Хозяйство приписных крестьян Алтая и фермеров Среднего Запада США в первой половине XIX века: историко-сравнительное исследование

Актуальность исследования. В современную эпоху человечество обретает единство не только антропологическое — как биологический вид, но и социальное — как охватывающая весь мир ценностная социальная система. В связи с этим перед человечеством встаёт задача построения социального единства, новой модели самоорганизации во всемирном масштабе. Трудностей на пути к единению немало. Идея сотрудничества сталкивается с идеей соперничества. Перманентные катаклизмы заставляют задуматься о необходимости выработки моделей безконфликтного, устойчивого развития. В связи с этим большое значение приобретает изучение исторического прошлого. Сравнительно исторические исследования могут послужить серьёзным подспорьем в этом деле. Выявление общих черт и знакомство с особенностями развития государств предоставляет богатый материал для поиска возможных точек взаимопонимания, продуктивного сотрудничества и плодотворного существования в контексте единого мирового сообщества.

Эффективный путь преодоления кризиса — выявить не актуализированный, скрытый опыт, который поможет адаптироваться в изменившемся мире, мобилизовать «ресурсы цивилизации» против её кризиса. Сельские труженики, аграрии представляют собой соль цивилизации, аккумулировавшие всё богатство её опыта в преодолении всевозможных трудностей. В этой связи изучение опыта формирования хозяйственных практик сельских тружеников в необычайно сложных условиях (по сути своей, внешних факторов, вызванных первой волной глобализации) может внести позитивный вклад в разработку более или менее корректной стратегии развития человечества в будущем.

Обязательным алгоритмом в проведении сравнительно-исторических исследований является выявление достаточно общих оснований для проведения сравнения. Изучение поведения и адаптационных возможностей сельских тружеников Среднего Запада США и Алтая к окружающей социально-экономической действительности в первой половине XIX века возможно, поскольку население обоих регионов находилось в сравнительно одинаковых условиях.

Несмотря на то, что социально-экономическое и политическое устройство обеих стран было принципиально разным, в первой половине XIX века оба государства представляли собой два типа аграрных по содержанию общества. Сельское хозяйство лежало в основании экономики как России, так и США. Ключевым элементом джефферсоновской политической экономики был трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства фермер. Именно он являлся действительным возделывателем земли. При всём разнообразии статуса фермера по отношению к земле, на которой он трудился (скваттердержатель или незаконный захватчик земли, йомен — арендатор, собственник), предполагалось, что в конечном итоге он станет полноправным её собственником и как результат уважаемым и достойным гражданином государства1. На Алтае приписное крестьянство являлось неотъемлемой частью горно-металлургического комплекса и представляло жизненно важное звено, от которого зависела успешность функционирования производства. Крестьяне были пользователями земли, за которую они должны были платить феодальную ренту. В обоих случаях сельские труженики должны были либо платить ренту, либо налоги на землю, являясь собственниками или пользователями земли на условиях обработки.

Сравнение фермеров Старого Северо-Запада США (Old Northwest, сегодня это территория Среднего Запада — Midwest) и крестьян Западной Сибири первой половины XIX века видится плодотворным по ряду причин. Во-первых, огромный массив свободных земель позволял фермерам и крестьянам иметь столько земли, сколько они могли возделать или приобрести. Во-вторых, благоприятная.

1 MacCoy D.R. The Elusive Republic: Political economy in Jeffersonian America. Chapel Hill, 1980. P. 120−135. рыночная конъюнктура. В обоих государствах спрос на сельскохозяйственную продукцию стабильно рос. Даже без точных статистических данных о количестве зерновых на севере США в довоенный период, о спросе на пшеницу — главный предмет товарно-денежных отношенийговорят постоянные объявления. В газетах как местного значения, так и общегосударственного уровня практически в каждом номере можно было встретить объявления следующего содержания: «НАЛИЧНЫЕ за ПШЕНИЦУ». В первой четверти XIX века главным потребителем хлебной продукции в Сибири было только казённое ведомство. В 1820 г. М. М. Сперанский указывал, что в Западной Сибири ежегодно требовалось в провиантские запасные магазины, а также на казённые винокуренные заводы 2 062 000 пудов хлеба2. Другим крупным потребителем хлебной продукции были заводы и рудники Алтайского горного округа, куда в 1818 г. требовалось на заводской провиант 84 000 четвертей, или 672 000 пудов хлеба3. С появлением частных золотых приисков в 1830-х спрос значительно возрос. В-третьих, правительственный контроль над жителями на удалённых западных границах США и восточных границах России был слабым. В частности, в вопросах наделения землёй и регулированием продаж, контроля над владельцами. Фермеры Старого Северо-Запада были свободны в выборе сельскохозяйственных культур и пород скота, способов ведения своего хозяйства. И, наконец, дефицит рабочей силы на фронтире являлся важнейшим фактором в выдвижении семейного хозяйства как наиболее оптимальной производственной единицы.

Какими бы ни были благоприятными условия развития, будь то фермерского или крестьянского хозяйства, непременным, главным элементом всякого производственного процесса являются рабочие руки.

2 Сперанский М. М. Отчёт в обозрении Сибири с предварительными сведениями и основаниями к образованию её управления // Прутченко С. Сибирские окраины. СПб., 1899. С. 7−8.

Жидков Г. П. Уровень товарности земледельческого хозяйства приписной деревни Западной Сибири в первой половине XIX века // Известия СО АН СССР. Серия общественных наук. Новосибирск, 1964. Вып. 2 (5). С. 122.

Последний момент требует обращения к теоретическим наработкам организационно-производственной школы, и в частности к понятию «семейно-трудовое хозяйство» введённое в научный оборот в начале XX века основателем этой школы, известным отечественным исследователем А.В. Чаяновым4. Семейный состав определял высший и низший пределы объёма хозяйственной деятельности. Возможный наивысший предел объёма хозяйства зависит от размера работы, которую могут дать рабочие силы при наибольшем своём использовании и напряжении. Низший объём определяется той суммой материальных благ, которая абсолютно необходима для самого факта существования семьи5. Характеристики семейного хозяйства, такие как самообеспечение и самодостаточность, делали его более гибким и давали более высокий уровень приспосабливаемости в изменяющихся условиях. Более того: потребности хозяйства (вкупе с потребностями отдельных членов семьи) формировались условиями, в которых проживала семья, и закладывали определённый потенциал для развития крестьянского хозяйства.

Выводы американских исследователей, изучавших экономику фермерского хозяйства первой половины XIX века, созвучны теории трудо-потребительского баланса крестьянского хозяйства, изложенной в фундаментальном труде А. Чаянова «Организация крестьянского хозяйства». Необходимо отметить, что эта работа впервые была переведена в 1966 году в Великобритании и второй раз была издана в 1986 году в Висконсине США.

Джереми Этэк и Ф. Бэйтман в монографии «На своей собственной земле: сельское хозяйство Севера до Гражданской войны» исследовали экономику с помощью количественного анализа. Они отмечали, что «после землеустройства следующей заботой фермера было обеспечение, по крайней мере, основных потребностей семьи. Накормить, одеть и укрыть её членов —. было первостепенной задачей». Для фермеров Среднего Запада «сельское хозяйство.

4 Chayanov A.V. Peasant Farm Organization. The Theory of Peasant Economy. Madison, 1986. P. 53−69.

5 Чаянов А. В. Крестьянское хозяйство. М., 1989. С. 38. было одновременно комплексным, успешным экономическим занятием, двигателем семьи и общественной организацией, с сильной внеэкономической мотивацией"6. «Земля, фермерский капитал и труд членов семьи обеспечивали некоторую экономическую безопасность фермерскому хозяйству, которая была не доступна городскому населению"7. «Периодический конфликт между экономической и неэкономической целями создавал напряжённость в сельскохозяйственном секторе, в особенности со второй половины XIX века, когда процессы индустриализации и урбанизации ускорились. Американские фермеры, как группа (класс) очень хотели, чтобы их фермы были процветающими, приносящими доход предприятиями, но они также считали своё Q занятие образом жизни независимым и психологически благородным». Алан Куликов в работе «Аграрные начала американского капитализма» применяет концепцию «противоречащего класса», определяющая американских фермеров «как, одновременно, пролетариат и буржуазию», и которая, по его мнению, «позволяет понять американских фермеров"9. И, наконец, Сьюзен Грей, рассматривая поселения в центре округа Каламазу на юго-западе штата Мичиган со времени их образования в 1830-х гг. и до момента стабилизации роста населения в начале 1880-х гг., приходит к заключению, что «для американских фермеров Севера США не существовало чёткой границы между миром фермы и миром капитала"10.

Таким образом, занятие сельским хозяйством с точки зрения выше указанных авторов не было узкоспециализированным предприятием с целью извлечения экономической прибыли. Фермерское, так же как и крестьянское хозяйство в первой половине XIX века представляло собой сложный.

6 Atack J., Bateman F. To Their Own Soil: Agriculture in the Antebellum North. Ames, 1987. P.M.

7 Ibid., 12.

8 Ibid., 13.

9 Kulikoff A. The Agrarian Origins of American Capitalism. Charlottesvill, 1992. P. 4−5.

10 Gray S.E. The Yankee West: Community Life on the Michigan Frontier. Chapel Hill and London, 1996. P. 10−14. многофункциональный организм, в котором тесно переплетались как экономическая, так и социальная, культурная и политическая функции.

По мере разрастания государственной экономики обеих стран в более сложные системы, отношения между государством и ключевым элементом этих систем — возделывателем земли — становились более рафинированными и точными. При этом диалог между фермерами и властью становился более прямым, а между крестьянами и феодальным государством — более завуалированным. Тем не менее, оба варианта диалога представляют реальные сценарии активной повседневной адаптации к внешним и внутренним вызовам, которые встречали аграрии в первой половине XIX века.

Цель государства, как в условиях феодализма, так и в условиях капитализма заставлять земледельцев работать усерднее, при этом вести как можно точный контроль над своими ресурсами и потенциальными доходами. В этом мы солидаризируемся с точкой зрения ведущего крестьяноведа Дж. Скотта о функциях государства и проектах по их реализации, изложенной в одной из последних его работ «Благими намерениями государства. Почему и как провалились проекты улучшения условий человеческой жизни"11.

В послевоенные годы в странах Западной Европы получило новое направление исторической науки — социальная история. До этого времени социальная история использовалась лишь как вспомогательная дисциплина для политической и экономической историй. Зародилась социальная история довольно давно, в виде локальной истории в Англии в эпоху Средневековья, в виде истории городов и селений, городских, деревенских, приходских общин. Позже, чем в Англии, локальная история появилась в других странах Западной Европы и США. Однако долгое время социальной истории отводилась второстепенная роль, только в 70−80-х годах XX века социальная история оформляется как наука. К социальной истории относили те работы, в которых отражалось всё разнообразие.

11 Скотт Дж. Благими намерениями государства. Почему и как провалились проекты улучшения условий человеческой жизни. М., 2005. повседневной жизни и деятельности людей — особенности образа жизни, условия труда и быта, духовная и материальная культуры.

Рост массовых общественных движений, самосознания общества привели к новому развитию локальной истории, выделяются субдисциплины, такие как «рабочая история», «женская история», «крестьянские исследования» и т. д.

В 1970;х годах наибольшее внимание британских и американских историков привлекли проблемы истории массового сознания и «народной культуры». В научный оборот были введены новые исторические факты, касающиеся духовной жизни простых людей, уровень их грамотности, язык, знание окружающей природы, многообразные проявления социальной активности.

Американский социолог и историк Ч.Тилли., сформулировал главную задачу социальной истории следующим образом: реконструкция человеческого опыта переживания крупных структурных изменений. Решение этой задачи укладывается им в трёхступенчатую программу: 1) исследование крупных структурных изменений, 2) описание жизни простых людей в ходе этих.

19 изменений, и, наконец, 3) нахождение связи между первым и вторым" .

В ФРГ в конце 1970;х начале 1980;х годов возникло направление названное «историей повседневности» или «история снизу». В результате развития индустриального общества появляется интерес к судьбе каждого отдельного человека. Проблемы «маленького человека» ставятся выше проблем общества. Сторонники «истории повседневности» «подчёркивают, что главный предмет их внимания не ключевые исторические события или великие идеи, но повседневная жизнь простых людей, изменения в их жизни и изменения в них самих вместе со временем и внутри временных отрезков"13.

В отечественной научной практике в этом направлении работала организационно-производственная школа. Хотя отдельные работы были.

12 Репина Л. П. Социальная история и историческая антропология // Одиссей. М., 1990. С. 171−172.

13 Оболенская С. В. «История повседневности» в историографии ФРГ// Одиссей. М., 1990. С. опубликованы на немецком языке в 1920;е гг., действительное открытие для европейской социологии произошло только в 1960;е гг. Послевоенная быстрая деколонизация и последовавшее в 1950;е гг. разочарование в возможностях теории прогресса, производными которой являются большинство концепций, в том числе цивилизационная, марксистская и классической политэкономии, объяснить увеличивающийся с небывалой скоростью отрыв «развитых» стран от стран «третьего» или «развивающегося» мира, заставили обратить взор на особенности социальной структуры «проблемных» обществ. Большинство населения этих стран составляли сельские труженики.

Теории классической политэкономии, марксистская детерминистски ограничивают исторический процесс как ступенчатый, подчинённый определённой морфологии. И, таким образом, действительное столкновение человечества со временем переворачивается: вместо интерпретации социально-экономических изменений в результате определённых ответных реакций на известное прошлое, они оцениваются по отношению к неизвестному будущему.

Вторая половина 1960;х—1970;е гг. ознаменовались всплеском крестьянских исследований, которые сосредоточились на изучении следующих проблем14. Во-первых, проблемы не исчезновения крестьянства или, по крайней мере, его медленного сокращения вопреки прогнозам. Во вторых, особенности реакции крестьянских хозяйств на вызовы рыночной экономики и государственной сельскохозяйственной политики. В третьих, проблема очевидной крестьянской мощи, позволяющей противостоять политике государства и диктатуре рынка. В четвёртых, вытекающий из вышеперечисленных, вопрос о механизмах социального хозяйства и семейных производственных форм вообще как особой системы, в которой живёт значительная часть современного человечества.

14 Wolf E.R. Peasants. New Jersey, 1966. 116 p. Halpen J.M. The Changing Village Community. New Jersey, 1966. 136 p. Скотт Дж. (1976 г.) Моральная экономика деревни //Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Теодора Шанина. М., 1999. С. 541−544.

Работы, посвящённые семейным экономикам, были центральными в крестьянских исследованиях 1960;70-х гг.15 Гибкое использование семейного труда объясняло многое в жизнеспособности и конкурентоспособности крестьянского хозяйства в сравнении с более крупными и лучше оборудованными предприятиями. Бытовавшее мнение о деревенской стабильности уступало место внутренней динамике, связанной как с преобразованием, так и с производством.

Последнее десятилетие в исторической науке идёт активное изучение возможностей сравнительно-исторического подхода. В 1991 г. в Москве вышел сборник статей американских и российских историков «Аграрная эволюция.

России и США в XIX — нач. XX вв.", основная часть работ которого посвящена проблемам второй половины XIX века. Тем не менее, сборник заложил «основу для выхода на ряд крупных проблем историко-сравнительного и теоретикометодологического характера"16. Поскольку работы представляли отдельные срезы аграрной истории обоих государств вне сравнительно-исторических параллелей, во вводной статье «Аграрная эволюция в историко-сравнительной перспективе» академик И. Д. Ковальченко отметил: «Создание подлинно сравнительной истории России и США, включая проблемы аграрной эволюции, видимо одна из наиболее притягательных задач последующих исследований"17.

Положительный опыт проведения сравнительно-исторических исследований среди американских историков уже есть. В конце 1980;х вышла работа Питера.

Колчина «Подневольный труд. Американское рабство и русское 18 крепостничество» .

15 Титмус Р. (1970 г.) Дар как социальный институт: рынок и человеческая кровь //Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Теодора Шанина. М., 1999. С. 537−540. Харт К. (1973 г.) Неформальные доходы и городская занятость в Гане //Там же. С.532−536. Scott J.C. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Haven&London, 1985. 389 d.

Аграрная эволюция России и США в XIX — нач. XX вв. М., 1991. С. 8.

17 Там же. С. 13.

18 Kolchin P. Unfree Labor. American Slavery and Russian Serfdom. Massachusetts and London, England, 1987.

Инициативу проведения «подлинно сравнительных историй» в России взяли на себя историки-сибиреведы. В 1996 году в Томском государственном университете прошла международная научная конференция, посвященная проблемам сравнительного изучения освоения Североамериканского континента и Сибири. В Новосибирске было опубликовано несколько сборников научных статей на тему сибирского и американского фронтиров. Первые шаги не только открыли новые интересные направления: пути и формы заселения Сибири и Америки, особенности культурного опыта на фронтире, человек фронтира, особенности восприятия фронтира населением США и Сибирино и вскрыли новые вопросы и проблемы ведения подобных исследований: недостаток сопоставимых источников, различия в методологических подходах и интерпретациях фактов19.

В подспорье исследователям в 1997;1998 гг. был создан совместный русско-американский проект «Встреча на границах» («Meeting of Frontiers») «для предоставления параллельных и взаимосвязанных повествований об американском западе и российском востоке с помощью текстовых и оцифрованных вариантов первоисточников». Сайт проекта, открытый в декабре 1999 года, периодически пополняется изображениями из коллекций редких книг, рукописей, фотографий, карт, фильмами и звукозаписями, предоставленными.

ЛЛ архивами и библиотеками обоих государств. В 2001 году Библиотека Конгресса и Институт открытого общества России договорились об установлении совместного регионального центра сканирования в Новосибирске для оцифровывания отобранных коллекций из библиотек и архивов в Западной Сибири.

19 Американские исследования в Сибири: Американский и сибирский фронтир: Материалы междунар. науч. конф. «Американский и сибирский фронтир (фактор границы в американской и сибирской истории)». 4−6 октября 1996 г. Томск, 1997. Вып. 2. Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII—XX вв.: общее и особенное. Новосибирск, 2002. Вып. 2. Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII—XX вв.: общее и особенное. Новосибирск, 2003. Вып. 3.

20 «Встреча на границах». // http://frontiers.loc.gov/.

Одна из глав коллективной монографии уральских историков «Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI—XX вв.ека», целью которой было выявить многоаспектный вклад Азиатской России в могущество нашей страны, посвящена сравнению процессов освоения Азиатской России и США. Автор главы Е. В. Алексеева рассматривает общие и особенные черты колонизационного процесса, подводя своеобразный итог, проводит сравнительный анализ по широкому спектру исторических срезов: от целей и причин колонизации Азиатской России и Америки до особенностей регионального менталитета и социально-экономического развития территорий. В своём основополагающем выводе она солидаризируется с мнением А. Токвиля. «При всём различии истории и результатов освоения американского Запада и азиатской части России в XVII—XIX вв. можно утверждать, что именно вследствие приращения названными территориями. удалось держать в своих руках судьбу половины мира и стать теми государствами, как они известны"21.

Тем не менее, проведение более детальных сравнительно-исторических исследований (case study) основанных на оригинальных источниках и специальной литературе остаётся актуальным. Как отметили в предисловии к коллективной монографии «Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII—XX вв.» Д. Я. Резун и В. А. Ламин: «.теоретические параллели без специальных сравнительных исследований, имеющих конкретный характер, малоэффективны, хотя и имеют определённое теоретическое значение"22. Далее, в историографическом очерке «О некоторых моментах осмысления значения фронтира Сибири и Северной Америки.», подводя своеобразный итог осмыслению идеи фронтира в современной отечественной историографии, Д. Я. Резун подчеркивает: «.чтобы оставаться на почве объективного анализа необходимо сравнивать аналогичные примеры на одинаковом методологическом и.

21 Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI—XX вв.ека / В. В. Алексеев, Е. В. Алексеева, К. И. Зубков, И. В. Побережников. М., 2004. С. 308.

22 Резун Д. Я., Ламин В. А., Мамсик Т. С., Шиловский М. В. Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в XVII—XX вв.: общее и особенное. Вып. 1. Новосибирск, 2001. С. 6. методическом уровне. Однако, помимо этого необходимы ещё аутентичные друг другу источники"23.

Предоставленная возможность годичной научной командировки в США позволила автору диссертации изучить источники, исследования по истории американского фермерства Среднего Запада и убедила в возможности и необходимости проведения сравнительно-исторического анализа развития сельского хозяйства алтайской приписной деревни и Среднего Запада США в первой половине XIX века.

Проблема сравнительных исследований лежит главным образом в твёрдо сложившихся противоположных образах американского и российского обществ в данный период, основанных на различиях в их экономическом развитии. США считались изначально капиталистическим государством, и изменения фермерского хозяйства в условиях капитализма априори невозможно сравнивать с крестьянским Сибири, поскольку последнее развивалось в условиях государственного феодализма. Крестьяне, как правило, воспринимаются как пассивный, угнетённый класс, склонный к авторитаризму, тогда как фермеры олицетворяют предпринимательский дух и свободолюбие. Тем не менее, существующие стереотипы восприятия крестьян и фермеров подвигают на более внимательное изучение сельских обществ обеих стран.

Если сравнительно исторические исследования в изучении аграрной эволюции США и России — достаточно молодое направление, и работы представлены калейдоскопично, то историографии приписного и фермерского хозяйств очень богаты как по затрагиваемым вопросам, так и по широте охвата и глубине исследования аграрной проблематики, в целом.

Различные аспекты аграрной истории продолжают оставаться, пожалуй, одним из наиболее интересных фундаментальных научных направлений, не только в отечественной историографии, но и зарубежной, в частности американской.

23 Там же. С. 45.

Американские историки разделились во мнениях по вопросу экономического развития фермерского хозяйства исходя из двух основных методологических подходов. Следуя определению Алана Куликова, участников дискуссии можно объединить в две группы — это «социальные» историки и «рыночники"24. Первые, базируясь на марксистской теории рыночной ценности, настаивают на том, что фермеры участвовали в рыночных обменах, поскольку это было необходимо для полноценного функционирования фермерского хозяйства, и переезжали они на новые места не с целью лёгкой наживы, а исключительно из необходимости продолжения рода и обеспечения потомства землёй. Вторые настаивают на изначальной ориентации фермеров на рыночные отношения (образ прогрессивно мыслящего фермера-предпринимателя) и безудержную жажду наживы.

Открыл дискуссию, которая продолжается и по сей день, в 1970;х гг. Майкл Меррилл. Он подверг сомнению долго существовавшее в историографии американского сельского хозяйства суждение о том, что «американское сельское ле хозяйство всегда было ориентировано на рынок». Меррилл предложил теоретическую модель происходящих трансформаций в фермерском хозяйстве, включающую три стадии способа производства. В основе данной модели «закон ценности» Маркса: независимое или домашнее производство, мелкотоварное или простое товарное производство и капиталистическое производство. На первой стадии (независимого/домашнего) способа производства деньги в фермерском хозяйстве не играют главенствующей роли и не влияют на обмен, который представляет собой естественную составляющую кооперации внутри селения. Рынок, возможно, и существовал, но на стадии организации, формирования поселения ключевой заботой фермерского хозяйства была интеграция усилий всех жителей, поселенцев в создании автономной, самообеспечивающейся, самовоспроизводящейся полной единицы. Симптоматично в данном случае и.

24 Kulikoff A. The Agrarian Origins of American Capitalism. Charlottesvill, 1992.

25 Merrill M. Cash is Good to Eat: Self-sufficiency and Exchange in the Rural United States // Radical History Review. 3 (Winter 1977). P. 43. название статьи Меррилла — «Наличность, которая пригодна для еды» — это часто используемая фраза в газетных объявлениях — своеобразное отображение восприятия фермерами наличности, её места и роли в жизни хозяйства. На этой стадии производства, по мнению Меррилла, фермерское хозяйство находилось до 1840 г., и наличность в обменах выполняла функцию продукта как такового, имевшего определённые свойства и качества, и необходимого время от времени для выполнения определённых задач и удовлетворения определённых нуждкоторые возлагались и внедрялись в общество неизбежными взаимоотношениями с большим миром .

Ответ с противоположной стороны последовал от Уинифред Розенберг (преподаватель экономической истории на факультете экономики университета Тафта), выступившей против модели «моральной экономики», которая, по её мнению, стала результатом слияния антропологии и марксизма и мало, что даёт для понимания сути происходящих изменений в американском обществе в XIX веке. «Из антропологии она унаследовала универсализм деревни — все деревни в общих чертах одинаковые. От марксизма — терминологию и рынок: деревня как выговор капитализму, его отчуждённости, товарному фетишизму, соревновательности и отказу от ручного труда. «Что тогда представляет собой эта «универсальная деревня?» — задаёт вопрос Розенберг и сама же отвечает. «Главным образом — собрание людей, основанное на «сильной привязанности к родовой земле, личной привязанности к земле, почтении природы, среды обитания и предков"27.

Используя статистический материал фермерских счётных книг Новой Англии за 1780−1830 гг., У. Розенберг исследовала включённость хозяйства в рыночные отношения через поведение цен на фермерскую продукцию и направление и длину торговых путей. В результате подсчётов исследователь заключает: «фермеры активно участвовали в рынке, и рынок влиял на сельскую.

26 Merrill М. Cash is Good to Eat: Self-sufficiency. P.61.

27 Rothenberg W.B. The Bound Prometheus // Reviews in American History. Vol. 15, No. 4 (Dec., 1987). P. 636. экономику с самого начала", что вполне закономерно. Но вывод о том, что изученная конвергенция цен сельскохозяйственной продукции указывает на то, что фермеры вели утончённые подсчёты и активно изучали рынок, кажется сомнительным. В частности, это противоречит фактам обнаруженным при исследовании сельского хозяйства Массачусетса. Как было отмечено Массачусетсом отделением по аграрной политике в 1863 году: «Необходимость ведения подсчётов расходов и доходов на ферме ещё не до конца оценено большинством фермеров. они не знают, извлекают ли больше прибыли от выращивания сена или кукурузы, или доходна ли вообще какая-либо.

29 сельскохозяйственная культура" .

Используя эконометрическую методику, Джереми Этэк продемонстрировал, что большинство фермеров Севера до войны производило как для рынка, так и для собственного потребления, но при этом они не руководствовались деловыми соображениями или рациональными предпочтениями относительно результатов. В своём исследовании по доходности сельского хозяйства севера США в 1860 году он приходит к заключению, что «ферма была комплексным предприятием. и.

ЛЛ одновременно многоцелевым". В следующей своей работе о фермерском хозяйстве он делает вывод, что необходимость «рационального» принятия решения приходит с ростом рыночных возможностей, а «крестьянское инстинктивное мышление» направленное, прежде всего, на биологическое.

Л I выживание вскоре сменяется предприимчивостью с целью финансового роста .

Ещё один вклад в пользу «социальных» историков был сделан Кристофером Кларком. Он показал сильное влияние семейной земледельческой кооперации на сельскую экономику Северо-востока в XVIII и начале XIX веков. Движение на запад и выход некоторых членов семьи из хозяйства, по мнению исследователя,.

28 Rothenberg W.B. The Market and Massachusetts Fanners, 1750−1855 //The Journal of Economic History. Vol. 41, No. 2 (Jun., 1981). pp. 283−314.

29 Danhof C.H. The Farm Enterprise: the Northern United States, 1820−1860 //Research in Economic History. 1979. Vol. 4. P. 129.

30 Atack J., Bateman F. The Profitability of Northern Agriculture in 1860 // Research in Economic History. 1979. Vol. 4. P. 120.

31 Atack J., Bateman F. To Their Own Soil: Agriculture in the Antebellum North. Ames, 1987. зависело от семейных уз и традиций наследования ферм. «Сильное желание сохранить семейное хозяйство и независимость от неожиданностей рынка было главной целью фермеров и ремесленников северо-востока в XVIII — начале XIX века. Желание держать в руках источники и средства контроля своих намеренийсильно влияло на экономическое развитие села. Переход к мелкотоварному производству имел несколько различных промежуточных форм, в каждой из которых сельские труженики стремились сохранить свою независимость от диктата рынка"32.

Алан Куликов предложил объединить оба направления в изучении социально-экономических изменений. Синтез этих двух точек зрения, по мнению исследователя, лучше объяснит американскую действительность, нежели какая-либо одна из них .

Значительный поворот в теме произошёл в середине 1990;х с выходом работ Чарлза Поста, Томаса Саммерхилла, Салли Макмари и Чарлза Брукса. Хотя вклад каждого отличен, их объединяет подход в изучении аграрной трансформации -«от хозяйства».

Чарлз Пост указал на трансформацию социальности сельских тружеников, прошедших несколько форм в результате изменений налога и цены на землю в 1830-х — 1840-х годах, что привело к необходимости интенсификации сельского хозяйства. Изменения в сельском хозяйстве в свою очередь повлекли за собой индустриализацию 1840-х — 1850-х годов34. Хотя по большему счёту это и объясняет участие фермеров в национальном развитии, едва ли все фермеры могли позволить себе применение новых дорогостоящих технологий. Саммерхилл.

XJ в своей работе о сельском хозяйстве Нью-Йорка 1850-х гг. уточняет, что «экономические социальные изменения. коренились в усилиях крупных.

32 Clark С. The Roots of Rural Capitalism: Western Massachusetts, 1780−1860. Ithaca, N.Y., 1990.

33 Kulikoff A. The Agrarian Origins of American Capitalism. Charlottesvill, 1992.

34 Post C. The Agrarian Origins of US Capitalism: The Transformation of the Northern Countryside Before the Civil War // The Journal of Peasant Studies. Publisher London, F. Cass & Co. V. 22 Oct. -July 1994/1995. pp. 389¹⁴⁵. землевладельцев и сельских предпринимателей, а не мелких фермеров-йоменов.

Салли Макмари, исследуя семейные хозяйства севера, специализирующихся на молочном производстве, а точнее изготовлении сыра, даёт новое видение функционирования семейного хозяйства в этой отрасли. Она берёт «фермерствование» в качестве центрального концепта исследования и показывает в деталях, какие изменения, как и почему происходили в молочном производстве, и восприятие этих изменений участниками производства. Макмари подчёркивает, что комплексность фермерского семейного хозяйства обеспечивала мобильность фермерского хозяйства и позволяла фермерам адаптироваться в новых социально экономических условиях и наслаждаться своей жизнью, считая эти изменения в лучшую сторону36.

И, наконец, Чарлз Брукс исследующий фронтирные поселения и развитие земельных отношений на западе штата Нью-Йорк, снова настаивает на существовании особого «сознания и института простых сельских тружеников», представляющего альтернативную систему политической экономии «принадлежащего сельским производителям — мелким поселенцам», имевшего.

37 влияние на экономические изменения с 1800 по 1845 годы .

Таким образом, американская историография очень близко подошла к пониманию внутреннего содержания фермерского хозяйства первой половины XIX века. Авторам не удалось выработать единый понятийный аппарат и выделить ключевые категории, фундамент семейной сельской экономики, то есть концептуализировать объект своего исследования.

Хотя колониальная Америка явилась результатом развития капитализма Англии, США не были капиталистическими априори, а стали.

35 Summerhill Th. Farming on Shares: Landlords, Tenants, and the Rise of the Hop and Dairy Economies in Central New York // New York history. Publisher Cooperstown, N.Y., New York State Historical Association. V.76 (1995). pp. 125−152.

36 McMurry S.A. Transforming Rural Life: Dairying Families and Agricultural Change, 1820— 1885. Baltimore, 1995. P. 235.

37 Brooks Ch.E. Frontier Settlement and Market Revolution: the Holland Land Purchase. Ithaca, N.Y., 1996. P. 239. капиталистическими. Процесс перехода был комплексным, разносторонним и проходил на протяжении веков. Капиталистическая трансформация проходила на двух уровнях: макроэкономическом — региональная и мировая экономикии микроэкономики — семейное хозяйство, местный рынок и идеология.

Историки-экономисты, придерживающиеся теории неоклассической экономики подчёркивают влияние рынка на поведение людей. Капитализм является общественной системой обмена, «в котором товары покупаются и продаются», где индивиды производят на рынок и покупают товары, так называемое взаимодействие «спроса» и «предложения». Капиталисты увеличивают доходы путём аккумуляции богатства для инвестиций. Различие в глубине торговли, специализации и максимизации доходов отличает капиталистические от не капиталистических экономик. Подобное определение делает сложным определение не капиталистических экономик, в основе которых лежит трудовой капитал. Как следствие, американские историки-экономисты стараются избегать использования слова «капитализм» и называют США предприимчивым, коммерческим или деловым обществом. И, не заостряясь на капитализме, они изучают коммерциализацию и рыночную составляющую хозяйства.

Марксисты или социальные историки настаивают на капитализме как уровне производства, в котором капиталисты, владеющие средствами производства, экспроприируют прибавочную стоимость у пролетариата, владеющего трудом. Они проводят различие между производством для потребления и обмена. В экономике, где потребительская ценность доминирует, хозяйства контролируют средства производства и производят немного товарного продукта, который используют в хозяйстве или обменивают в местном обществе. Стоимость продуктов определяется не рыночными ценами, а потребностью тех, кто их производит или потребляет. Рынки в такой экономике регулируются традицией. Признавая, что сельские труженики часто обменивались товарами на региональных и даже мировых рынках, социальные историки настаивают на том, что большинство обменов носили необходимый характер. Фермеры осваивали новые территории в поисках земли не только для извлечения прибыли, но и для сохранения связи поколений и поддержки традиционного общинного менталитета или обеспеченной старости. В других случаях подчёркивается доминирование некоммерческого обмена трудом и товарами между местными хозяйствами, и тот факт, что практически все, имевшие немного земли, могли частично кормить и одевать себя собственным трудом. Таким образом, в анализ американского общества начала XIX века привносится субъективный элемент — человеческие взаимоотношения.

Спор социальных и рыночных историков по вопросу формирования фермерского хозяйства является составляющей более широкой дискуссии об американском экономическом развитии с момента колонизации и на протяжении XIX века.

Одни, кто настаивает на появлении капиталистических отношений на ранних стадиях, могут указать на частное землевладение и право собственности. Те, кто описывает докапиталистические социальные отношения, указывают на изначальный общинный контроль над землёй в Новой Англии и устойчивость этих отношений.

Чтобы доказать свои точки зрения учённые привлекли сотни счётных книг фермерских хозяйств и лавочек, тысячи налоговых списков и переписей в поисках примеров-свидетельств обмена.

Обе стороны отрицают устойчивость самодостаточного сельского хозяйства (с отсутствием обмена) или само-обеспечивающихся ферм (практическое производство еды и одежды). Суть дискуссии сводится к степени местного самообеспечения и глубины рыночных отношений, нежели наличия факта самого обмена.

На ранних стадиях экспансии, фермерские семьи, должно быть, использовали обмен, чтобы создать новые социальные связи. Как и когда происходили подобные обмены и их место в развитии фронтира, товарного обмена и становлении капиталистических отношений требует дальнейшего анализа.

Колывано-Воскресенский (Алтайский) горный округ, как хозяйственно-административная единица имперской России периода феодализма, пожалуй, представляется наиболее популярным в отечественном сибириведении объектом исследования. Первым историком, который взялся за изучение приписной деревни Алтая, был Н. М. Зобнин, который жил в пределах горного округа. Точнее, он находился в ссылке сначала в Салаире Кузнецкого округа, а затем в Барнауле.

Ценность его работ заключается, прежде всего, в том, что он сам непосредственно жил и видел жизнь этих людей. Ряд выводов, сделанных Зобниным стали своеобразным фундаментом для дальнейших исследований. В частности в работе «Приписные крестьяне Алтая» Н. М. Зобнин сделал вывод о близости приписных крестьян к помещичьим крестьянам Европейской России. Он подошёл к их характеристике не с формально-юридической позиции, а с фактических отношений. Он показал, что их повинности были тяжелее оброка и примерно равны барщине помещичьих крестьян .

В начале XX века изучение Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа ещё не приняло самостоятельного значения. Шло накопление фактов, переосмысление уже известного материала под углом зрения марксистской методологии.

С середины 30-х годов по конец 50-х годов XX века, особенно после окончания Великой Отечественной войны появился ряд работ, посвящённых исследованию предприятий Кабинета. Особенностью их явилось то, что экономика приписной деревни рассматривалась как второстепенная проблема. Н. Я. Савельев освещал положение крестьян в связи с проведением реформ на.

OA.

Алтае. Т. И. Агапова большое внимание уделяла классовой борьбе на предприятиях, а также изучению кризиса горной промышленности XIX века.

38 Зобнин Н. М. Приписные крестьяне Алтая // Алтайский сборник. Томск, 1894. Вып. 1. С. 1−75.

39 Савельев Н. Я. Крестьянская реформа 1861 года на Алтае. Барнаул, 1950.

Приписная деревня попадала в поле зрения исследователя лишь постольку, поскольку это давало материал для её основных изысканий и наблюдений40.

С первой половины 60-х годов XX века алтайская деревня становится самостоятельным объектом исследования. Выявлены основные черты кабинетской деревни, специфика её развития. В этот период исследование приписной деревни происходило в основном в двух плоскостях. Во-первых, это продолжение изучения предприятий Кабинета горно-металлургического приписного округа и всей царской вотчины в целом. З. Г. Карпенко занималась исследованием общего состояния горной и металлургической промышленности Западной Сибири, особенностями первоначального накопления и вопросами генезиса капитализма в Сибири41. Н. А. Миненко выяснила особенности крестьянской семьи феодального периода42. Несмотря на то, что они не ставили своей целью исследование экономики деревни, тем не менее, они делали ценные выводы.

Во-вторых, именно с начала 60-х годов XX века алтайская деревня всё более стала привлекать внимание исследователей. Это дало возможность уже в 1968 году во втором томе «Истории Сибири» показать основные черты развития экономики приписной деревни Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в конце XVIII — нач. XIX века.

В 1960;е годы вышли ёмкие и глубокие статьи С. С. Лукичёва, посвящённые состоянию основных отраслей сельского хозяйства Алтая, заводской барщине, государственным повинностям и другим сторонам хозяйства приписного.

40 Агапова Т. Н. Из истории классовой борьбы на алтайских горных предприятиях в XVIII веке // Краеведческие записки. Барнаул, 1956. Вып. 1. Она же. Кабинетское хозяйство 1747−1860 гг. (Опыт социально-экономического исследования): Автореферат дис.. д-ра ист. наук. Л., 1967.

41 Карпенко З. Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700— 1860 гг. Новосибирск, 1963.

42 Миненко Н. А. Численность и структура крестьянской семьи и образование вотчин Кабинета // Учёные записки новосибирского гос. пед. ун-та. Новосибирск, 1946. Вып. 3. Она же. Русская крестьянская семья Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX в.) Новосибирск, 1979. крестьянства43. З. Я. Бояршинова выявила динамику развития хозяйства приписных крестьян по данным за 1803, 1812 и 1823 годы44. Работы А. Н. Жеравиной продвигают вперёд разработку истории алтайской приписной деревни на начальном этапе её развития45.

Работы А. Н. Жеравиной и С. С. Лукичёва, перекликаясь по своей тематике, создают общую картину состояния приписной деревни Алтая в феодальный период, в них во многом последовательно разрабатываются вопросы социально-экономической жизни крестьян и деятельности администрации на местах.

Вопросы истории приписного крестьянства на Алтае нашли широкое отражение в трудах Г. П. Жидкова. Он уделил значительное внимание социально-экономическому развитию и хозяйственной деятельности приписной деревни, выявлению уровня товарности земледелия и капиталистических отношений46.

В вопросе о социально-экономическом статусе приписных крестьян в настоящее время исследователи пришли к единодушному выводу об особости этой категории феодально-зависимого населения, отличавшейся как от крепостных, так и от государственных крестьян. Отличительными признаками приписного крестьянства были: прикреплённость к заводам и рудникам Кабинета («обязательный» труд на заводах) и вытекающие из этого специфические трудовые навыки.

43 Лукичёв С. С. Состояние основных отраслей сельского хозяйства в Алтайском горном округе в первой половине XIX века // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Рига, 1963. Он же. Заводская барщина приписного крестьянства в пореформенный период XIX века // Вопросы истории Сибири. Томск, 1967. Вып. 4.

44 Бояршинова З. Я. К вопросу о хозяйстве приписного крестьянства первой половины XIX века (по материалам д. Солоновки Бийской волости Томской губернии) // Известия Сибирского отделения АН СССР. Новосибирск, 1964. Вып. 4.

45 Жеравина А. Н. Освоение русскими крестьянами кабинетских земель на Алтае (вторая половина XVIII века) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1965. Вып. 2. Она же. Крестьянское хозяйство в период складывания приписной деревни на Алтае (1747−1797). Дис.канд. ист. наук. Томск, 1969.

46 Жидков Г. П. Уровень товарности земледельческого хозяйства приписной деревни Западной Сибири в первой половине XIX века // Известия СО АН СССР. Серия общественных наук. Новосибирск, 1964. Вып. 2 (5). Он же. Экономика кабинетской деревни Западной Сибири накануне реформ // Освоение Сибири в эпоху феодализма (XVII-XIX вв.). Новосибирск, 1968.

Наиболее противоречивым в отечественной историографии остаётся вопрос хозяйственного состояния приписной деревни, которое напрямую зависело от политики проводимой в округе горным начальством. От характера взаимодействия приписного крестьянства и заводской администрации, другими словами, воздействия друг на друга, зависела успешность развития промышленного производства.

В исследовании экономического развития алтайской приписной деревни так же как и их американские коллеги, советские историки исходили из поступательного развития приписной деревни в направлении капиталистических отношений. Ключевыми социально-экономическими критериями оценки выступали товарно-денежные отношения, имущественное расслоение, уровень товарности.

Т.И. Агапова полагает, что «состояние крестьянского хозяйства заводского округа во второй четверти XIX века надо признать катастрофическим"47.

А.П. Бородавкин с этим выводом не согласен. Он считает, что «в то время, как на протяжении первой половины XIX века в России развивался капиталистический уклад, а старый феодальный строй вступал в полосу кризиса, на Алтае крепостные отношения продолжали укрепляться. Это явилось причиной того, что земледельческое производство. хотя и находилось в состоянии застоя и носило отсталый характер, но воспроизводилось на феодальной основе и не достигло той степени деформации, которая наблюдалась в помещичьей деревне центральных губерний"48.

Если А. П. Бородавкин видит развитие приписной деревни Алтая как эволюцию в рамках феодального способа производства, то Г. П. Жидков считает, что «на кабинетских землях Западной Сибири уже в крепостную эпоху.

47 Агапова Т. И. Возникновение и развитие кабинетского хозяйства на Алтае в XVIII веке // Сибирь XVII—XVIII вв. Новосибирск, 1962. С. 42.

4 Бородавкин А. П. Реформа 1861 года на Алтае. Томск, 1972. С. 79. прослеживаются все основные признаки, которые характеризуют превращение мелкотоварного крестьянского производства в фермерско-буржуазное"49.

Таким образом, исследование вопросов о развитии товарно-денежных отношений, имущественного и социального расслоения приписного крестьянства, об уровне товарности крестьянского хозяйства на Алтае (Т.И. Агапова, З. Г. Карпенко, Г. П. Жидков и др.) показывают, что в приписной деревне в предреформенные годы происходила крутая ломка в направлении развития капиталистических отношений50. Для характеристики социально-экономических сдвигов в приписной деревне исследователи активно используют данные окладных книг51.

Процессы, имевшие место в приписной деревне, исследователи связывают, как правило, с теми социально-экономическими сдвигами, которые имели место как внутри кабинетского хозяйства, так и за его пределами: развитие экономических связей Сибири и центральной России, формирование всероссийского рынка, развитие наёмного труда и формирование рынка наёмного труда, обусловленное имущественным, а затем и социальным расслоением крестьянства (Т.И. Агапова, З. Г. Карпенко, М. М. Громыко, Г. П. Жидков).

Проблема определения характера социально-экономических процессов, протекавших в первой половине XIX века в крестьянской среде Алтайского горного округа, породила дискуссию между историками-сибиреведами по вопросу о характере динамических изменений крестьянского хозяйства, суть которой в следующем: имел ли место процесс генезиса капиталистических отношений в.

49 Жидков Г. П. Социально-экономическое развитие приписной деревни Западной Сибири 1780−1861: Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 1964. С. 11.

50 Кузьмина Ф. С. Развитие товарно-денежных отношений в сибирской деревне в первой половине XIX в. // Вопросы истории Сибири. Томск, 1967. Вып. 3. С. 47−57.

51 Лукичёв С. С. Проблема хозяйственной специализации приписной деревни Алтайского горного округа в дореформенный период XIX в. и её решение в работах Г. П. Жидкова //Актуальные вопросы истории Алтая: Межвузовский сборник / Алт. гос. ун-тотв. ред. Бородавкин А. П. Барнаул, 1980. С. 198−203. Русаков К. В. Хозяйственное состояние приписной деревни Алтайского горного округа (по материалам окладных книг) // Итоги и задачи изучения аграрной истории СССР в свете решений XXVII съезда КПСС. М., 1986. С. 147−149. Он же. Окладные книги как массовый источник хозяйственного освоения алтайского горного округа в первой половине XIX века. Препринт. Барнаул, 1992. 16 с. деревне или же производственно-структурные изменения не выходили за рамки традиционного крестьянского общества.

Представитель новосибирской школы Г. П. Жидков, пришёл к выводу, что для крестьянских хозяйств алтайской приписной деревни было характерно наличие капиталистической действительности, и большая часть крестьянских хозяйств производила товарную сельскохозяйственную продукцию. Представитель томской школы С. С. Лукичёв выступает против преувеличения уровня товарности крестьянского хозяйства и приходит к заключению о застойном характере развития крестьянской экономики.

В современной историографии экономики алтайской приписной деревни постулат Г. П. Жидкова последовательно отстаивает в своих работах Т. С. Мамсик. Исследователь проводит статистический анализ показателей хозяйства приписных крестьян, отражённых в окладных книгах Кайлинской волости. Две её работы представляют панораму Кайлинской волости в 1827 и 1857 годы соответственно. Убедительно на достаточно широком фактическом материале окладных книг Т. С. Мамсик доказывает: приписная деревня капитализировалась. Действительно, крестьянское хозяйство имеет свойство в благоприятные годы (когда урожай хороший, семья не переживает сложные времена: маленькие дети, которые ещё не готовы быть задействованы в полноценной работе в хозяйстве, или уже достаточно взрослые, чтобы отделиться) к расширенному воспроизводству, которое может быть интерпретировано как капиталистическая трансформация хозяйства. Чтобы говорить с достаточной уверенностью о действительно устойчивом эволюционировании или трансформации крестьянского хозяйства в капиталистическое, необходимо зафиксировать процесс, то есть проследить изменения в динамике. Это и проделывает в своих работах по экономике приписной деревни исследователь С. И. Толстов.

52 Мамсик Т. С. Западносибирская приписная деревня в системе денежного хозяйства: Кайлинская волость по материалам окладных книг 1827 г. Новосибирск, 1998. Она же. Западносибирская приписная деревня в системе товарно-денежного хозяйства: Кайлинская волость по материалам окладных книг 1857 г. Новосибирск, 2001.

В работе С. И. Толстова «Производственно-структурные изменения крестьянского хозяйства алтайской приписной деревни в 20−50 годы XIX века» проведена кропотливая работа с окладными книгами по анализу структурных изменений крестьянского хозяйства при помощи корреляционного анализа на основе многомерной группировки крестьянских хозяйств горного округа. В основу построения математической модели крестьянского хозяйства алтайской приписной деревни 1820-х—1850-х гг. исследователь, руководствуясь подходом «от хозяйства», закладывает максимальное количество доступных статистических данных о крестьянском хозяйстве. В результате автором было выявлено, что производственно-структурные изменения в хозяйствах приписных крестьян происходили в русле приспособления к экономическим и организационным условиям, которые диктовались политикой Кабинета. В статье «Социальность алтайской приписной деревни 20−50 годов XIX века: традиционная для крестьянского общества или капиталистическая» С. И. Толстов, в соавторстве с В. П. Леоновым путём расчёта таблицы сопряжённости на основе многомерной группировки крестьянских хозяйств, приходит к выводу о том, что социальность алтайской приписной деревни выстраивалась независимо от имущественного положения и была характерна для традиционного крестьянского общества54.

Таким образом, в методологическом отношении практики отечественных и американских историков имели различия. Среди американских исследователей больше испытавших влияние социальной антропологии, чем среди российских. Однако, мировоззренчески, интеллектуально и ценностно в изучении некоторых вопросов аграрного развития они близки.

53 Толстов С. И. Производственно-структурные изменения крестьянского хозяйства алтайской приписной деревни в 20−50-е гг. XIX века // Историко-культурное развитие Западной Сибири. Томск, 2002.

5 Толстов С. И., Леонов В. П. Социальность приписной деревни 20−50-х гг. XIX века: традиционная для крестьянского общества или капиталистическая? // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития. Омск, 2002. С. 107−112.

Цель исследования — изучение процесса адаптации к внешним и внутренним вызовам, которые встречали аграрии в первой половине XIX века и выявление специфики форм их самоорганизации.

Исходя из цели и учитывая степень изученности темы в отечественной историографии были определены следующие задачи исследования:

1. определить общие условия хозяйствования сельских тружеников Алтая и Среднего Запада США в первой половине XIX века;

2. выявить некоторые особенности политики властей в отношении сельского хозяйства на рассматриваемых территориях;

3. проанализировать адаптационные практики крестьян Алтая в условиях приписки к горно-металлургическому комплексу Колывано-Воскресенского (Алтайского) округа в первой половине XIX века;

4. проследить ход становления и функционирования фермерского хозяйства в условиях освоения новых территорий Северо-Запада США в первой половине XIX века;

5. сравнить хозяйственное поведение сельских тружеников: приписных крестьян Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа и фермеров Старого Северо-Запада США в первой половине XIX века.

В связи с вышеуказанным, объектом диссертационного исследования определены сельские труженики Алтая и Северо-Запада США первой половины XIX века.

Предметом изучения являются адаптивные практики приписных крестьян Алтая и фермеров США.

Территориальные рамки исследования — Колывано-Воскресенский (с 1834 г. Алтайский) горный округ и Старый Северо-Запад США. Колывано-Воскресенский (Алтайский) горный округ, сегодня это территории Красноярского и Алтайского краёв, Томской, Кемеровской, части Новосибирской областей. Специфика данной территории заключалась в том, что на протяжении изучаемого периода она была закрыта для внешнего вмешательства и свободного переселения. В округе действовали свои определяемые Кабинетом и Канцелярией постановления и указы, которые, как правило, касались производственной части. Поскольку округ представлял, прежде всего, экономический интерес для властей, вся работа была подчинена наиболее эффективному использованию его ресурсов. А это, главным образом, природные богатства (серебро, железо, лес, драгоценные камни и т. п.) и население округа, которое также было вписано в систему управления округом. К концу XVIII века границы округа окончательно оформляются, в 1797 году проходят последние приписки населения к округу селений расположенных ближе к заводам и рудникам, и наоборот отписка территорий находящихся далеко и неудобно. В этом же году в стране проходит волостная реформа, которая определяет размеры мелких территориальных подразделений и место органов общинного самоуправления в системе управления государством. Эти же установления распространяют и на территорию округа.

Рассматриваемая территория США включает в себя так называемую «Большую Новую Англию» — это север Огайо, юго-запад Мичигана, юго-восток Висконсина. Другое, официальное название территории — Старый Северо-Запад, который был оформлен согласно Северо-Западному постановлению 1787 года. По этому документу, чтобы войти в союз в качестве штата, требовалось население в шестьдесят тысяч. Заселение территории проходило после революции и до Гражданской войны 1861−1865 гг. и было неравномерным. Огайо стал штатом в 1803 году. Затем Мичиган был признан штатом в 1837 году, хотя первые поселения здесь появились намного раньше. И, наконец, Висконсин вошёл в союз в 1849 году, опять-таки, отвечая требованиям включения в союз. Выбор этих трёх штатов (а не всей территории Среднего Запада) обусловлен тем, что они представляют собою похожие миграционные потоки и организацию поселений с разницей во времени.

Хронологические рамки исследования охватывают время между последней припиской в горном округе (1797 г.) и послереволюционный период в США — нижняя граница исследованияи отменой приписки (март 1862 г.) и рабства (январь 1863 г.) — соответственно верхняя граница. Практически временные рамки исследования охватывают всю первую половину XIX века, времени по большому счёту знаковому в мировом масштабе (первая глобализация), переходному для обеих стран.

Источниковая база исследования включает в себя опубликованные материалы и архивные документы из фондов американских и сибирских архивов и отделов редких книг библиотек. Сложность работы в архивной «системе» США заключается в рассредоточенности документов по частным коллекциям. Тогда как по истории приписной деревни Алтая документальная база хранится в массе своей в Российском государственном историческом архиве (РГИА), Центре хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФ АК), Государственном архиве Томской области (ГАТО), по американскому фермерству более или менее репрезентативный объём материалов отложился в университетских архивах: Мичиганского государственного университета, Университета Западного Резервуара в Кливленде, штат Огайо (самая богатая архивная коллекция по истории Среднего Запада).

Неопубликованные архивные источники выявлены и отобраны для исследования в 7 фондах российских и 8 фондах американских архивов.

В фондах Канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства и Алтайского горного правления отложились документы о деятельности Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного правления за 1797−1883 гг., которые можно объединить в следующие группы. Во первых, исходящие из Петербурга, копии указов, циркуляров императора, правительствующего Сената, Кабинета о наборе рекрут, о назначении и повышении по службе горных чиновников. Во вторых, рапорты, доношения, промемории, ведомости горных контор, земских управителей в Горное правление о крестьянах, назначенных к набору в рекруты, о взимании подушной подати, о видах и размерах отработок приписных крестьян за подушную подать, о взыскании с приписных крестьян денег за неисполненные отработки, а так же статистические данные о состоянии хозяйства приписных крестьян. В третьих, рапорты, доношения, исходящие от низового уровня системы управления алтайской приписной деревней — волостных правлений, о числе ревизских душ, о рекрутских наборах, занятиях крестьян животноводством, пчеловодством, о посеве и урожае хлебов, о взыскании податей, о ценах на хлеб и фураж, об организации новых волостей, о выборах сельских старост. Прошения, списки крестьян, желающих поселиться на землях горнозаводского ведомства.

В ГАТО нами обработаны материалы фондов Канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства и волостных правлений (Бийское, Чаусское, Тутальское, Боровлянское). Основное содержание перечисленных фондов составляют: рапорты сельских старост, ведомости о скотоводстве, пчеловодстве и урожае хлебов, окладные книги по сбору податей с населения, табеля о поселении и наделении крестьян землёй, книги записи приговоров волостных правлений, сходов, судов.

Отличительной чертой содержания архивных материалов по американскому фермерству является наличие большого количества источников личного происхождения: дневники, письма, воспоминания, истории поселений. Практически все материалы в отличном состоянии, охватывают большие периоды, так как систематизированы по семейному принципу. Это позволяло проследить изменения, происходившие в жизни семьи, городка, в котором эта семья проживала, сквозь призму личного опыта самих селян и увидеть, что люди не только отвечали на вызовы, рефлексировали по поводу изменений, но и сами являлись их создателями. Так же в семейных коллекциях сохранились материалы по хозяйственной деятельности: всевозможные квитанции, чеки, хозяйственные книги, налоговые декларации и т. п.

Весь эмпирический материал условно можно объединить в несколько групп.

Первую группу источников составляет делопроизводственная документация. Их функция — документальное обслуживание различных управленческих систем. В этой категории источников особый интерес для нас представляют журналы волостных правлений (низовой структуры в управлении приписной деревней).

Алтайского горного округа, рапорты и прилагаемые к ним ведомости о состоянии крестьянского хозяйства, журналы входящих и исходящих документов Канцелярии.

Ко второй группе источников следует отнести статистические источники: федеральные и по отдельно взятым штатам переписи населения, материалы статистических экономических обследований, отчёты по ревизиям. Статистические данные по штатам позволяют охарактеризовать различные аспекты экономического состояния хозяйства, исследовать социальный состав населения: сколько фермеров, ремесленников, торговцев, рабочих и т. д. проживало в данном селении, как изменялось их соотношение со временем. По истории алтайской приписной деревни немаловажное значение представляют статистические материалы, содержащиеся в работах горного инженера А. Кулибина и Ю. А. Гагемейстера, в объективности которому, вследствие принадлежности его к чиновничеству, советские историки отказывали55. Поскольку это был чиновник от Кабинета, особого интереса в искажении реального положения дел у него не должно было быть.

Особый исследовательский интерес представляет третья группа источниковдокументы личного происхождения (дневники, автобиографии, воспоминания, письма). Отдельно следует охарактеризовать дневники фермеров, как правило, содержание их достаточно однотипное, в них фермеры писали о погоде и работах проделанных за день. В страдные дни записи очень короткие. Например, в период сенокоса на протяжении недели в дневнике ежедневно вносили лишь: «косили.», «сегодня косили.» или «солнечно, косили.». Тем не менее, эта информация так же полезна в плане представления картины «повседневности» и выявления происходящих изменений в отдельном хозяйстве и жизни поселения в целом. Источники личного происхождения, отложившиеся в.

55 Гагемейстер Ю. А. Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1854. Ч. 2. Исторические сведения о деятельности графа М. М. Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 год / Собраны В. Вагиным. СПб., 1872. Кулибин А. Описание Колывано-Воскресенских заводов по 1833 г. //Горный журнал. СПб., 1836. Ч. 1. кн. 1−3. архивах, отражают исторический процесс сквозь призму убеждений, воспитания и индивидуальных качеств человека, оставившего нам ценный материал не только для познания исторических событий, но и эмоциональной его составляющей, для понимания бытовых нужд и психологии новопоселенцев. В эту группу входят, помимо дневников, переписка и, воспоминания. В этом отношении американское фермерство находится в более выгодном положении, так как письменных свидетельств оставленных российскими крестьянами практически нет. Обращение к источникам личного происхождения интересно не столько фиксированием исторических фактов, сколько субъективным взглядом на происходящие события и жизнедеятельность сельского общества, хозяйства в новых для него условиях. К характеристике этой группы источников стоит добавить ещё один момент. Поскольку в массе своей американские фермеры владели лишь азами грамоты, диссертантка стремилась передать как можно точнее содержание, оставляя оригинальную пунктуацию и стиль первичных источников лишь там, где это не мешает понять их содержание. Замечу лишь, что письма первого поколения переселенцев содержат больше ошибок, знаки препинания фактически отсутствуют. Письмо следующего поколения и грамматически и лексически отличает правильность.

Четвёртая группа представлена нарративными источникам: американские локальные истории, экономико-географические и этнографические описания учёных путешественников, горных инженеров и т. п. На начальном этапе исследования американского фермерского хозяйства важное значение для автора имели локальные истории. Как правило, их создание оплачивали состоятельные поселенцы. Поэтому очень часто в локальных историях помещали отдельно главы посвящённые «достопочтенным» семьям и личностям, сыгравшим выдающуюся роль в создании поселения или отличающиеся «благочестием сердца». Большинство из этих историй доступны в электронном виде56. Если не брать во.

Michigan County Histories. [электронный ресурс] http://name.umdl.umich.edu/ARH7541.0001.001. внимание подчёркнутую роль в жизнедеятельности селений спонсоров, локальные истории очень богаты фактологическим материалом, хронологией событий и историями о создании поселений и организации жизни в них. В отличие от Америки, куда печатное слово пришло одновременно с европейскими переселенцами и запечатлело историю американских фермеров фронтира, жизнь и деятельность сибирских крестьян оказалась почти не документирована. Решить возникшую источниковедческую задачу удалось за счёт обращения к косвенным источникам. Особенно ценными стали содержащиеся описания и зарисовки крестьянской жизнедеятельности учёных путешественников57. Поскольку у исследователей были узкоспециальные цели, автор диссертационного исследования склонен полагать, что эти случайные сведения передают жизнь приписных крестьян такой, какая она предстала перед глазами наблюдателей.

Большое значение для диссертационного исследования имели статьи Г. Потанина «Полгода в Алтае». Автор — молодой исследователь, прожил в станице Чарышской Алтайского округа в семье крестьянина Петра Маркыча полгода 1856 г., с мая по ноябрь. Как пишет Г. Потанин: «В это время я успел, насколько был в состоянии, ознакомиться с деревенскою жизнью в Алтае, описанию, которой во внутреннем ея содержании хочу посвятить остальныя главы». Особую ценность работе придают методологические принципы, которых придерживался исследователь. Во первых, чтобы «ознакомиться с деревенскою жизнью в Алтае», Г. Потанин поселяется в крестьянской семье, элементарной составляющей сельского общества, с одной стороны, не похожей на другие, с другой, является субъектом крестьянской истории той местности, в которой она проживает, и может служить достаточно объективным источником для реконструирования общего исторического поля. Во вторых, объективность передачи внутренней жизни обеспечивалась не нарушением общего хода вещей в.

57 Ледебур К. Ф., Бунге А. А., Мейер К. А. Путешествие по Алтайским горам и Джунгарской Киргизской степи в 1826 г. Новосибирск: Наука, 1993. Потанин Г. Н. Полгода в Алтае // Русское слово. СПб., 1859. № 9−12. Ч. 1−11. Щуровский Г. Е. Геологическое путешествие по Алтаю, с историческими и статистическими сведениями о Колывано-Воскресенских заводах. М., 1846. и др. хозяйстве. «Не более как через неделю, — пишет автор, — я обратился в настоящего члена семейства Петра Маркыча. Я подчинился внешним условиям деревенской жизнине клал хлеба за обедом нижней коркой к верху, потому что знал, что ему будет от этого тяжелозаходил за стол не иначе как по солнцу, потому что в противном случае у меня умерли все мои крестники». И, наконец, автор стремится передать жизнь крестьянского хозяйства изнутри, не приукрашивая её, и не уничижая. «Надеюсь, что если мои разсказы, о домашней жизни, одной алтайской го семьи не богаты романтическим элементом, то не лишены всякого интереса» .

Немаловажное значение для исследования имело изучение материалов периодической печати первой половины XIX века, к которым относятся газеты: «Хроники Западного Резерва», «Нью-Йорк Таймз», «Фермер Висконсина», «Рабочий фермер». А также журналы аграрных обществ штатов, в частности «Операции аграрного общества штата Мичиган с отчётами районных аграрных обществ». Периодика в основном привлекалась для написания главы по американским фермерам, поскольку появление печати в Сибири относится к 1857 году с началом выхода Губернских ведомостей. Также как и в американских газетах, здесь печатались разнообразные министерские, губернаторские, императорские распоряжения, предписания, указы, а также сообщения, отражавшие актуальные для того времени стороны жизни Сибири59.

Большую помощь исследователю оказали сборники различных документов и материалов, подготовленные на основе архивных источников и прессы, барнаульскими и американскими историками и архивистами60.

58 Потанин Г. Н. Полгода в Алтае // Русское слово. СПб., 1859. № 12. Ч. II. С. 245, 246, 249,.

257.

59 Жеравина А. Н. Томск в середине XIX в. (По материалам «Томских губернских ведомостей») // Человек — текст — эпоха: Сб. науч. статей и материалов. Вып. 2: Современные проблемы источниковедения / Под ред. В. П. Зиновьева, Е. Е. Дутчак. Томск, 2006.

60 Visions of the Western Reserve: public and private of northeastern Ohio, 1750−1860/ edited by R.A. Wheeler. Columbus, 2000. Местное самоуправление на Алтае, 1747−1919: Сборник документов / Администрация Алтайского краяУправление архивного дела администрации Алтайского краяНауч. ред. В. А. Скубневский и др. Барнаул, 2003.

В целом, имеющиеся в нашем распоряжении источники в совокупности с исторической литературой позволяют достаточно полно и объективно проанализировать и представить процесс адаптации сельских тружеников Среднего Запада США и Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа в первой половине XIX века в условиях становления товарного хозяйствования и выявление специфики форм их самоорганизации.

Методология. При решении методологических проблем исторического исследования в условиях, когда сняты требования единого подхода, существует плюрализм взглядов и мнений, важно подходить к решению проблемы с точки зрения синтеза различных мнений, идей, представлений при отрицании практики механического отторжения одних и предпочтения другим.

В основу данного исследования положены методологические принципы такого междисциплинарного научного направления как крестьяноведение, вобравшего в себя существующие концепции аграрного развития. В частности, в диссертационном исследовании используется специальная теория «семейно-трудового хозяйства» (западным аналогом которой является «моральная экономика крестьянина» Дж. Скотта), разработанная ведущими специалистами организационно-производственной школы — Н. П. Макаровым и А. В. Чаяновым, которых по праву относят к основоположникам российского крестьяноведения. Главный аспект этой теории, который актуален для современного исследователяэто способность семейно-трудового (крестьянского) хозяйства существовать в капиталистической среде, адаптируясь к всевозможным благоприятным и неблагоприятным условиям путём трансформации, не исключающей возможности капиталистической эволюции хозяйства. При этом определяющим фактором такой эволюции является не уровень и характер крестьянского хозяйства как такового, а внешняя по отношению к нему экономическая конъюнктура. Граница подчинённости внешним обстоятельствам, как то: политическая или экономическая конъюнктура — мобильна и заканчивается тогда, когда возникает угроза существованию хозяйства. Таким образом, предложенный аналитический подход «снизу» или «изнутри», т. е. из логики функционирования самого хозяйства, предполагает вариативность исторического процесса и позволяет сделать анализ практических знаний сельских тружеников более объективным.

С позиции крестьяноведения и фермер, и крестьянин являют собой типы сельского труженика, и это принципиально для данного исследования, остальное, как-то условия, в которых им приходилось вести своё хозяйство, это лишь прилагательные, влияющие на организационные изменения внутри хозяйства. Определяющим фактором в изменении, трансформации, эволюции хозяйства сельского труженика выступает внешняя по отношению к нему конъюнктура в данный исторический период. Рассмотрение этой конъюнктуры и адаптация хозяйств алтайских приписных крестьян и американских фермеров Среднего Запада в первой половине XIX века в центре внимания исследования.

Сравнительно-исторический подход к изучению двух типов хозяйств ретроспективно позволит более рельефно познать суть происходящих в них изменений и раскрыть исторически корректный путь развития стран России и США. Компаративный анализ общих и специфических черт адаптации сельских тружеников двух стран позволит углубить понимание процесса исторического развития на стадии формирования аграрного рынка и становления товарного хозяйства.

Главным принципом теории научного познания в изучении исторического процесса является объективность, историзм и системность, что подразумевает анализ явлений с учётом конкретно-исторической обстановкииспользование только достоверных фактовизучение событий как взаимосвязанных и взаимозависимых частей одной большой социальной системыпоиск истоков явлений показ их в развитиицелостное непредвзятое отражение предмета исследования.

Диалектический подход важен для действительного понимания исторических явлений во всей их целостности и противоречивости.

Историко-генетический метод — особенно важен при изучении жизненного пути и личности отдельных участников переселений, а также реконструкции социокультурного бытия. Использовался при восстановлении истории тех или иных семей.

Проблемно-хронологический метод использовался для характеристики количественных и качественных изменений в хозяйствах сельских тружеников в процессе адаптации к новым условиям хозяйствования в первой половине XIX века.

Из методов смежных наук использовался метод психологического реконструирования, то есть интерпретации источников путём воссоздания внутреннего мира автора, проникновения в ту историческую атмосферу, в которой появился тот или иной источник.

Структурно-функциональный метод — выявление формообразующих универсалий («общих мест»), проведением типологии и установлением структурных соотношений между ними.

Научная новизна данного исследования состоит в постановке проблемы, которая с учётом обозначенных хронологических и территориальных рамок ранее не рассматривалась в исторической науке. В диссертационном исследовании впервые на архивных и исторических материалах США рассматривается история фермерского хозяйства в условиях освоения новых территорий и крестьянского хозяйства алтайской приписной деревни в сравнительно-историческом контексте. История приписного крестьянства изучена досконально. Новое в интерпретации исторического материала по приписной деревне Алтайского горного округа можно привнести, опираясь на крестьяноведческий подход, в частности ряд его положений. Это позволит расширить, дополнить детерминистские, линейные схемы развития экономики алтайской приписной деревни. В научный оборот вводится подборка ранее не опубликованных архивных документов, главным образом по истории фермерства: дневники, переписка, истории-воспоминания непосредственных участников переселений.

Практическая значимость исследования состоит в том, что содержащиеся в диссертации материалы и выводы позволяют расширить знания о механизмах функционирования хозяйства сельских тружеников и механизмах управления хозяйственными системами двух государств. Оценить исторический опыт сельских тружеников по организации хозяйства в условиях утверждения товарного производства и адаптации на новых местах проживания применительно к современным условиям. Полученные результаты могут быть использованы при написании обобщающих трудов, разработке учебных спецкурсов, в научной практике.

Апробация полученных результатов. Основные положения диссертационного исследования изложены в статьях, научных публикациях. В июне 2005 года концепция соискателя презентовалась на историческом факультете Мичиганского государственного университета, на базе которого проходила годичная научная командировка по сбору материала для написания диссертации. Результаты работы используются в преподавании спецкурса «Современные концепции аграрного развития (Крестьяноведение)» студентам V курса ИГФ ТГПУ.

Задачи исследования определили структуру диссертации, которая состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Рассмотренный в работе конкретно-исторический материал позволяет сделать ряд обобщающих выводов относительно общих и специфических черт адаптации сельских тружеников Алтая и Старого Северо-Запада США в условиях денежного хозяйствования в первой половине XIX века.

Сравнительно-историческое исследование в общем виде даёт основание говорить о том, что изменения происходившие в хозяйстве американских фермеров Старого Северо-Запада и алтайских приписных крестьян в первой половине XIX века представляли собой гармоничное сочетание воздействия внешних факторов и реализации внутренней природы такого социально-экономического института как сельские труженики. Внешнее воздействие реализовывалось посредством политического принуждения, регулирования, властных полномочий в одном случае государства, во втором, горнозаводской администрации, и влиянием рынка на сельскохозяйственную экономику. Внутреннее состояние определялось уровнем сельскохозяйственного производства такой малой производственной единицы как семейное хозяйство.

Американские фермеры первой половины XIX века ещё не вышли на уровень производства характерный для современного фермерства, представляющего собой узкоспециализированное, ориентированное исключительно на прибыль хозяйство, в основе которого лежит наёмная рабочая сила, управление которым осуществляет фермер-собственник. И фермеры Старого Северо-Запада США, и приписные крестьяне Алтая первой половины XIX века, согласно проведённому исследованию, являют собой архетипы сельского труженика. Общей чертой для сельских тружеников Среднего Запада США и Алтая было занятие сельским трудом. Несмотря на то, что общность обуславливалась различными политическими и социально-экономическими по форме условиями.

В первой половине XIX века США переживали период интенсивного роста «вширь», усугублявшегося складыванием государственности. Применение внеэкономических механизмов в деле создания единой сельскохозяйственной системы в таких условиях было невозможно. Одним из первых шагов в оформлении «правильного» освоения новых территорий и введения их в сельскохозяйственный оборот был Земельный закон 1785 года. Единственным возможным в таких условиях механизмом, который мог ускорить процесс становления хозяйственной системы страны, сделать его регулируемым, были деньги.

При определении размера повинностей приписных крестьян Алтая и налога на землю у американских фермеров Среднего Запада власти в обоих случаях руководствовались максимальными возможностями хозяйства. При этом вынужденно учитывалось состояние хозяйства, ибо в первой половине XIX века оно составляло главную налогооблагаемую базу, а для горных заводов ещё и производительную силу.

На протяжении рассматриваемого периода наблюдается усовершенствование системы сбора информации о состоянии сельского хозяйства. То обстоятельство, что практически синхронно вводится единая система учёта хозяйственных показателей, сближает американских фермеров и приписных крестьян Алтая.

При исполнении своей главной функции — заставить максимально эффективно развиваться сельское хозяйство — и в том и в другом случае власть руководствовалась либералистическими подходами. На Алтае Кабинет «печётся, чтобы приписные крестьяне не отягощались излишними сборами и повинностями», «охраняя от всякого рода стеснений», «назидает их благосостояние поощрением хозяйства и промышленности». В США йомен трудившийся на своей земле являлся олицетворением джефферсонского республиканизма, благосостояние которого, постоянно находилось в центре внимания власть предержащих. Решалась эта сверхзадача в одном случае посредством бюрократического аппарата, в другом с помощью финансовых рычагов принуждения.

Крестьяне какое-то время были свободны от контроля властей, имея своеобразный исторический период привыкания, адаптации. В этот период хозяйство базируется на натуральном производстве, и вопрос о необходимости производить на власть решался параллельно со становлением самого крестьянского хозяйства. В США имел место резкий, радикальный запуск сельскохозяйственной системы через деньги, как выяснилось — это был единственный, возможный вариант. Американский фермер Среднего Запада становился заложником экономики, основанной на товарно-денежных отношениях, приводившихся в действие посредством ссудного процента, объём которого определялся исторически.

Таким образом, мобилизующим началом помимо естественных потребностей хозяйства выступали в американском хозяйстве ссудный процент, в приписной деревне — повинности, объём которых определялся горной администрацией, располагавшей дисциплинирующими механизмами давления и принуждения.

В мобилизации хозяйства и американских фермеров Среднего Запада и приписных крестьян Алтая прослеживается подобная эволюция адаптационных практик. Совпадают этапы коммерциализации фермерского и крестьянского хозяйств. На начальном этапе сельские труженики производят необходимый объём для простого воспроизводства. По мере удовлетворения естественных потребностей семьи, произведённое сверх необходимого продукта уходило на продажу.

В условиях нормального развития сельского хозяйства, то есть без вмешательства извне, сельские труженики имеют тенденцию к объединению в границах замкнутой производственно-потребительской системы, в рамках которой происходит стихийная специализация семейных хозяйств.

В первой половине XIX века фермерское хозяйство Среднего Запада США как и крестьянское хозяйство Алтая тяготело к самоизоляции, что объективно могло вывести сельскохозяйственное производство на траекторию параллельного остальной экономике развития. Власть, упреждая, не допускала этого: бюрократы на Алтае путём строгой регламентации повинностей и надзором, ростовщики посредством вовлечения фермерского хозяйства в торговую деятельность.

Таким образом, под влиянием внешних условий происходит коммерциализация хозяйства сельских тружеников Алтая и Среднего Запада США. Внешний источник, создающий конъюнктуру хозяйствования у приписных крестьян и фермеров, был разный. По сути же, определяющим уровень эксплуатации являлась власть как таковая, деньги выступали в качестве инструмента управления.

Степень принуждения, в одном случае, и уровень отчуждения труда, в другом, мобилизуют и заставляют тружеников работать с высоким напряжением.

Слагаемыми управления и в штатах и на Алтае являлись деньги и власть, при этом в США деньги являлись олицетворением власти, а на Алтае власть являлась обладателем денег. Что первично в данном случае деньги или власть не принципиально, главное и тот и другой механизм приводил в действие сельское хозяйство. Как показало исследование, механизм управления у американской власти был более эффективный, поскольку ей удалось заблокировать параллельное развитие крестьянской экономики, но лишь в части взаимодействия с властью и рынком сделали фермерское хозяйство открытым и нацеленным на специализацию.

Сельские труженики и Среднего Запада США и Алтая показали универсальную сущность семейно-трудового хозяйства, которое не терпит адресно-директивного, прямолинейного воздействия, в противном случае происходит медленная трансформация хозяйственной деятельности в сторону так называемой «тёмной экономики», либо власти сталкиваются с открытым саботажем. С учётом этого момента власть задаёт условия, политический режим. Близкие по форме и по содержанию ответные реакции приписных крестьян и фермеров, в конечном итоге, влияли на подобные шаги в управлении. Процессы стагнации или падения сельскохозяйственного производства, в обоих случаях вызывали нетерпимое вмешательство власти, свидетельствуя, очевидно, о кризисе в управлении.

В Алтайском горном округе во второй четверти XIX века говорить об одностороннем диктате власти не приходится, последняя соизмеряет свои действия по отношению к приписным крестьянам с теми возможностями, которые исторически сами крестьяне считали для себя приемлемыми. Если на начальном этапе становления механизмов управления округом крестьяне выступали объектом строгих регламентаций, с определённым набором обязанностей, то в середине изучаемого периода крестьяне становятся релевантным фактором политики Кабинета в Алтайском горном округе, выступая активным субъектом формирования этой политики.

Хозяйственная специализация, способствовавшая усилению обмена и росту товарности хозяйства, была характерна как для фермерского, так и для крестьянского хозяйства. Коммерциализация крестьянского хозяйства на Алтае делала его схожим с фермерским. В обоих случаях обращение к специализированному хозяйствованию стимулировалось внешним воздействием в первом случае ростовщического капитала и развивающейся рыночной экономики, во втором мобилизацией на выполнение повинностей.

Проблема взаимовлияния адаптационных практик сельских тружеников и действий властей носит больше этический характер, а потому требует рассмотрения таких общечеловеческих философских понятий как добро и зло, и в конечном итоге заставляет задуматься над проблемой смысла человеческой жизни и её ценности.