из важных методов постепенного созидания нового общества с использованием развития и государственного регулирования капиталистических элементов, и не более того. Иную интерпретацию ленинских взглядов предлагал И. В. Сталин. Он переносил акцент на тактическую сущность НЭПа. Основной смысл реформ в годы НЭПа, по мнению Сталина, состоял в том, что, поскольку предыдущие завоевания революции стали всеобъемлющими, есть куда отступать, используя для этого тактику обходных движений. Такой «тактикой обходных движений» он и рассматривал НЭП. Чем дальше продвигалась страна по пути новой экономической политики, тем больше увеличивался профессиональный и культурный разрыв между фактическими руководителями экономикой страны — «спецами» — и ее политическим авангардом — большевистской партией. Экономика приходила в столкновение с политикой. В конечном счете именно политика стала определять и диктовать не только методы хозяйствования, но и характер, темпы, политические средства и пути регулирования и развития основных социально-экономических процессов. Реформы НЭПа, в представлении Сталина и его единомышленников, с начала его возникновения и до полного свертывания рассматривались как временные экономические, а вовсе не политические компромиссы власти крестьянством и буржуазными элементами города.

Добившись определенной экономической и финансовой стабилизации государства, большевики покончили с НЭПом. «Шахтинский процесс» 1928 г. был первым процессом о «спецах-вредителях», на котором обвиняемые, 53 человека (в том числе иностранные инженеры), признали свое участие в использовании НЭПа как ширмы для саботажа и связи с иностранными разведками Запада. «Вредительская деятельность» велась в каменно-угольной промышленности Донбасса. На процессе установили, что в 1926 г. и в Москве был создан «вредительский центр» угольной промышленности. На суде было заявлено, что «шахтинцы» создавали благоприятную обстановку для интервенции в СССР империалистических государств (взрывали и затопляли шахты, поджигали электростанции; чтобы вызвать недовольство рабочих, занижали зарплату, нарушали правила безопасности труда и т. д.). Пять человек были приговорены к расстрелу, 40 приговорили к различным срокам наказания (от 1 года до 10 лет), четырех осудили условно и четырех оправдали. Тогда же власти заговорили о необходимости повышать бдительность.

А с 1929 г. начались уже массовые аресты «спецов», вслед за которыми (в 1930 г.) был проведен новый процесс — процесс «Промпартии». На процессе в качестве обвиняемых привлекались и технические руководители НЭПа, которым инкриминировалось создание массовой антибольшевистской партии — «партии спецов», нелегальной контрреволюционной вредительской организации. Обвинители заявляли, что руководители Промпатрии («верхушка буржуазно-технической интеллигенции, действовавшая в СССР в 1925—1930 гг.») в качестве своей конечной цели рассматривали свержение диктатуры пролетариата и реставрацию капитализма. С этой целью «спецы» якобы и осуществляли вредительство в промышленности и на транспорте, создавали диспропорции между отдельными отраслями народного хозяйства, пытались сорвать снабжение и т. п. Все обвиняемые (восемь человек) признали свою вину; пять из них приговорили к расстрелу (вскоре расстрел заменили 10-летним тюремным заключением). После этого в стране развернулась целая кампания по выявлению «саботажников» и «вредителей». Старые «спецы» — сторонники и созидатели НЭПа, имея перед глазами опыт разоблачения «вредителей», в условиях постепенно усиливавшейся классовой борьбы вынуждены были активно переходить «на позиции социализма», поддерживая провозглашаемые Сталиным задачи окончательного уничтожения капиталистических элементов в экономической жизни города и деревни. Наступал новый период — период форсированного экономического рывка, последствий которого никто не мог представить.

В то же время в СССР начались репрессии и против академической интеллигенции: в 1929 г. большая часть ученых была подвергнута гонениям в связи с так называемым Академическим делом. Сопровождалось «дело» шумной кампанией против Академии наук, большой группы ученых Москвы, Ленинграда и других городов. По делу проходили 115 человек, среди них такие ученые, как академики С. Ф. Платонов, Н. П. Лихачев, Е. В. Тарле, а также М. В. Любавский, Ю. В. Готье, С. В. Рождественский, А. Е. Пресняков. Им предъявлялось ставшее тогда стандартным обвинение в подозрительных связях с представителями эмиграции, с иностранными общественными деятелями, в монархических симпатиях и т. д. Тогда же была проведена реформа Академии наук и в ее составе, впервые за все послереволюционные годы, появились члены большевистской партии. В данном деле, впрочем, была своя логика: в государстве, где все подчиняется интересам одной партии, не может быть интеллектуально независимых анклавов. Неслучайно первая группа известных русских интеллектуалов, не поддерживавших политики большевиков (но и не выступавших против них с оружием) была выслана еще Лениным осенью 1922 г. Ранее, летом 1922 г., в Советской России прошел сфабрикованный процесс над правыми эсерами. На состоявшейся в августе XII Всероссийской партийной конференции была принята резолюция «Об антисоветских партиях и течениях», которая фактически санкционировала применение репрессий к политически инакомыслящим, обусловливая это «революционной целесообразностью» в деле «подавления тех отживающих групп, которые пытаются захватить старые, отвоеванные у них пролетариатом позиции». Таким образом, была подтверждена фраза одного из большевистских лидеров, тогда же заявившего, что «у нас много партий. Но в отличие от заграницы у нас одна партия у власти, а остальные в тюрьме».

Политическая монополия большевиков на власть, т. е. политическая несвобода, закономерно привела к уничтожению в стране и экономических свобод. Экономический НЭП не стал и не мог стать НЭПом политическим. Традиции подавления не только инакомыслия, но и подозрения в нем стали «нормой жизни» советского общества еще в 1920;е гг., тем самым подготовив абсурдные политические процессы 1930;х гг.

Однако для того чтобы лучше представлять развитие Советского Союза в 1930;е гг., необходимо предварительно рассмотреть политическое развитие страны в предшествовавший период, складывание «русской государственной идеи в советской форме». Еще в 1913 г. В. И. Ленин, будущий руководитель «партии власти» и «рабоче-крестьянского правительства», писал, что большевики «в принципе против федерации — она ослабляет экономическую связь, она негодный тип одного государства… Но мы стоим за право на отделение ввиду черносотенного великорусского национализма, который так испоганил дело национального сожительства, что иногда более связи получается после отделения!». Таким образом, и самоопределение, и право на отделение в значительной мере им рассматривались как предпосылка для последующего перехода к достаточно жесткому централизованному унитарному государству, обеспечивавшему тесную хозяйственную интеграцию. В первые дни после Октябрьского переворота 1917 г. лозунг права наций на самоопределение еще подтверждался в официальных (декларативных по форме) документах советской власти, таких как «Декларация прав народов России» (утвержденной ленинским правительством 2 ноября 1917 г.). Но уже в январе 1918 г. народный комиссар по делам национальностей И. В. Сталин в докладе по национальному вопросу сводил все противоречия между советским центром и правительствами «национальных окраин» к проблеме власти, заявляя, что местная буржуазия придает этому вопросу национальную окраску. На VIII съезде партии (1918 г.) в новой программе право на самоопределение не упоминалось, а «право на государственное отделение» предлагалось «в целях преодоления недоверия со стороны трудящихся масс угнетенных стран», преимущественно к «колониям и неравноправным нациям». В 1921 г. Сталин указал, что «изолированное существование отдельных советских республик фактически невозможно». В дальнейшем понятие самоопределения наций вовсе исчезло из партийных документов, а право на отделение стало носить чисто абстрактный характер, так как не подкреплялось ни одним реальным случаем в условиях формировавшегося Союза Советских Социалистических Республик (СССР). Даже в принятой большевиками в 1918 г.

Конституции федерация, по словам наркома по делам национальностей Сталина, рассматривалась как переходная ступень «от принудительного царского унитаризма» к «братскому объединению трудовых масс всех наций и племен России» для достижения «будущего социалистического унитаризма». Каковы же были основные этапы создания жестко централизованного государства, которое получило наименование Союза Советских Социалистических Республик?

Во-первых, выдвижение И. В. Сталиным идеи «автономизации». Идея была достаточно проста: объявить Российскую Советскую Социалистическую Республику единым государством, в которую на основе договора в качестве автономий вошли бы бывшие независимые советские республики — Украина, Белоруссия, Азербайджан, Грузия и Армения: тотальная советизация (к началу 1920;х гг.) бывших имперских «окраин» делала это возможным. Решения высших органов государственной власти РСФСР становились бы тогда обязательными для этих республик. Ленин был противником сталинской идеи, и формально она оказалась «провалена».

Во-вторых, создание в спешном порядке (в 1922 г.) Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики (из Грузии, Армении и Азербайджана), которая просуществовала до 1936 г.

В-третьих, принятие в конце декабря 1922 г. на X Всероссийском и I Всесоюзном съездах Советов договора и декларации об образовании СССР в составе РСФСР, ЗСФСР, Украины и Белоруссии. Союз учреждался на основах федерации. Но с самого начала реальная власть сосредотачивалась в центре.

Сторонниками федерации по образцу единого унитарного государства, как ни парадоксально, были многие представители прежних национальных «окраин» — И. В. Сталин, Г. К. Орджоникидзе, Ф. Э. Дзержинский, Ш. Элиава, М. Орехалашвили, А. Енукидзе и другие.

С объединением национальных республик в СССР централизованная партия стала цементирующей и направляющей его силой. Большинство членов партии (72%) к 1924 г. были русскими. Национальный состав диктовал и кадровую политику в отношении партийных организаций союзных республик, обеспечивал преобладание в них представителей русских, которые учитывали прежде всего интересы центра (ЦК РКП (б) и правительства).

Важнейшим инструментом унитаристской политики стягивания национальных республик и областей в единое сверхцентрализованное государство была также и Красная армия. С укреплением и возрастанием роли Красной армии к концу гражданской войны и ее «внутренними» операциями 1920—1921 гг. (т. е. ликвидацией очагов крестьянских восстаний — антоновщины на Тамбовщине; махновского движения на Украине, а также «завоевание» Грузии и т. п.) связано и возрождение имперской идеи, или традиции, «русской государственности в советской форме». Проблема возрождения государственной идеи в национальной политике большевистского руководства стала обостряться в связи с переходом в 1922—1923 гг. к решающей стадии национально-государственного строительства и образования единой союзной федерации. Возродившись как «национал-большевизм», русская государственная идея в первой половине 1920;х гг. растворилась в политике союзного социалистического сообщества, возникшего на месте прежней Российской империи. Главным в развитии «национал-большевизма» было возрождение и осуществление имперской линии в межнациональной политике. Уже на рубеже 1920—1930;х гг. партийные руководители РСФСР стали ощущать «растворение» российских интересов в этой политике. РСФСР часто ассоциировалась с СССР. Отсюда и все проявления «русской идеи» в развитии СССР оказались в гораздо большей степени отражением державной имперской политики, чем каким-то видом русского национализма и шовинизма. Советская власть заботилась о развитии национальных культур, местные языки внедрялись в управление, суды, школу, региональную партийную и государственную печать, оказывалось содействие в создании письменности у ранее бесписьменных народов и т. д. Однако эта забота большевиков о развитии национальных культур имела существенные изъяны.

Она невольно становилась средством разобщения наций, их рассредоточения по сравнительно замкнутым миркам внутреннего национального развития, что позволяло центру эффективнее проводить социально-экономические и политические мероприятия всесоюзного масштаба.

«Культурно-национальная политика» мало затрагивала принципиальные проблемы государственности и волеизъявления наций. Главное, что требовалось от входивших в состав СССР народов, — это непременно поддерживать принимаемые центром решения и декларировать свою лояльность большевистской партии. Сильный центр мог контролировать рост национального самосознания и не бояться возможных сепаратистских поползновений входивших в СССР союзных республик. Таким образом, единство народов Советского Союза обеспечивалось сильной центральной властью.

При этом всякое ослабление центральной власти могло привести к взрыву единого многонационального унитарного государства. Пока были прочны обручи, скреплявшие корпус Советского государства (единая партия, профсоюзы, армия, прочие государственные институты), подтачивавшие его центробежные силы легко преодолевались. СССР казался крепостью, которую не могут разрушить волны национализма. Неслучайно в период всевластия коммунистической партии вопрос о практическом выходе какой-либо республики из состава СССР не ставился даже теоретически.

В 1924 г. была принята Конституция СССР, в которой говорилось о добровольном государственном объединении равноправных народов, их полном равенстве и суверенитете. Подчеркивалось сохранение за республиками права выхода из состава СССР. Конституция состояла из Декларации и Договора об образовании СССР. В компетенции Союза ССР находились вопросы внешней политики, строительства вооруженных сил, путей сообщения, почтово-телеграфные дела. Выработка руководящих начал политической и хозяйственной жизни страны также входила в компетенцию союзных органов власти. Остальные вопросы согласно Конституции входили в компетенцию союзных республик. Высшими органами государственной власти в СССР были провозглашены съезд Советов СССР, Центральный исполнительный комитет (ЦИК) СССР и его Президиум, а в союзных республиках — съезды Советов республик, ЦИК Советов республик и их президиумы. ЦИК СССР состоял из двух палат — Союзного совета, избиравшегося на Всероссийском Съезде Советов, и Совета национальностей, избиравшегося из представителей республик и национальных областей. Сессия ЦИК образовывала Президиум. Конституция СССР образовала при ЦИК СССР Верховный Суд, а при СНК СССР — Объединенное государственное политическое управление (ОПТУ). ОГПУ было создано еще в 1923 г. «для координации действий всех союзных республик по укреплению государственной безопасности». Функции и компетенция ОГПУ по сравнению с ВЧК несколько изменились: ОГПУ решало преимущественно политические задачи, основной целью было бороться с внутренней и внешней «контрреволюцией», которая (чем дальше, тем больше) трактовалась расширительно. В подчинении ОГПУ находились пограничные войска и особые отделы армии. Этот репрессивный орган не зависел от Народного Комиссариата внутренних дел РСФСР, в составе которого первоначально (в январе 1922 г.) и было создано ГПУ, решавшего задачи постановки осведомления, внутренней информации и извлечения «всех контрреволюционных и антисоветских деяний во всех областях».

В 1920;е гг. национально-государственное размежевание привело к образованию новых республик в Средней Азии. В 1925 г. III съезд Советов СССР принял в состав Союза Туркменскую и Узбекскую республики; ранее, в 1924 г. в составе Узбекской ССР была образована Таджикская автономная республика, а в составе РСФСР — Кара-Киргизская автономная область (в 1926 г. преобразованная в Киргизскую АССР). Тогда же в составе Украинской ССР образовалась Молдавская АССР. Произошло объединение казахских земель, в 1925 г. республика стала именоваться Казахской АССР.

Внутриполитическое развитие страны после прихода большевиков к власти во многом определялось внешнеполитической ситуацией. Ленин прекрасно понимал, что одним из принципиальных вопросов, решение которого поможет укрепить положение его партии, был вопрос о мире. И хотя до 1917 г. он заявлял о необходимости превращения войны империалистической в войну гражданскую (для свержения царского правительства), первым программным внешнеполитическим документом советской власти, принятым на II Всероссийском съезде Советов (26 октября 1917 г.) стал Декрет о мире. В декрете содержалось предложение ко всем воюющим странам немедленно начать переговоры о мире «без аннексий и контрибуций». Страны Антанты отвергли это предложение: оно нашло поддержку лишь у Германии, военное поражение которой в конце 1917 г. было уже делом времени. Сейчас доказано, что большевики финансово поддерживались немецким Генеральным штабом и переговоры о мире с Германией (и ее союзниками) для советского правительства в принципе были неизбежны. Переговоры открылись 20 ноября в Брест-Литовске. Два дня спустя боевые действия прекратили на 10 дней, затем продлевая перемирие еще несколько раз (вплоть до одностороннего выхода России из войны в феврале 1918 г.). Советская делегация предлагала заключить «честный мир», отказавшись от всех захваченных во время войны земель. Германия, первоначально поддержав эти предложения, сделала принципиальную оговорку: «формула мира» должна быть поддержана всеми воевавшими сторонами. Оговорка позволила немецкой делегации вскоре отказаться от советских предложений, в свою очередь, выдвинув ряд тяжелейших условий, предусматривавших отторжение от России более 150 тыс. кв. км территории (включая Польшу, Литву, часть Эстонии и Латвии). Большевики выбрали тактику затягивания переговоров, которая не принесла результатов. К тому же Германия и АвстроВенгрия 27 января (9 февраля по новому стилю) 1918 г. заключили сепаратный мир с Украиной. Ультиматум Германии был встречен ответом народного комиссара по иностранным делам Л. Д. Троцкого: Россия отказывается от заключения мира, односторонне прекращает войну и объявляет о демобилизации армии. В результате Германия и Австро-Венгрия, прервав перемирие, 18 февраля начали наступление по всему фронту. Ленин, имея множество противников в партии и правительстве, добился принятия немецких условий и известил Берлин. Однако ответ был получен только через четыре дня. 23 февраля, угрожая отставкой, Ленин сумел добиться принятия нового немецкого ультиматума с еще более тяжелыми условиями. 3 марта 1918 г. договор был подписан, страна потеряла около 1 млн кв. км, обязавшись при этом уплатить (в качестве контрибуции) 6 млрд марок. С кайзеровской Германией были установлены дипломатические отношения, которые, впрочем, постоянно осложнялись. В июле 1918 г. левые эсеры, тогдашние союзники большевиков, убили в Москве посла Л. фон Мирбаха, что едва не привело к разрыву. Только неудачи на Западном фронте заставляли Германию держаться своего советского союзника, регулярно осуществлявшего выплаты. Стоит подчеркнуть, что выплачивавшая контрибуции Россия сама находилась в сложнейшем экономическом положении: только прямые военные расходы нашей страны за весь период Первой мировой войны исчислялись 23 млрд долл, (или 113 млрд франков золотом). Только революция в Германии, произошедшая в ноябре 1918 г., позволила советскому правительству аннулировать Брестский договор. Новое немецкое правительство уклонилось от предложенного ему союза с Советской Россией.

Подписание унизительного Брестского договора содействовало резкому падению международного престижа России, отодвинув страну на годы от международных (прежде всего европейских) дел. Этому же послужил и отказ советского правительства платить долги царского и Временного правительств, а ведь задолженность России к 1 января 1918 г. составляла приблизительно 65 млрд рублей (притом что все национальное достояние страны до Первой мировой войны оценивалось в 120 млрд рублей). Революционные декларации, в которых звучали призывы к трудящимся западных стран свергать свои «буржуазные власти», также вызывали негативную реакцию в Европе. Разгоравшаяся в России гражданская война еще более осложнила возможности налаживания отношений с правительствами «буржуазных государств». К тому же страны Антанты, одержавшие победу над Германией и ее союзниками, не могли позитивно воспринимать действия советских властей, полностью порвавших с ними за несколько месяцев до этой победы.

Весной 1918 г. на севере России высадился экспедиционный корпус бывших союзников царской России. Интервенция объяснялась тем, что Германия легко может получить стратегически важные объекты и военные склады в портах. Интервенция быстро превратилась в эффективное средство ликвидации советской власти. Тогда же во Владивостоке высадились английские и японские десанты. Произошедшее объяснялось необходимостью защиты иностранных подданных от беспорядков, вызываемых политической анархией. Летом 1918 г. войска Антанты высадились в Архангельске и расширили сферу своих действий на юге и в Закавказье. А уже осенью 1918 г. дипломатический корпус был эвакуирован. Советская дипломатия предпринимала шаги, чтобы добиться прекращения интервенции, обращаясь и к президенту США В. Вильсону и к странам Антанты. Запад, однако, не спешил вставать на сторону Советской России, предпочитая в лучшем случае посредничество между противоборствовавшими в стране сторонами. Но посредничество, предложенное всем воевавшим русским группировкам в январе 1919 г. В. Вильсоном, не было поддержано белыми правительствами и сорвалось. Интервенция западных стран была прекращена только после того, как стало ясно: в гражданской войне успех на стороне большевиков. К 1920 г. иностранные отряды покинули север и юг России.

Непросто складывались и отношения большевистского руководства с бывшими «национальными окраинами» России. Признав, например, независимость Финляндии (31 декабря 1917 г.), большевики всячески поддерживали попытки советизации этой страны в ходе вспыхнувшей вскоре гражданской войны. Декреты о независимости Литвы, Латвии и Эстляндии (Эстонии) были подписаны Лениным в декабре 1918 г., когда в этих прибалтийских странах существовала советская власть. В дальнейшем, когда эта власть пала, советское правительство во главе с Лениным вело с прибалтийскими странами боевые действия, повторно признав их независимость в 1920 г. В том же году был заключен мирный договор с Финляндией. В 1921 г. был заключен и мирный договор с Польшей: граница между государствами пролегла восточнее так называемой линии Керзона, отделявшей польские земли от украинских и белорусских, практически совпав с линией советско-польского фронта. Территориальные споры с Турцией урегулировал бессрочный договор 1921 г. «О дружбе и братстве».

В 1919 г. в Советской России был создан Коммунистический интернационал (Коминтерн), ставший одним из инструментов внешней политики большевиков. На Учредительный конгресс, состоявшийся в Москве в марте 1919 г., прибыли 52 делегата от 35 партий и групп из 30 стран мира. Коминтерн, по мысли Ленина, должен был ускорить создание революционных партий во всех странах мира и тем самым дать в руки рабочего движения решающее оружие для победы над капитализмом. Лидером Коминтерна с момента его образования стала партия большевиков, с марта 1918 г. сменившее свое официальное наименование с РСДРП (б) — Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) на РКП (б) — Российскую коммунистическую партию (большевиков)^[1]*. В 1920 г. был принят Устав Коминтерна, целью которого провозглашалось недопущение в ряды Интернационала «прямых и косвенных агентов буржуазии внутри рабочего движения». Руководил работой Коминтерна (между конгрессами) Исполнительный комитет, председателем которого (до 1926 г.) стал близкий соратник Ленина Г. Е. Зиновьев. Утопизм революционных планов Коминтерна отчетливо проявил себя во время сильных социальных кризисов 1920;х гг. (в Германии, Болгарии, Польше, Великобритании): в конкретных условиях жесткие схемы деятелей Коминтерна не позволяли адекватно реагировать и влиять на ход политических процессов. На долгие годы основным противником Коминтерна стали социал-демократы, впоследствии получившие даже название социал-фашистов.

Новый импульс развитию международных отношений Советской России с буржуазными странами придала победа большевиков в гражданской войне. Эта победа («историческое чудо», по словам Ленина) позволила советскому правительству начать процесс налаживания торговых и дипломатических отношений. 16 марта 1921 г. торговый договор с РСФСР подписала Великобритания, а в 1922 г. советская делегация была приглашена на международную конференцию в Геную (Италия). На конференции присутствовали представители 34 стран. В Генуе советской делегации был вручен меморандум, предлагавший признать довоенные и военные долги, отказаться от требования возмещения ущерба, причиненного ей интервенцией и блокадой, обязаться вознаградить иностранных подданных за убытки, причиненные им революцией, согласиться на создание особых трибуналов (с преобладанием в их составе иностранцев) для разрешения споров о претензиях иностранных подданных. Предлагалось воздержаться от всякого вмешательства в события, происходившие тогда в Малой Азии, возвратить Румынии золото, вывезенное этой страной в годы Первой мировой войны в Россию, распустить и запретить на советской территории международные организации, способствовавшие международному революционному движению. В случае удовлетворения этих требований советское правительство получило бы льготы и отсрочку по платежу долгов, а также признание ее законным правительством России. От предложенного советское правительство отказалось, ответив меморандумом 11 мая с контрпредложениями: отказ от взыскания военных долгов взамен отказа от возмещений за интервенцию и блокаду; предоставление советской стране хозяйственных кредитов, взамен согласия начать уплату довоенных долгов через 30 лет (без принципиального признания этих долгов) и вознаграждение иностранцев, частная собственность которых была экспроприирована революцией, предоставлением им преимущественного права на получение ранее принадлежавших им предприятий в концессию или аренду. В итоге никакого соглашения не состоялось. Без результатов завершилась и Гаагская конференция 1922 г. Успехом советской дипломатии стал Раппальский договор с Германией (заменивший Брест-литовский договор 1918 г.). 16 апреля 1922 г. были восстановлены мирные и дружественные отношения между странами на основе взаимного отказа от всяких претензий, связанных с прошедшей мировой войной. Реальными дипломатическими успехами оказался для советской страны 1924 г. Тогда СССР был признан Великобританией, Италией, Францией; были установлены дипломатические отношения с Мексикой. Нормализовались отношения с Японией, правительство которой в конце 1922 г. вывело свои войска из Владивостока, а в 1925 г. вернуло Северный Сахалин (в обмен на концессии в северной части острова). СССР восстановил на Дальнем Востоке положение, существовавшее там после 1905 г., когда царская Россия, после неудачной войны, отдала Японии часть своей территории. Всего за 1921 —1925 гг. СССР было заключено более 40 различного рода договоров и соглашений с капиталистическими странами. Главные причины признания Советского Союза следует видеть в том, что на Западе осознали невозможность (по крайней мере в обозримом будущем) падения большевиков и необратимость их доминирования на территории большей части Российской империи (после победы в гражданской войне), а также экономические интересы. Советский Союз в те годы активно привлекал иностранную техническую помощь на выгодных для западных стран условиях.

Социально-экономическое строительство в Советском государстве 1920;х гг. происходило в чрезвычайно непростых условиях внутрипартийного развития, после 1922 г. осложнившихся тем, что признанный лидер партии и глава Совета Народных Комиссаров (правительства) страны — В. И. Ленин — из-за прогрессировавшей болезни не мог более принимать участия в политической жизни. В начале 1920;х гг. И. В. Сталин не был тем признанным «вождем и учителем рабочего класса», каким его провозгласили после 1929 г. Тогда на вершине власти находились старые соратники Ленина — Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Н. И. Бухарин, А. И. Рыков и некоторые другие. Наибольшие претензии на власть имел в Политбюро ЦК РКП (б) Председатель революционного военного совета республики Троцкий, «герой» гражданской войны, создатель Красной армии, блестящий организатор и партийный публицист. Еще в 1923 г. Троцкий и его единомышленники предъявили Политбюро и ЦК РКП (б) свои требования, среди которых значились: борьба с бюрократизацией партии, преодоление отрыва верхов от низов и участие низов в выработке политических решений. В октябре 1923 г. Троцкий направил в ЦК письмо, подписанное некоторыми партийными и государственными чиновниками («Письмо 46»), в котором излагались требования оппозиционеров-троцкистов. В декабре 1923 г. Политбюро приняло резолюцию «О партстроительстве», в которой были учтены требования оппозиции. Но спор не был окончен. Уже 8 декабря 1923 г. Троцкий опубликовал статью «Новый курс», в которой дал собственную интерпретацию принятого решения, заявляя, что резолюция означала отход ЦК от прежней «бюрократической» позиции. Это не могло не вызвать отпор у его политических оппонентов. Как известно, его претензии на лидерство встречали оппозицию в лице Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева и И. В. Сталина, в начале 1920;х гг. выступавших вместе. К моменту смерти Ленина (январь 1924 г.) каждый из них имел свои определенные функции и обязанности. Зиновьев являлся основным докладчиком и выступающим практически на всех партийных форумах тех лет; пост председательствовавшего на заседаниях Политбюро занимал Каменев, умевший четко формулировать вносившиеся на рассмотрение предложения. Сталин, с 1922 г. занимавший пост генерального секретаря ЦК партии, сосредоточил свое внимание на работе аппарата Центрального комитета, на подборе и расстановке руководящих центральных и местных кадров. На XIII Всероссийской партконференции Сталин, Каменев и Зиновьев добились принятия резолюции «Об итогах дискуссии и о мелкобуржуазном уклоне в партии». Резолюция наносила удар по Троцкому и тем, кто его поддерживал. После кончины Ленина, накануне XIII съезда партии, эти три человека объединили усилия для того, чтобы дезавуировать ленинское «Письмо к съезду», в котором предлагалось убрать Сталина с поста генерального секретаря и давалась резкая характеристика ведущим партийным деятелям (в том числе самим Каменеву и Зиновьеву, а также Троцкому, Бухарину и некоторым другим). Сталин был переизбран, его авторитет в партии и влияние на партийный аппарат возросли. В сложившейся ситуации у него появилась возможность более не отождествлять себя с Каменевым и Зиновьевым, проводившими, как и он сам, политику «отсечения» Троцкого от власти.

Солидаризируясь с большинством ЦК, Сталин стал указывать, что «особая позиция» Каменева и Зиновьева представляет угрозу единству партии. В чем виделась эта угроза? В стремлении этих деятелей укрепить свое положение за счет отстранения других политических лидеров. Уже летом 1924 г. в докладе «Об итогах XIII съезда РКП (б)» Сталин обвинил Каменева в «беззаботности насчет теории, насчет точных теоретических определений», раскритиковав и Зиновьева за тезис о «диктатуре партии как функции диктатуры пролетариата». От этого сталинского выступления обыкновенно и отсчитывается начало борьбы между Каменевым — Зиновьевым и Сталиным. Однако в самом начале эта борьба была в тени другой совместной деятельности — политического свержения Троцкого. Новая фаза этой борьбы наступила после опубликования в 1924 г. статьи Троцкого «Уроки Октября». В статье содержались выпады против Каменева и Зиновьева, подчеркивалась особая роль Троцкого в дни Октябрьского переворота 1917 г., его близость к Ленину. Последовавшая затем полемика привела к осуждению Троцкого практически во всех парторганизациях.

В условиях внутриполитической борьбы 1920;х гг. важное значение имела и позиция армии, руководителем которой Троцкий на тот момент и являлся. Военная реформа 1924—1928 гг. была прямым продолжением политической распри. Противники Троцкого считали необходимым уменьшить его влияние в армии, провести «чистку» в войсках, правда, маскируя ее прагматическими доводами. В январе 1924 г. была создана комиссия во главе с секретарем Центральной контрольной комиссии партии С. И. Гусевым (1874—1933). По итогам проверки критике подвергся Штаб Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) и Реввоенсовет Республики — за бюрократизм, «канцелярщину», мелочность и бессистемность. Особую неприязнь вызывали «военспецы», долгое время являвшиеся опорой Троцкого. Через некоторое время были созданы еще несколько комиссий, усилиями которых удалось заменить заместителя Троцкого — Э. М. Склянского (1892—1925) М. В. Фрунзе (1885—1925). В январе 1925 г. Троцкий был снят с поста председателя Реввоенсовета, его преемником (в качестве председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам) стал Фрунзе^[2]**.

В конце 1925 г. политическое поражение постигло двух оппонентов Троцкого — Каменева и Зиновьева. Первоначально выступавшие против расширения НЭПа, твердившие о росте «кулацкой опасности», со временем эти деятели оказались критиками строительства социализма в одной отдельно взятой стране. Данная ошибка стоила им политической карьеры, а в конечном счете и жизни. Их обвинили в неверии в победу социализма в СССР. НА XIV съезде (в декабре 1925 г.) «новая оппозиция» (так стали называть блок Каменева — Зиновьева, который поддерживала и вдова Ленина Н. К. Крупская) потерпела поражение. Не было услышано мнение оппозиции относительно причин трудностей, которые переживала в середине 1920;х гг. советская страна. По мнению Зиновьева, их было три:

• 1) «затяжка мировой революции» и частичная стабилизация капитализма;
• 2) строительство социализма в отсталой стране с громадным преобладанием крестьянства;
• 3) создание коллективного руководства после смерти Ленина.

«Только сейчас, мне кажется, — говорил Зиновьев, — она вырисовывается с полной ясностью. Это немаловажная трудность, потому что руководить партией — значит вместе с тем руководить государством. Это не только организационный вопрос, это политическая проблема глубочайшей важности». Решить эту проблему после политического усиления Сталина и разгрома Троцкого оказалось невозможно. Фраза Каменева: «Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба… мы против того, чтобы создавать вождя!», не встретила никакого сочувствия у большинства делегатов XIV съезда. Вскоре и Зиновьев, и Каменев утратили свои политические позиции: спустя некоторое время они были выведены из Политбюро и сняты со своих должностей. Зиновьев перестал быть председателем Коминтерна и руководителем Ленинграда, а Каменев заместителем председателя СНК СССР, председателем Совета труда и обороны и председателем Московского совета. Их стремление и после XIV съезда отстаивать собственные взгляды теперь оценивались как продолжение фракционной борьбы. Их союз с Троцким, наметившийся еще в конце 1925 г. (когда Троцкий проголосовал против смещения сторонника Зиновьева главного редактора «Ленинградской правды» С. М. Закс-Гладнева) стал козырем в руках Сталина. У Генерального секретаря появилась возможность заявлять о беспринципности Каменева и Зиновьева, ранее выступавших против Троцкого, а затем объединившихся с ним, несмотря на прежние споры, с целью продолжения «борьбы против партии». «Объединенная оппозиция» (так называемый троцкистско-зиновьевский блок) потерпел полное поражение уже в 1927 г.: в ноябре было принято постановление «Об антипартийных выступлениях лидеров оппозиции». Постановление говорило о том, что лидеры оппозиции пытались организовывать выступления против партии, апеллировали «к чуждым партии и советской власти элементам» и т. д. В итоге Каменев был выведен из состава ЦК, а Троцкий и Зиновьев (исключенные из ЦК в конце октября 1927 г.) — из рядов ВКП (б). Каменева исключили из партии годом позже. Оппозиция проиграла, но Сталин еще не мог претендовать на тотальное лидерство в партии и государстве. Генеральный секретарь вынужден был искать союзников в Политбюро.

В то время его союзником был Н. И. Бухарин, один из ведущих идеологов большевистской партии; именно он на короткое время, после снятия Зиновьева, назначается председателем Коминтерна. Однако уже с середины 1928 г. в отношениях Сталина и Бухарина происходит надлом, причиной которого были расхождения во взглядах на дальнейшее социально-экономическое развитие страны. Упразднение НЭПа и насильственное насаждение колхозного строя в деревне в результате заставят Бухарина выступить против сталинской политики, приведут к шельмованию и этого временного союзника Генерального секретаря. Бухарин и его единомышленники (председатель СНК СССР А. И. Рыков и руководитель профсоюзов СССР М. П. Томский) будут объявлены «правыми уклонистами» и организационно разгромлены. Согласно официальным сталинским заявлениям «уклонисты», «пытались столкнуть партию с ленинской генеральной линии социалистического строительства». Их называли «кулацкой агентурой в партии». На Пленумах ЦК ВКП (б) в 1928—1929 гг. сторонники Бухарина были «разоблачены» и под нажимом признали свои политические ошибки. Это уже было фактическим признанием полной политической капитуляции и финалом борьбы. Сталин и его окружение обрели безраздельную гегемонию в большевистской партии. К чему привела эта гегемония в области социально-экономического развития СССР, можно понять, рассмотрев планы индустриализации и коллективизации сельского хозяйства СССР, намечавшиеся и реализовывавшиеся на фоне крайне непростой международной обстановки и угрозы новой войны.

Под социалистической индустриализацией обычно подразумевается процесс создания в исторически короткий срок в условиях капиталистического окружения крупного машинного производства, прежде всего тяжелой индустрии, необходимой для перестройки всего народного хозяйства на основе передовой техники и достижения высокого уровня производительности труда, для обеспечения технико-экономической независимости и обороноспособности страны. Курс на индустриализацию был провозглашен XIV съездом в декабре 1925 г. Первые годы индустриализации (1926—1928) обычно именовались периодом накопления опыта, формирования кадров, всесторонней подготовки к «великой индустриальной революции, осуществленной в предвоенные пятилетки». Не имея внешних источников накоплений, большевики должны были решить главную практическую проблему индустриализации: проблему финансового обеспечения планов развития промышленности. Сторонники Троцкого в то время выступали с лозунгом «сверхиндустриализации», осуществляемой, не считаясь с возможностями деревни, исключительно за счет крестьянства. На XV съезде ВКП (б) Сталин обвинял троцкистов в том, что они требовали усиления борьбы с кулачеством, введения чрезвычайного налога на кулаков, повышения цен и т. п. Тогда, в конце 1927 г., столь радикальные методы на словах были отвергнуты. Стремление одновременно решить задачи индустриализации и роста потребления определило требование «оптимального сочетания» тяжелой и легкой промышленности. В этом выражалось признание опасности «увязки» государственных капиталов в крупном строительстве, дающем результаты «на рынке лишь через ряд лет», и пониманием того, что «более быстрый оборот в легкой индустрии (производство предметов первой необходимости) позволяет использовать ее капиталы и для строительства в тяжелой индустрии при условии развития легкой индустрии». Тогда же XV съезд партии выдвинул установку на продолжение линии охвата всех бедняцких и середняцких групп деревни многообразными формами кооперациями. Специально говорилось и о поддержке государством коллективных хозяйств, но только добровольных и экономически жизнеспособных. Реальные экономические преимущества должны были стать главным средством вовлечения масс в производственную кооперацию и основной формой наступления на кулака. Естественной предпосылкой и гарантией одновременного развития промышленности, жизненного уровня, добровольной и хозяйственно жизнеспособной кооперации являлось использование товарно-денежных отношений в качестве важнейшего регулятора экономических взаимосвязей в обществе. Поэтому сохранение принципов НЭПа составляло здесь фундамент, исходную основу стратегии. Это был один из вариантов стратегии индустриализации, прочитываемый в партийных документах 1927—1928 гг. «В соответствии с политикой индустриализации страны, — резюмировал съезд в декабре 1927 г., — в первую очередь должно быть усилено производство средств производства с тем, чтобы рост тяжелой и легкой индустрии, транспорта и сельского хозяйства… был в основном обеспечен внутренним производством промышленности СССР».

Но в те же годы начал формироваться (а затем получил полное развитие и абсолютное преобладание) другой вариант стратегии индустриальных преобразований в Советском Союзе. Правда, и в первом, и во втором вариантах провозглашались одни и те же конечные цели намечаемых преобразований — индустриализация народного хозяйства, кооперирование крестьянства и превращение социалистического уклада в преобладающий, подъем благосостояния и культуры трудящихся. На деле, однако, Сталин и его сподвижники исходили из убеждения, что одновременное и относительно равномерное движение ко всем главным целям практически нереально. Принцип равнозначности они заменили идеей решающего значения ускоренного роста промышленности и реконструкции народного хозяйства на промышленной основе. Причем в этом случае речь шла не просто о форсировании индустриального развития, а о его «подхлестывании». Это выразилось, в частности, в попытке уже в ходе выполнения первого пятилетнего плана (1928—1932) увеличить в 2—3 раза его и без того крайне напряженные задания. Доля расходов на промышленность в государственном бюджете непрерывно нарастала, в 1932 г. составив 38,7%. При этом доля накоплений в расходовании национального дохода выросла с 10—15% в середине 1920;х гг. до 40—45% к концу первой пятилетки. Народное хозяйство страны надорвалось из-за стремления таким образом ускорить ее экономическое развитие, а первая пятилетка оказалась фактически не выполнена (хотя сталинская пропаганда твердила о досрочном выполнении планов — за четыре года и три месяца). Базой индустриализации всей страны в годы первой пятилетки были РСФСР и Украина, куда направлялись основные средства.

Чем аргументировали сторонники ускоренного курса индустриализации свои установки? По мнению Сталина, форсированное развитие промышленности диктовалось необходимостью создать предпосылки для скорейшей коллективизации крестьянства. Генеральный секретарь руководствовался убеждением, что нельзя слишком долго базировать советскую власть одновременно на крупной государственной промышленности и единоличном мелкотоварном сельском хозяйстве, что мелкое частное производство не может мирно подчиняться социалистическому укладу и постепенно сращиваться с ним.

С точки зрения международного положения необходимость первоочередного развития промышленности определялась неотвратимым, как считал Сталин, приближением войны и недостаточностью промышленной базы для ее успешного ведения. Оппоненты сталинской линии (прежде всего Н. И. Бухарин и его единомышленники) считали, что без повышения жизненного уровня народа, без соблюдения добровольности и экономической обоснованности кооперирования индустриализация теряет «подлинно социалистический характер», сокращается внутренний рынок, возникает недовольство масс и появляется угроза подрыва социальной основы строя — декларируемого союза рабочего класса и крестьянства. Эти опасения базировались на том, что крестьянство составляло тогда % населения страны. Следовательно, расширение накоплений государства, проводимое за счет потребления, могло быть достигнуто главным образом посредством ограничения прежде всего крестьянского потребления. Именно поэтому сталинский план форсированной индустриализации с самого начала включал меры экономического принуждения крестьянства. Государство, владевшее ключевыми позициями и определявшее высокие цены на промышленные товары, потреблявшиеся деревней, и относительно низкие на сельскохозяйственную продукцию, вынуждая крестьян платить нечто вроде «дани», своего рода сверхналог, дававший средства для индустриализации. Эта перекачка средств из фонда потребления деревни в фонд промышленного накопления неизбежно должна была повлечь за собой попытки крестьянства (в особенности крепких хозяев — кулаков) сократить продажу сельскохозяйственной продукции государству и добиться таким путем изменения цен. В соответствии с курсом, вытекавшим из директив XV съезда о составлении первого пятилетнего плана, возникавшие затруднения следовало преодолевать экономическими методами — закупками зерна за рубежом, рыночным маневрированием (с целью ослабления экономического принуждения). Сталинский вариант предусматривал иное: экономическое принуждение предусматривалось дополнять применением по отношению к зажиточным крестьянам (кулакам) чрезвычайных мер внеэкономического принуждения. Сталин считал, что лучше «нажимать на кулака и выжать у него хлебные излишки… чем тратить валюту, отложенную для того, чтобы ввести оборудование для нашей промышленности». А так как основной объем сельскохозяйственной продукции производился не кулаком, а середняком, было признано возможным принуждение и в отношении его.

Фактически формой такого принуждения стало осуществление Сталиным и его окружением курса на полную и ускоренную коллективизацию деревни. С осени 1929 г. Генеральный секретарь стал говорить.

• 0 необходимости в ближайшие годы осуществить сплошную коллективизацию деревни с применением для этого насилия. План сплошной коллективизации включал в себя поворот к раскулачиванию, ликвидации кулачества как класса. Каково же было число коллективных хозяйств накануне сплошной коллективизации и как оно увеличивалось? Если на 1 июня 1927 г. в стране насчитывалось менее 15 тыс. колхозов, то через год их стало уже более 33 тыс., а к 1 июня 1929 г. — свыше 57 тыс. Число крестьянских хозяйств, вступивших в колхозы, возросло с 194,7 тыс. в 1927 г. до 416,7 тыс. в 1928 г. и до 1 млн в июне 1929 г. А за четыре месяца 1929 г. (с июня по сентябрь) 1929 г. число крестьянских хозяйств, вошедших в колхозы, возросло почти вдвое — с 1 млн до 1,919 млн. В важнейших зерновых районах СССР с осени 1929 г. колхозное движение стало перерастать в сплошную коллективизацию. Тогда же (5 июня 1929 г.) было принято постановление «Об организации машинно-тракторных станций», создававшиеся как форма «непосредственного руководства рабочего класса делом социалистического преобразования сельского хозяйства». Развертывание массовой коллективизации позволило властям заговорить о необходимости ликвидации кулачества как класса. Если принять во внимание, что к 1928 г. в стране только официально насчитывалось более
• 1 млн кулацких хозяйств, имевших около 10 млн га зерновых посевов (а в общей сложности 94,7 млн га) и дававших пятую часть всего товарного (т. е. «продажного) хлеба, то становится понятно, что эта «ликвидация класса» должна была непосредственно затронуть миллионы человек.

Неслучайно только в 1928 г. было зарегистрировано 1440 «террористических актов кулачества», а в 1929 г. только в четырех районах СССР (на Северном Кавказе, Средней Волге, на Урале и в Средней Азии) число этих актов превысило 2 тыс. «Кулакам удалось спровоцировать или организовать более 1300 антисоветских выступлений», — вынуждены были констатировать официальные советские учебники. Сталинская атака на крестьянство была лобовой и беспощадной. Летом 1929 г. было принято решение о запрещении принимать в колхозы кулацкие семьи, а с февраля по сентябрь 1931 г. прошла новая, более широкая волна ликвидации кулацких хозяйств.

Но встречал ли Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) после разгрома в 1929 г. «правой оппозиции» Н. И. Бухарина противодействие в партии? Да, его политика встречала острое недовольство многих старых большевиков, полагавших, что НЭП — это всерьез и надолго. Но их противодействие изменить складывавшуюся в пользу Сталина ситуацию, очевидно, уже не могла. Доказательством сказанному может служить платформа «Союза марксистов-ленинцев», во главе которой стоял бывший первый секретарь Краснопресненского райкома ВКП (б) г. Москвы М. Н. Рютин (1890—1937). В платформе «Союза», составленной в 1932 г., давалась жесткая критика социально-политической и экономической ситуации, сложившейся в СССР в результате форсированного проведения индустриализации и коллективизации. Рютин справедливо замечал, что, решив после XV съезда, расправившись с троцкистами, уничтожить «правую оппозицию», стал проводить «в области индустриализации и политики в деревне» противоположную решению съезда политику. «Обворовав до нитки Троцкого и его группу, — писал Рютин, — Сталин утверждает, что его сверхиндустриализация, нажим не только на кулака, но и на середняка, чрезвычайный налог, изъятие полутора миллионов рублей из кооперации, а в дальнейшем и повышение цен, карточки, очереди — все это нечто совсем иное, чем предложения „троцкистов“. Для этого ему, однако, пришлось все перевернуть и поставить с ног на голову: то, что раньше называл он в области индустриализации и политики в деревне ленинизмом, — объявил теперь правым оппортунизмом, а что раньше объявлял троцкизмом — теперь назвал ленинизмом».

Действительно, Сталин, уничтожив своего главного врага — Троцкого, взял на вооружение его предложения, которые с беспощадной жестокостью решил проводить в жизнь. Об умиротворении деревни экономическими способами в таких условиях не могло быть и речи. И Сталин, понимая это, заранее подводит «идеологический базис» под грядущие насилия: если в 1925 г. он говорил, что большевики вполне могут «и должны обойтись без разжигания классовой борьбы» с кулачеством, то в середине 1928 г. заявляет: «По мере нашего продвижения вперед по пути к социализму сопротивление капиталистических элементов будет возрастать и классовая борьба будет обостряться». В дальнейшем эта теория стала идеологическим обоснованием для массовых репрессий, воспринимавшихся, таким образом, как норма строившегося социалистического общества. В конце 1920;х гг. новая теория являлась оправданием политики разжигания классовой борьбы не только с кулаком, но и с середняком, оправданием произвола, творимого над деревней. — С конца 1928 г. коллективизация сельского хозяйства начала проводиться методами прямого и косвенного принуждения, а в дальнейшем (в 1929—1930 гг.) — прямого насилия и террора. Раскулачивание, хлебозаготовки, налоги, массовые аресты, расстрелы и пр. — все это было использовано для терроризирования деревенских масс, для того, чтобы загнать их в колхозы. Лишь когда к весне 1930 г. во всей стране как результат этой политики прокатилась волна значительных крестьянских восстаний. Сталин вынужден был косвенно признать «перегибы в колхозном строительстве», выпустив статью «головокружение от успехов». 14 марта 1930 г. ЦК ВКП (б) приняло постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», в котором лицемерно указывалось, что эти искривления являются «основным тормозом дальнейшего роста колхозного движения и прямой помощью нашим классовым врагам». За ошибки понесли наказания те, кто исполнял директивы центра, однако Сталин и его окружение никак и ни в чем не признали свои действия ошибочными. В постановлении не было сказано, что лишь крупных крестьянских восстаний (с тысячами участников в каждом) в тот период в СССР было более 500, причем во многих случаях в них участвовали члены партии и комсомольцы.

Тактическое отступление принесло свои плоды: с осени 1930 г. начался новый массовый «добровольный» прилив крестьян в колхозы. За последние четыре месяца 1930 г. в СССР в колхозы вступило более 1 млн крестьянских хозяйств, большинство из которых не имело после «первой волны» коллективизации экономических возможностей вернуться к ведению единоличного хозяйства. В 1931 г. процесс сплошной коллективизации продолжился — только за первую половину года в колхозы вступило более 7 млн крестьянских хозяйств.

Процесс сплошной коллективизации совпал по времени с трагедией, разыгравшейся на значительной территории РСФСР и Украины — в зерновых районах страны. В целом урожаи 1931 и 1932 гг. были лишь немного ниже средних многолетних и сами по себе не грозили голодом. Трагедия случилась потому, что хлеб принудительно, по сути, до последнего зернышка, изымался в колхозах и в единоличных хозяйствах ради выполнения нереальных, произвольно установленных сталинским руководством в 1930 г. (вопреки пятилетнему плану) заданий индустриального развития.

Для закупки промышленного оборудования требовалась валюта, а получить ее можно было лишь в обмен на хлеб. Между тем в мировой экономике разразился кризис, цены на зерно резко упали. Однако сталинское руководство и не подумало пересматривать установку на непосильный для страны индустриальный «скачок». Вывоз хлеба за границу все возрастал. И хотя урожай 1931 г. был меньше, чем в предыдущем году, на внешний рынок было вывезено больше зерна (51,8 млн центнеров). У многих колхозников был изъят весь хлеб, включая семенной фонд. В Сибири, Поволжье, Казахстане, на Северном Кавказе и на Украине возникли серьезные продовольственные трудности, местами начинался голод.

Горький опыт 1931 г. не прошел для колхозников даром. Они стали искать любые возможности заработков на стороне, вне колхозов, ведь все хорошо помнили, что выращенный в 1931 г. хлеб шел по «конвейеру» — с поля на молотилку, затем сразу на заготовительный пункт, минуя колхозные амбары. К лету 1932 г. деревня зерновой полосы России и Украины после полуголодной зимы вышла физически ослабленной, чтобы накормить детей, женщины стали появляться на колхозных полях, чтобы собрать хотя бы несколько зерен. И тогда (7 августа 1932 г.) был принят Закон об охране социалистической собственности, вводивший за хищение колхозного и кооперативного имущества расстрел или срок не ниже 10 лет (с конфискацией). Наказанию подвергались самые беззащитные. К началу 1933 г. по этому закону осудили 54 645 человек (из них 2110 — к высшей мере наказания).

Однако даже такие дикие меры не помогли выполнить план хлебозаготовок на 1932 г. Зимой 1932—1933 гг. в селах зерновых районах страны разразился массовый голод. Были случаи вымирания целых селений. Точных сведений о числе погибших нет до сих пор: данные колеблются от 7 до 3 (4) млн погибших. Результаты трагедии сказались на дальнейшем развитии колхозного строя: валовый сбор зерновых культур в 1933 и 1934 гг. составлял в среднем около 680 млн центнеров, а это были самые низкие показатели со времен голода 1921 г. Деревня влачила полуголодное существование.

Восстановление сельскохозяйственного производства началось в 1935 —1937 гг., особенно после принятия в феврале 1935 г. нового Устава сельхозартели. Он оформил новые отношения в колхозной деревне, определил главные принципы организации производства и распределения в колхозах, гарантировал существование личного подсобного хозяйства колхозников. К 1937 г. коллективизация завершилась. В стране насчитывалось 243,7 тыс. колхозов, объединявших 93% крестьянских хозяйств.

Внешняя политика Советского Союза второй половины 1920;х — 1930;х гг. во многом продолжала ту линию, которая была намечена ранее: страна налаживала дипломатические и торговые отношения с капиталистическими странами, декларируя свою приверженность миру и нежелание решать споры военным путем. Во многом эти стремления были искренни: большевистское руководство опасалось новой войны, считая, что страна еще не готова к крупномасштабным действиям против более подготовленного «стратегического» врага. Но идеологическая непримиримость лидеров СССР наталкивалась на жесткую реакцию Запада, который не был заинтересован в усилении коммунистического влияния на европейские страны. Серьезный конфликт произошел в 1927 г., когда министр иностранных дел Великобритании О. Чемберлен обвинил СССР в проведении антибританской пропаганды. Правительство Великобритании, считая полученные во время обыска помещения советской торговой делегации и кооперативного англо-русского общества АРКОС документы компрометирующими СССР, разорвало с ней торговые и дипломатические отношения. Отношения были восстановлены только два года спустя.

В 1925—1927 гг. Советский Союз заключил договоры о ненападении и нейтралитете с Турцией, Германией, Литвой, Афганистаном, Ираном и некоторыми другими странами.

Заключение

подобных договоров не было случайным — ведь основным направлением советской внешней политики конца 1920;х — 1930;х гг. явилось создание так называемой «системы коллективной безопасности». В 1928 г. СССР присоединился к пакту Келлога — Бриана. Этот договор, инициаторами которого выступили Госсекретарь США Ф. Келлог и министр иностранных дел Франции А. Бриан предусматривал запрет использования войны как средства национальной политики. Договор подписали Великобритания, Франция, Германия, Италия, Япония, Чехословакия, Польша, США и некоторые другие страны (всего 14 государств). Не ожидая ратификации договора всеми странами, СССР уже в феврале 1929 г. подписал Московский протокол с представителями Латвии, Польши, Румынии и Эстонии о досрочном введении пакта в действие; в течение 1929 г. к протоколу присоединились Иран, Турция и Литва. Тогда же Советский Союз активно поддерживал идею ограничения вооружений. В сентябре 1934 г. страна была принята в Лигу Наций — международную организацию, возникшую после окончания Первой мировой войны и ставившую своей цель «развитие сотрудничества между народами и гарантию их мира и безопасности». Это свидетельствовало о возросшей роли СССР в международных делах, о необходимости считаться с Советским Союзом (особенно после того, как в январе 1933 г. к власти в Германии пришли фашисты во главе с А. Гитлером; 1889—1945 гг.). Это было тем более важно, что в 1933 г. Германия и Япония заявили о своем выходе из Лиги Наций. В целом 1930;е гг. — время нарастания военной опасности в Европе, постепенное сползание к всеобщей войне. Верили ли в то время Советскому Союзу, постоянно говорившему об угрозе фашизма, западные демократические правительства? Однозначно на этот вопрос ответить нельзя. Постоянные идеологические выпады СССР против «мирового империализма» заставляли правительства европейских стран с подозрением относиться к призывам советских лидеров (хотя в мае 1935 г. Франция, а вслед за ней и Чехословакия все же заключили с нашей страной договоры о взаимной помощи). В целом Запад не хотел подыгрывать Советам, зачастую усматривая в нападках на гитлеровский курс лишь средство обеспечения исключительно национальных интересов СССР.

В результате весной 1936 г. немецкая армия вступила в демилитаризованную Рейнскую область и вышла к границам Франции. Захват прошел для Гитлера безнаказанно. В марте 1938 г. под лозунгом «Один народ, одна империя, один фюрер», гитлеровцы оккупировали Австрию. В сентябре 1938 г. премьер-министры Великобритании, Франции и Италии, прибыв на совещание в Мюнхен, приняли решение поддержать Гитлера в его требовании к Чехословакии отдать Судетскую область. Великобритания и Франция заключили с нацистским правительством декларации, по существу являвшиеся пактами о ненападении. Советский Союз оказывался в изоляции, западные страны очевидно надеялись направить агрессию Гитлера на Восток.

В марте 1939 г. Гитлер оккупировал уже всю Чехословакию; вскоре (после почти трехлетней борьбы) потерпела поражение и Испанская республика — поддерживаемый Германией и Италией генерал Франко стал там полновластным диктатором. Начавшиеся тогда же переговоры СССР с Великобританией и Францией не увенчались успехом. Взаимные подозрения оказались непреодолимыми. Ситуация зашла в тупик.

На Дальнем Востоке в центре внимания советской дипломатии в конце 1920;х — 1930;е гг. оказались китайские дела. Укрепляя свое влияние в регионе, подчиняя Монголию и все более пристально наблюдая за ходом дел в Китае, Советский Союз неминуемо вступал в конфликт с Японией, вызывая резкое недовольство и всех антисоветски настроенных лиц в Китае. В мае 1929 г. в Харбине (Китай) было совершено нападение на помещение советского консульства, а в июле со стороны Китая была предпринята попытка захватить Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД), находившуюся под совместным управлением. Осенью 1929 г. отряды «китайских милитаристов и русских белогвардейцев» вторглись на территорию СССР, но оказались разгромлены. В декабре конфликт уладили, но Советский Союз был обвинен в нарушении пакта Келлога — Бриана. В последующие годы обстановка на Дальнем Востоке продолжала ухудшаться: Япония сумела полностью захватить Манчжурию, подготавливая удобные позиции для захвата Северного Китая. Создав марионеточное правительство государства Маньчжоу-Го, японские правители добились продажи этому государству в 1935 г. КВЖД. Однако эта уступка не привела к нормализации отношений СССР и Японии. Летом 1938 г. произошел серьезный вооруженный инцидент: в районе озера Хасан части японской армии перешли границу СССР, но в итоге ожесточенных боев (с участием авиации) они были отбиты и отошли на маньчжурскую территорию. В результате произошедших событий советскому руководству стало ясно, что на Дальнем Востоке образовался очаг войны. В условиях обострения отношений на западе, подобное обстоятельство не могло не внушать опасений. Всеобщая война с каждым годом все более и более приближалась к границам СССР.

1930;е гг. стали временем, когда в Советском Союзе была установлена сталинская диктатура. В 1920;е гг. сумев упрочить свое положение, Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) заявил о себе как о самом последовательном и верном ученике Ленина и наследнике его дела. Кем был Иосиф Виссарионович Сталин (1878—1953) и благодаря чему сумел занять уникальное место в большевистской партии и в Советском государстве?

Он родился в городе Гори, Тифлисской губернии Грузии, в 1878 г. (хотя официальным годом его рождения до сих пор считается 1879 г.).

В анкетах начала 1920;х гг. он указывал свое крестьянское происхождение, но в дальнейшем в партийных биографиях подчеркивалось, что его отец Виссарион Иванович Джугашвили был «рабочим обувной фабрики Адельханова в Тифлисе» (прежнее название Тбилиси). Образование будущий вождь получал в православных духовных школах, в 1899 г. будучи исключен из Тифлисской семинарии «за пропаганду марксизма». Однако есть основания полагать, что его исключение не было связано с революционной деятельностью, а вызывалось причинами административного характера. В любом случае его партийный стаж отсчитывали с 1898 г. С 1902 по 1913 г. он арестовывался семь раз, шесть раз был в ссылке, откуда пять раз бежал. Из последней, Туруханской ссылки его освободила Февральская революция 1917 г. Столь частые и удачные побеги некоторые исследователи связывают с тем, что Сталин был агентом царской охранки, но доказанной эту версию считать нельзя. После октябрьского переворота «верный последователь Ленина» Сталин становится народным комиссаром по делам национальностей, затем народным комиссаром государственного контроля Рабоче-крестьянской инспекции. В том же 1917 г. он становится членом ЦК РСДРП (б), а с 1919 г. — и членом Политбюро. 3 апреля 1922 г. Пленум ЦК партии по предложению Ленина избрал Сталина Генеральным секретарем ЦК.

С тех пор Сталин бессменно находился на этом посту, сумев преодолеть скоро возникшее желание Ленина заменить его другим, «менее грубым» человеком. Сделав ставку на аппарат, Сталин сумел укрепить свое положение и в течение 1920;х гг. оказался на вершине власти, оттеснив на второй план прежних соратников Ленина. В дальнейшем переписав историю, он приписал себе все достижения большевистского руководства, списав на поверженных врагов просчеты и ошибки. Блестящий тактик, Сталин умел уничтожать политических оппонентов руками их, этих оппонентов, противников. В результате к 1929 г. в СССР начал формироваться культ личности И. В. Сталина, которого послушная пресса публично величала «гениальным» и «всезнающим» творцом советских побед.

Создав тоталитарное государство, он выстроил блестящие декорации, в 1936 г. приняв новую Конституцию СССР. В Советском Союзе 1930;х — начала 1950;х гг. эта Конституция называлась не иначе как сталинская. Ее принятие мотивировалось тем, что в СССР к середине 1930;х гг. построено социалистическое общество и реставрация капитализма в принципе невозможна. В феврале 1936 г. по постановлению VII съезда Советов ЦИК СССР была избрана Конституционная комиссия во главе со Сталиным. Весной 1936 г. подготовили «Черновой набросок» Конституции (текст писался и Н. И. Бухариным, к тому времени выведенному из высшего эшелона власти). Сталин устроил «всенародное обсуждение» Конституции, в котором приняли участие 55% взрослого населения Советского Союза. 5 декабря 1936 г. на Чрезвычайном VIII съезде Советов Конституция единогласно была утверждена. Подчеркивая, что СССР — государство рабочих и крестьян, где существует социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства в форме государственной и кооперативно-колхозной собственности, Конституция заявляла о ликвидации в стране как эксплуатации, так и эксплуататорских классов, декларируя принцип «от каждого по его способностям, каждому по его труду». Закреплялось равенство граждан СССР независимо от национальности, расы и пола, провозглашались политические свободы: совести, слова, печати, собраний, объединения в общественные организации, неприкосновенность личности, жилища и т. д. Политических «лишенцев» уже не было: все «бывшие» (помещики и капиталисты) могли избираться и быть избираемы наравне с рабочими и крестьянами. Конституция закрепляла и руководящую роль партии большевиков, определив при этом, что все органы государственной власти избираются на основе всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании (с 18-летнего возраста). Высшим органом государственной власти с тех пор стал Верховный Совет СССР, состоявший из двух палат — Совета Союза и Совета национальностей. Верховный Совет избирал Президиум и образовывал общесоюзное правительство — Совет народных комиссаров СССР. Точно так же формировались органы власти в союзных и автономных республиках.

Одна из самых демократических конституций того времени, советская Конституция 1936 г. была тем не менее сугубо декларативным документом, введенным в действие в стране, где реальной властью обладали не Советы, а партия (в лице ее вождя) и репрессивные органы, этим вождем целиком и полностью контролируемые. НКВД СССР был создан в 1934 г., тогда же происходит переподчинение структуры госбезопасности. ОГПУ переименовывается в главное управление государственной безопасности и становится частью НКВД. До 1926 г. ОГПУ руководил Ф. Э. Дзержинский, затем (до 1934 г.) В. Р. Менжинский. В 1934 —1936 гг. этот пост занимал Г. Г. Ягода, смененный Н. И. Ежовым. На должности руководителя карательных органов (ОГПУ-НКВД) в 1938 г. его сменил Л. П. Берия. Примечательно, что три последних руководителя были последовательно уничтожены, причем Ягода и Ежов — Сталиным. Используя репрессии как орудие укрепления собственной власти, Сталин сознательно провоцировал политическую истерию в стране.

Начатое еще при Ленине планомерное уничтожение бывших единомышленников и союзников большевиков по революционной борьбе в 1930;е гг. шло параллельно с созданием партийно-государственной системы фальсификации многочисленных дел о «блоках», «центрах», «союзах», «группах» и т. д., но теперь уже состоявших из членов правящей партии. Сталин лично дирижировал подготовкой многих судебных процессов. После того как 1 декабря 1934 г. в Ленинграде был убит руководитель областной организации и секретарь ЦК ВКП (б) С. М. Киров, Сталин, прибыв в город на Неве, отверг версии, выдвинутые следствием, приказав доказать, что совершенное — дело сторонников Г. Е. Зиновьева. Вскоре было подготовлено «Дело троцкистскозиновьевского террористического центра». Согласно материалам этого дела соединившиеся вместе Троцкий (живший в то время за границей) Зиновьев и Каменев со своими единомышленниками организовали убийство Кирова, готовили террористические акты против Сталина и других большевистских лидеров. В августе 1936 г. всех обвиняемых приговорили к расстрелу и расстреляли. Новое громкое «Дело антисоветского троцкистского центра» слушалось в Москве менее чем через полгода после окончания предыдущего — в январе 1937 г. Прокурор заявил, что этот центр, существуя параллельно с троцкистско-зиновьевским, готовил и осуществлял террористические задания «врага народа Троцкого». К расстрелу были осуждены старые партийные и государственные деятели СССР Ю. Л. Пятаков, Л. П. Серебряков, Н. И. Муралов и многие другие. В марте 1938 г. Сталин широко организовал «Дело антисоветского блока», на котором в качестве главных обвиняемых привлек бывшего главу советского правительства А. И. Рыкова, «любимца партии» Н. И. Бухарина, а также бывшего руководителя карательных органов СССР Г. Г. Ягоду. «Банда презренных отщепенцев», «наймитов иностранных разведок» (так именовались эти люди в прессе и на суде), указывалось в обвинительном заключении, «стремилась осуществить фашистский план свержения советского строя и восстановления в нашей стране капитализма». Как и ранее, большинство обвиняемых были приговорены к расстрелу и расстреляны.

Пик «большого террора» пришелся на 1937—1938 гг., когда уничтожали тех, кого раньше официально называли героями страны. Летом 1937 г. советский народ узнал о раскрытии НКВД «заговора в Красной армии». На скамье подсудимых оказались видные советские военачальники — маршал Советского Союза М. Н. Тухачевский (1893— 1937), командармы I ранга И. Э. Якир (1896—1937) и И. П. Уборевич (1896—1937), командарм II ранга А. И. Корк (1887—1937) и комкоры Р. П. Эйдеман (1895—1937), Б. М. Фельдман (1890—1937), В. М. Примаков (1897—1937) и В. К. Путна (1893—1937). Обвиненные в шпионаже, измене Родины, терроре и создании контрреволюционной «антисоветской троцкистской организации», военачальники 12 июня 1937 г. были расстреляны. Военные, действительно, были недовольны народным комиссаром обороны К. Е. Ворошиловым, вели разговоры о возможности его отстранения от власти, но ни шпионажем, ни террором они, разумеется, не занимались. Опасаясь военных, Сталин нанес упреждающий удар, «очистив» Красную армию от всех, кто мог даже потенциально стать противником его абсолютной власти в стране. Раскрытием «заговора в Красной армии» уничтожение военачальников не завершилось: вскоре были арестованы и расстреляны поддержавшие казнь своих бывших товарищей маршалы Советского Союза А. И. Егоров (1883—1939) и В. К. Блюхер (1889—1939). «Чистка» армии привела к удалению в 1937—1938 гг. из ее рядов более 40 тыс. человек — командиров высшего, старшего и младшего командного звена. Из пяти маршалов Советского Союза репрессированы было трое, из двух армейских комиссаров I ранга — двое, из четырех командармов I ранга — двое, из 12 командармов II ранга — 12, из двух флагманов флота I ранга — двое, из 15 армейских комиссаров II ранга — 15, из 67 комкоров — 60, из 29 корпусных комиссаров — 25, из 199 комдивов — 136, из 397 комбригов — 221, из 36 бригадных комиссаров — 34. Таким образом, командный состав Красной армии был практически полностью разгромлен.

Показательно, что накануне «большой чистки» Красной армии прошел второй (после 1924—1928 гг.) этап военных реформ. В 1934 г. был упразднен Реввоенсовет Республики. Вместо него возник народный комиссариата обороны. В 1935 г. начался переход к кадровой армии, были введены воинские звания, на основе Штаба РККА сформирован Генеральный Штаб Красной армии. Именно в 1935 г. М. Н. Тухачевский, как и его непосредственный начальник К. Е. Ворошилов получили звания маршалов Советского Союза. В мае 1937 г. на волне шпиономании в Красной армии был восстановлен институт военных комиссаров. А спустя два года, «во исполнение Конституции» 1936 г., был принят закон «О всеобщей воинской обязанности» (1939 г.), отменивший любые ограничения на службу в армии всех мужчин-граждан СССР. Срок службы ограничивался 3—5 годами. Однако этот закон никак не мог восстановить понесенные армией потери, связанные с репрессиями высшего и среднего командного состава вооруженных сил.

В те же годы было арестовано и расстреляно большинство членов ЦК ВКП (б), избранных на состоявшемся в 1934 г. съезде партии (70%, или 98 человек). Из 1966 делегатов этого съезда 1108 человек также было арестовано по обвинению в контрреволюционных преступлениях (по печально знаменитой 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР 1926 г.). Сталин создавал и воспроизводил систему страха, когда никто не мог быть уверен в том, что ему удастся сохранить жизнь и избежать репрессий. Страх нагнетался заявлениями об угрозах террора, которыми якобы провоцировали советских людей «враги народа». Неслучайно уже 1 декабря 1934 г. по инициативе Сталина было оформлено постановление, разрешавшее следственным властям «вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком», «не задерживать исполнения приговоров о высшей мере наказания» и «приводить в исполнение приговоры о высшей мере наказания… немедленно». Когда волна массовых репрессий в 1938 г. несколько ослабла, а руководители некоторых партийных организаций начали информировать Кремль о том, что работники НКВД используют недозволенные методы, именно Сталин направил 10 января 1939 г. телеграмму на места, в которой говорилось: «ЦК ВКП (б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП (б)…». Формула Сталина — «применение физического воздействия» — лицемерное обозначение того, что было в действительности. Пытки, избиения, лишение сна, изнурительные ночные допросы с применением «конвейерной системы» (следователи менялись для отдыха), многочасовые «стойки», угрозы расправы с родными и близкими и многое другое. Люди оговаривали себя, признаваясь в несовершенных преступлениях. Многие судебные процессы проходили по заранее подготовленным сценариям, с заранее написанными приговорами. Получила широкое распространение практика, когда в НКВД составлялись списки лиц, дела которых подлежали рассмотрению в Военной коллегии Верховного суда или «Особым совещанием» НКВД. Списки отправлялись лично Сталину на утверждение. В списках значились три категории наказания: первая — расстрел, вторая — тюремное заключение от 8 до 25 лет и третья — заключение до 8 лет и высылка.

В 1937—1938 гг. резко возрастает число репрессированных священнослужителей Русской православной церкви (РПЦ), организационное (и физическое) уничтожение которой было начато большевиками еще при Ленине (только в 1918 г. были расстреляны не менее 3000 тыс. священнослужителей). Можно сказать, что вторая половина 1930;х гг. — это завершение разгрома РПЦ, первоначально проводившееся без определенной системы, а затем (с 1922 г.) систематическое. В 1922 г. Ленин обратился с секретным письмом к членам Политбюро, в котором предложил провести с «беспощадной решительностью» и «в самый кратчайший срок» изъятие церковных ценностей. «Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше, — писал он. — Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смогли и думать». Дальнейшие события показали, что репрессии против духовенства, стремление разложить церковь изнутри, используя рычаги власти — своеобразная «норма», которой следовали провозгласившие отделение церкви от государства большевики. В 1922 г. были приняты успешные меры по созданию оппозиционной («обновленческой») православной церкви, просуществовавшей до 1946 г. Однако это не меняло стратегической цели партии — уничтожения религии и, прежде всего, самой крупной религиозной организации Советского Союза — РПЦ — на территории СССР. Если в 1918 г. РПЦ имела 48 тыс. приходов, а в 1928 г. — немногим более 30 тыс., то к 1939 г. — только более 200. Все монастыри были закрыты. Всего к началу Великой Отечественной войны за веру репрессировали 350 тыс. православных верующих (в том числе не менее 140 тыс. священнослужителей). Из них 150 тыс. арестовали в 1937 г. (более 85 тыс. расстреляли).

Сотни тысяч арестованных по политическим делам содержались в специальных лагерях, вместе с уголовными преступниками. По состоянию на 1 марта 1940 г. Главное управление лагерей (ГУЛАГ) составляли 53 лагеря (включая те из них, которые были заняты железнодорожным строительством), 425 исправительно-трудовые колонии (170 промышленных, 83 сельскохозяйственных, 172 «контрагентских», т. е. работавших на стройках и в хозяйствах других ведомств), объединяемых областными, краевыми, республиканскими отделами исправительно-трудовых колоний (ОИТК), и 50 колоний для несовершеннолетних. Общий контингент заключенных, содержавшихся в лагерях и исправительно-трудовых колониях на 1 марта 1940 г. составлял 1 668 200 человек. Почти 30% всех заключенных составляли «политические». Охрана ГУЛАГа насчитывала тогда же около 107 тыс. человек.

Без суда и следствия (еще до начала Великой Отечественной войны) в отдаленные районы страны депортировались представители различных народов, живших в СССР. Так, 26 апреля 1936 г. СНК Советского Союза принял секретное постановление о выселении из Украины в Казахстан 15 тыс. польских и немецких хозяйств как политически «неблагонадежных». К одним из первых акций по депортации народов в предвоенный период относится также переселение отдельных групп жителей приграничных районов с Ираном, Афганистаном, Турцией, которых тоже рассматривали как «неблагонадежный элемент». В сентябре 1937 г. 74 500 корейцев, проживавших на территории БурятМонгольской АССР, Хабаровского, Приморского краев и Читинской области, а также Еврейской автономной области, в срочном порядке отправили в Казахстан и Среднюю Азию. Причиной выселения стало убеждение властей в том, что корейцы являются благоприятной средой для деятельности японской агентуры. Депортации приняли особенно широкий характер спустя несколько лет, в годы Великой Отечественной войны.

Но каковы же были общие потери советского народа накануне Великой Отечественной войны? Опубликованные материалы свидетельствуют, что население СССР в конце 1926 г. составляло 147 млн человек, в начале 1929 г. — 153,4 млн, в конце 1930 г. — 160,5 млн, а к концу 1936 г. не превышало 164 млн. Если предположить, что рост населения в эти годы происходил теми же темпами, которыми он шел накануне периода форсирования индустриализации и сплошной коллективизации и по его окончании, то в СССР к концу 1936 г. должны были бы жить (учитывая отсутствие сколько-нибудь значительной эмиграции и миграции) не менее 175—180 млн человек. Таким образом, демографические потери в рассматриваемый период составили по меньшей мере 10—15 млн человек. Разумеется, условные демографические потери нельзя отождествлять с реальными человеческими жертвами. Реальный ущерб, нанесенный гражданам страны массовыми репрессиями, раскулачиванием, голодом (прежде всего 1932— 1933 гг.), был меньше 10—15 млн отметки, но все же он был исключительно велик.

• [1] * После XIV съезда партии, с декабря 1925 г., название большевистской партии (в связи с образованием Союза ССР) опять изменилось — до 1952 г. она именоваласьВсесоюзной коммунистической партией (большевиков), или ВКП (б).
• [2] ** В результате военной реформы хозяйственные функции передавались Главномууправлению Красной армии, а Штаб РККА превращался в оперативный и учебно-методический центр. С тех пор рядовые и младшие командиры кадровых частей находились на действительной военной службе от двух до четырех лет (в зависимости от родавойск). Дети бывших «эксплуататорских» классов на армейскую службу не призывались, либо исполняя трудовую повинность, либо уплачивая определенный налог.